Книга Дар - Даниэль Глаттауэр

Я это проглотил, и оно вошло внутрь меня, о’кей, так сказать, как по маслу.

– При первой же возможности сознаюсь ему, что я его папа, – пообещал я.

В этот момент я действительно твердо вознамерился это сделать.

– Да, – сказала она, скорее даже: «Да?», то есть с вопросительной интонацией, что меня немного смутило.

– Я специально купил велосипед и хотел поехать с ним вдвоем покататься, как это делают все настоящие отцы, вообще-то, я давно уже собирался это сделать, но, к сожалению, эта дурацкая зима мне помешала, – рассказывал я.

После этого установилась пауза, в которой возникло чувство, что Юлия собирается сказать мне что-то неприятное.

– Я в постоянном контакте с моей сестрой. Я много говорю с ней по телефону, – сказала она ни с того ни с сего.

– Да? Это хорошо. Африка теперь не такая потусторонняя страна, не так ли?

– На Рождество она, кстати, приедет в Вену.

– Хорошо, Мануэль будет рад, – ответил я.

– Потом пройдет всего два месяца, и она вернется сюда уже надолго.

– Надо же, как быстро пролетели полгода, – удивился я.

– Да, ужасно быстро.

– С ума сойти, – сказал я.

И мы оба покивали.

– Она сейчас, кстати…

– Что?

– У нее сейчас есть постоянный друг, наконец-то настоящий партнер.

– В самом деле? Настоящий… то есть из Сомали? – спросил я.

– Нет, из Брауншвейга. Врач. Ее коллега. Йохен.

– Йохен, – повторил я по возможности нейтрально, без оценки. У нас в Австрии все-таки совсем другая культура имен: Вальтер, Гюнтер, Вернер, под этими именами легко представить себе тип человека. Но Йохен? По мне, так лучше бы он был какой-нибудь Курти, Карли, Франци – это хотя бы характеры. Или Мануэль – вообще-то, красивое имя, особенно когда знаешь человека под этим именем. Оно мне с самого начала нравилось, ну, почти с самого начала. Но Йохен?

– Они вместе… Они знали друг друга и до этого. Йохен был одной из причин, почему она решилась на африканский проект. А теперь это углубилось, и даже очень сильно углубилось.

– Хорошо для них обоих, – произнес я.

Юлия кивнула, но вид у нее при этом был какой-то кислый, что гарантированно не было связано с фруктовым чаем без сахара.

– Они хотят пожениться.

– Пожениться?

– Да, они приедут в Вену вместе и поженятся, вероятно, уже в мае.

– В мае. Май – идеальный месяц для женитьбы. Все женятся в мае. То есть все, кто женится, – сказал я.

– Правильно. Тогда им понадобится более просторная квартира, для… э-э… для троих-то.

– Для троих? Алиса беременна? – спросил я.

Она засмеялась.

– Нет-нет, еще нет, тогда бы уже было для четверых. Я пока что имею в виду Мануэля.

– Мануэля. Ах да. Разумеется, – согласился я.

Я ощутил покалывание или легкое жжение, как будто кто-то у меня в желудке только что открыл слишком теплую банку колы.

– А он знает? Он уже знает… э-э… Йохена?

– Еще нет, только по рассказам, – сказала она.

Во мне что-то шевельнулось, я точно даже не знаю, что это было, но касалось оно в первую очередь Флорентины и меня. И Бертольда. Это было что-то вроде дежавю, такой фильм из старого времени, в голове замаячили картинки, которые я давно уже стер – и не раз, а они снова проявились сами собой.

– Это будет для него совершенно новая ситуация, – сказала Юлия.

– Да, совершенно новая, наверняка, – ответил я.

– И трудная, Алиса этого заранее боится.

– Еще бы. А чего конкретно? – спросил я. Хотя, естественно, знал это.

– Ну, Йохен и Мануэль, как у них сложится. Как получится жить в одной квартире, всей семьей. Понимаешь?

– Всей семьей. Да, я понимаю.

Я вскочил, сбежал из комнаты и достал из холодильника еще одно пиво. Юлия воспользовалась моментом и крикнула мне вдогонку ключевое послание, во всяком случае, его начало.

– И поэтому, может, было бы лучше, так считает Алиса, было бы лучше для Мануэля, если бы он… чтобы его не смущать и не перегружать…

– Ты хочешь сказать…

– Алиса считает…

– Алиса считает, будет лучше, чтобы он не знал, что я его отец.

– Ну, может, хотя бы не сейчас.

– Я понимаю, – расстроился я.

Где-то еще должна была оставаться наполовину початая бутылка водки.

– А то у него окажется сразу два отца. То ни одного, а то вдруг сразу два, и он, может быть, будет чувствовать себя раздираемым на части, будет рваться туда и сюда. Понимаешь? Вот такие у нее опасения.

Я нашел ее, эту бутылку, она стояла за стиральной машиной, рядом со средством для чистки стекла.

– Это только поначалу, пока не устроится дело с Йохеном.

– Да, я понимаю. Я понял.

– Но это, разумеется, ничего не изменит в твоем общении с Мануэлем. Йохен тут наверняка очень…

– Очень толерантный. Это меня радует. Может, мы даже подружимся. И тогда будем все вместе ездить на велосипедные прогулки. Втроем. – Я улыбнулся.

Водка, к сожалению, оказалась пресноватой на вкус.

Чемпион мира по ожиданию

Приблизительно за час до нашей встречи я позвонил Ребекке, чтобы отменить свидание. Я чувствовал себя не в состоянии выслушивать от Норы во всех подробностях, почему дела ее плохи, а тем более развлекать ее. Кроме того, я выпил уже слишком много – слишком много или слишком мало, одно из двух. Вероятно, даже скорее слишком мало. Однако огорчение Ребекки оказалось больше, чем я ожидал.

– Это честно, ты правда не можешь прийти? Но почему? Ты заболел? Или что-то случилось? – спрашивала она.

– Нет-нет, ничего не случилось, это всего лишь просто не мой день.

– Но, может, он еще станет твоим днем, – сказала она.

– Вот это вряд ли. Практика показывает: если день не мой, то он так и остается не моим, а уж вечер потом точно всегда не мой.

– Ах, Герольд, значит, зря я заранее радовалась.

– Да, ты радовалась? Я, вообще-то, тоже, с самого начала, все эти недели, – признался я.

– К тому же Нора отказалась. То есть вы оба меня бросили, и мне это совсем не нравится.

– Как, Нора не придет? – переспросил я.

– Нет, она встречается с Ронни, это… ну, неважно. Она не придет.

– И ты бы меня, несмотря на это, все равно… то есть ты хочешь сказать, мы встретимся вдвоем?