Книга Ненастоящий мужчина - Александр Николаевич Бирюков

С некоторых пор человеческая психика и отношения между людьми стала развиваться очень быстро. За какие–то три–четыре тысячи лет человек прошёл путь от дикаря до того, кем он стал теперь. Однако наследственность, врождённые признаки–вещь очень стабильная, косная. Для их серьёзного изменения необходимо не три–четыре тысячи лет, а сотни тысяч и миллионы. То же самое относится и к инстинктам — врождённым поведенческим программам, о которых мы говорили в главе «Ранг и примативность». Человек шагнул в космос, а его инстинкты работают так, будто он всё ещё сидит в пещере (воспитания мы пока не касаемся — до него мы дойдём в своё время). Эволюция инстинктов просто не поспевает за развитием цивилизации.

Как мы помним, большая часть инстинктов — эгоистические. Они направлены на выживание особи и создание ею максимального комфорта (запаса ресурсов) за счёт других особей. Сильный отнимает добычу у слабого. Есть половой инстинкт, который заставляет самцов искать максимального количества спариваний (дабы распространить свои гены, оставить больше потомства), а самок — искать самца с наилучшими генами и максимумом ресурсов, дабы потомство было лучшим и жило в сытости, да и самке было что поесть вкусненького. Половой инстинкт также заставляет самцов бороться за самок. Из–за него же HP самцы насилуют самок или на время имитируют высокий ранг, иначе им не видать секса. Ранговый инстинкт требует бросить вызов вожаку и убить его. Либо расколоть стадо и увести часть особей за собой. Описывать инстинкты и их влияние можно долго, но нам это не надо. Важно понять, что однажды инстинктивное поведение вошло в конфликт с нуждами первобытного общества.

У животных инстинкты тормозят друг друга. Волк хочет отнять еду у другого (пищевой инстинкт), но боится, что тот сильнее (инстинкт самосохранения). Самец гориллы хочет спариться с самкой (половой инстинкт), но опасается самца, у которого она в гареме (инстинкт самосохранения). В то же время животному нет нужды искусственно сдерживать свои инстинкты. Они в результате длительной, многомиллионной эволюции отлично приспособлены под образ жизни особей и взаимоотношения между ними.

То же самое очень давно было и у предков человека и самого человека. Его образ жизни полностью соответствовал инстинктам и наоборот. Но в какой–то момент инстинкты начали тормозить развитие человеческого общества и вообще делать его слабее, чем оно могло бы быть. Схватки из–за самок приводили к травмированию лучших охотников и воинов. Сильные, отнимая пищу у слабых, настраивали их против себя. На обиженных мог опереться тот, кто хотел стать новым вожаком. Самки, следуя биологическому принципу спаривания «секс за еду», кучкуются в основном вокруг ВР и части СР. При этом HP либо берут самок силой, либо коллективно бунтуют против вожаков. Междоусобные драки ослабляют племя. Да плюс к этому мир вокруг полон всяких опасностей и подвохов, которые тоже могут негативно сказаться на состоянии «коллектива». Например, близкородственное спаривание. Оно опасно возникновением генетических заболеваний, которые не развились бы, не будь родители близкими кровными родственниками. Или просто опасная пещера, в которой гибнут все, кто туда заходит. Что делать? Как ограничить инстинктивное поведение, направить силы людей не на междоусобные конфликты, а на более полезные дела?

Проще всего запретить. Однако если даже вожак скажет «не деритесь из–за самок», его, может, и послушаются, но не все и ненадолго. Благо, вопрос регулирования инстинктивного поведения совпал с ещё одним процессом — познанием человеком мира. Считается, что древние верования, которые впоследствии станут фундаментом религии, возникли тогда, когда человек стал задумываться над возникновением мира. Это верно, но не полно. Оказалось, что их очень удобно совместить с ещё двумя функциями, одна из которых как раз регуляция инстинктивного поведения людей. Тотем, духи природы и души предков могли запретить то или иное действие, начиная от убийства за кусок мяса и заканчивая близкородственными половыми связями. Так появилась система табу.

Табу есть запрет. За его нарушение приходит расплата: от духов, вождя, а иногда просто от проклятия шамана. Это не шутка, психосоматику никто не отменял, описаны случаи, когда люди чахли и умирали от одного только слова колдуна. И быстро выздоравливали, если тот снимал проклятие. Вождя или другого сильного воина можно обмануть, но вот духов не получится. Это запрет гораздо сильнее, чем десять приказов вождя.

Если рассмотреть табу, то мы увидим в нём диспозицию (то, чего нельзя делать, то, что наказуемо) и санкцию (что будет, если табу будет нарушено). Часто санкция неявная: нет чёткого указания, какой именно дух и каким конкретно способом покарает. Но она всегда есть, если не чётко сформулированная, то хотя бы подразумеваемая. Кстати, с развитием религии санкция стала вполне чёткой. Что нам напоминает текст, состоящий из диспозиции и санкции? Верно, закон.

Религия и закон произошли из одного источника и служат одним целям (если не брать во внимание познавательную функцию религии). «Закон Божий» не случайно так назван. Но они имеют разные точки приложения.

Религия оперирует сверхъестественным. От него не спрячешься, не убережёшься, его не обманешь и не подкупишь, в отличие от судьи. Бог или боги всё видят, и кара неминуема. Однако у неё есть два минуса: во–первых, наказание отсрочено, а во–вторых, некоторые люди могут поставить существование духов или Высшего разума под сомнение. А это означает, что такой человек лишится регулятора инстинктов. Тут нужен механизм, который действует без отсрочки и без сверхъестественных сил. Это закон с его средствами принуждения и наказания. Конечно, система табу не является в полной мере законом. Это понятие можно в полной мере применить разве что к письменным источникам, начиная с законов Хаммурапи, и их «потомкам». Однако необходим термин, которым можно было бы назвать светские правила, составленные по схеме «диспозиция+санкция», и «закон» тут подходит наилучшим образом.

Чтобы ещё раз убедиться в том, что религия и закон имеют один источник, достаточно сравнить, например, Десять заповедей и уголовный кодекс. Первый начинается главной заповедью — не изменять своему Богу, а второй — особенной частью со статьёй об измене Родине. «Не убий» соответствует статьям, карающим за преступления против жизни и здоровья. «Не укради» — против собственности. «Не прелюбодействуй» — статьям о половых преступлениях. «Не возжелай…» соответствуют статье о мошенничестве. И так далее.

Религия и закон заблокировали эгоистические инстинкты и взяли под контроль остальные. Беспричинные убийство, грабёж, кража стали запрещены. Это снизило напряжённость в социальных отношениях. Слабые меньше боялись сильных. У них появился стимул накапливать личное имущество, не опасаясь, что его отнимут. Стало быть, появился лишний стимул хорошо трудиться. Люди меньше боялись друг друга. Это заметно улучшило кооперацию, совместные действия. Был наложен запрет на чрезмерное проявление рангового инстинкта, что снизило градус ранговой борьбы между претендентами на различные лидерские позиции. Это также укрепило общество. Женщинам религия и закон запретили спаривания по принципу «секс в обмен на ресурсы» (бытовую проституцию) и преимущественный выбор ВР мужчин. В то же время регуляторы запретили мужчинам беспорядочные половые связи. Религия и закон ввели семейно–брачный регламент, который принял форму вначале групповой семьи, затем парной с более строгими правилами, а затем — патриархальной, где один мужчина вне зависимости от ранга был навсегда связан с одной женщиной. Этот ход решил сразу множество проблем. Во–первых, уменьшил до минимума количество конфликтов мужчин из–за женщин. Если раньше самка доставалась победителю, то теперь драка делу с женщиной не поможет: есть особый брачный процесс, который подробно описан в главе «Патриархальная семья». Даже если ты сильнее всех, самый ВР, этого процесса ты не минуешь и дракой не заменишь. Стало быть, драться за женщину смысла нет. Во–вторых, допускал до спаривания HP мужчин. Конечно, они не могли претендовать на лучших женщин, но на своём уровне имели полное право выбирать жену, а в семье становились вожаками своего маленького коллектива. Просто были вынуждены. В то же время жена воспринимала мужчину уже не как HP, а как ВР — главу семьи. Это умиротворяло её половой инстинкт, который требовал потомства непременно от ВР. Это давало HP мужчинам цель в жизни и стимул к развитию и продуктивному труду. В-третьих, реализовывались все преимущества патриархальной семьи, о которых сказано в предыдущей главе. Более мелкие проблемы, решённые регуляторами, я не перечисляю.