Книга Соратник Петра Великого. История жизни и деятельности Томы Кантакузино в письмах и документах - Виктор Цвиркун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ныне отправлен к вам с сим указом от его светлости князя [Д.] Кантемира служитель (1). И как он к вам явитца извольте с ним в те вышепомянутые ево генерала-маеора [Т.] Кантакузина маетности ехать немедленно, и которые оной посланной укажет дворы и маетности ево графа [Т.] Кантакузина, велите оные и что в них есть, всякую вещь записав, скота и протчего… кроме крестьянского, со оным присланным осмотря описать имянно, ничего не упуская. И ежели что растащено явится – собрать и что надлежит – перепечатать и иметь во всякой сохранности.
…А которые в тех дворах и маетностях есть войты (2) и прочие служители и тем велите сказать Eго Императорского Bеличества указ, дабы они жили тут по прежнему со всяким послушанием и никуда б не расходились под опасением жестокого штрафа…
…Сей указ посыляется вам мимо ваших командующих генералов и то для того, что им велено быть к Москве (3). Генваря 6 дня 1722 г.
Хранится: РГАДА. Ф. 198 А. Д. Меншикова. Оп. 1. Д. 181. Отпуски писем, указов, промеморий и ордеров князя А. Д. Меншикова в Сенат и разным лицам 1722 г. Л. 46.
Опубликовано: Цвиркун В. И. Материалы к биографии… С. 143–144.
1. Письмо и указ были посланы с Александром Афанасьевым, драгуном прикомандированного к Д. Кантемиру шквадрона (роты или эскадрона – В.Ц.) Бахмутского полка.
2. Войт – глава украинского поселения с мекленбургским правом.
3. Согласно указу Петра I, российский генералитет был созван к Москве в январе-феврале 1722 г. для участия в «консилии» о предстоящем Персидском походе.
Письмо А. Д. Меншикова И. А. Мусину-Пушкину (1)
В поданном нам доношении Володимирского драгунского полку капитана Бабина написано, отправлены при нем означенного полку капрал и драгун 12 человек, которые провожали до Москвы тело покойного генерала-маеора [Т.] Кантакузина, а провианту им дано сего месяца только по 16 число. Просит о даче им провианта.
Хранится: РГАДА. Ф. 198 А. Д. Меншикова. Оп. 1. Д. 181. Отпуски писем, указов, промеморий и ордеров князя А. Д. Меншикова в Сенат и разным лицам 1722 г. Л. 46.
Опубликовано: Цвиркун В. И. Материалы к биографии… С. 144.
1. Мусин-Пушкин Иван Алексеевич (ок. 1660–1729) – граф. Боярин (1699), сенатор (1711), действительный тайный советник (1718). Начал службу окольничим (1682) Петра I, затем был судьей Сибирского приказа (1684–1687). В указе от 2 марта 1711 г. в списке девяти первых членов учрежденного Сената первым был Мусин-Пушкин. С 1717 г. был президентом Штатс-контор-коллегии. В период с июля 1725-го по февраль 1727 г. как первоприсутствующий московской конторы Сената был градоначальником Москвы. В 1727 г. заведовал Монетным двором. После смерти Екатерины I отошел от дел. См.: Бантыш-Каменский Д. Н. Энциклопедия знаменитых россиян. М., 2008. С. 456.
Из дневника камер-юнкера Ф.-В. Берхгольца
22-го января 1722 года, очень рано утром, его высочество (1) присылал ко мне за черным платьем; его собственное осталось в Петербурге… Наконец добыли сносную пару у голландскаго резидента (2), хотя тот гораздо полнее его… В этом занятом костюме его высочество отправился с полковником Лорхом в дом покойного [П.А.] Голицына (3), для изъявления соболезнования княгине, которая, говорят, была вне себя от горя…
Посля обеда, часа в четыре, его высочество поехал с графом [С.В.] Кинским (бывшем в обыкновенном своем платье) в дом покойного генерала [Т.] Кантакузина, который скоропостижно умер по дороге между Петербургом и Москвою и котораго в этот день хоронили.
Этот [Т.] Кантакузен был сын последняго господаря молдавскаго (4), котораго удушили, и в минувшую турецкую войну один из первых перешел на сторону императора; служил в России генерал-маиором и был человек весьма приятный и любезный. Ero величество поэтому очень сожалеет о нем, и еще сегодня в его доме говорил его высочеству, что он был храбрый, отличный солдат и вернейший из всех валахов перешедших к нему в подданство.
Покойный оставил жену и несколько человек детей (5), находящихся уже, как я слышал, на службе, и состоял в близком родстве с князем валахским , первая жена котораго была из рода Кантакузиных (6).
Расскажу теперь вкратце, что я заметил при этих похоронах; умерший был греческаго исповедания и погребался, следовательно, по здешнему обряду.
В 11 часов утра к дому его пришли два баталиона в полном вооружении, с музыкою и распущенными знаменами, и стали во фронт в ожидании выноса тела. Когда приехал его высочество, весь этот отряд отдал ему честь. Император был уже там и принял герцога весьма милостиво. Сперва разносили немного вина и сластей и роздали присутствующим белыя перчатки и около 500 золотых колец; потом, по вскрытии гроба и отслужении духовенством последней панихиды, все подходили к покойнику для прощального целования. Затем, гроб опять закрыли и шествие началось.
Впереди ехал верхом маиор шлюссельбургскаго батальона; за ним следовали оба упомянутые батальона с восемью знаменами, но без гренадеров. Офицеры имели флер на шляпах и на верху пик, которые они, как и мушкетеры свои ружья, держали по немецкому похоронному обычаю, навыворот. Шляпы и инструменты гобоистов также были покрыты флером, а у барабанщиков барабаны обтянуты черным сукном, отчего издавали какой-то глухой и печальный звук. За солдатами ехали верхом два трубача в зеленых костюмах, отороченных серебрянными галунами, и трубили; потом шел маршал с жезлом, и за ним несли сперва траурное, парадное знамя, на котором, с одной стороны, был изображен портрет генерала, а с другой, его герб. Затем ехал на огромной и дикой лошади всадник, весь в латах. После него следовали: парадная лошадь, весьма красивая, с красным бархатным седлом, которую вели два конюха, и траурная лошадь, покрытая до земли черною суконною попоною и ведомая под узцы также двумя конюхами.
За этой процессией щло, в преднесении икон, многочисленное духовенство в великолепных облачениях, с зажженными восковыми свечами в руках и постоянно пели. За гробом шел император в длинной мантии, имея возле себя с правой стороны герцога, а с левой – князя Меншикова, которые оба были также в черном и в длинных мантиях.
Позади их следовали прочие вельможи, но не в большом числе, не более 20 человек, не все в черном и в черных мантиях. В заключении всего тянулся ряд пустых саней. За немецкой слободою император и герцог сели, каждый в свои, сани и воротилсь назад, но князь Меншиков, как мне сказывали, шел за процессиею до самой церкви где един красноречивый проповедник говорил надгробное слово, и где гроб снова открывали для отдания последнего целования усопшему. По окончании всего солдатами произведено было три полных залпа.
Опубликовано: Берхгольц Ф. В. Дневник камер-юнкера Берхгольца. Ч. 2. М., 1858. С. 50–52.
