Книга Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи - Луи Фредерик

Вскоре модницы переняли различные виды причесок, которые европейцы окрестили «стилем Маргарет», а японцы — «Холм 203» (нихякусан-кёти) по названию местности у Порт-Артура во время Русско-японской войны. Но все эти новые веяния в мире моды вызывали лишь насмешки со стороны женщин из простонародья и крестьянок, которые, постепенно отходя от разнообразия стилей, придерживались лишь двух: того, что был закреплен за молодыми девушками, и того, который подходил для замужних женщин.

Мыло появилось в Японии в XVII веке, но было мало распространено и считалось предметом роскоши. Обычно как мужчины, так и женщины пользовались для умывания и стирки золой и измельченными в пудру сухими растениями. Но с 1874 года в Японии началось собственное производство мыла, или, по-японски, сабун (от фр. savori), а также духов, которые сначала были просто ароматными маслами для волос. Первый салон красоты появился в Токио в 1906 году.

Древний обычай покрывать тело татуировками, ставший с течением времени искусством, все еще (несмотря на попытки правительства запретить его) привлекал многих мужчин, особенно тех, кто в силу специфики профессии или социального положения работал с обнаженным торсом: плотников, крестьян и т. д.[5] Эти татуировки, выполненные черной краской и киноварью и искусно нанесенные, привлекали также и некоторых европейцев, которые не колеблясь проводили несколько мучительных часов у известного татуировщика, чтобы на их спине, груди или на руке появилась «японская картинка». Кстати, именно благодаря европейцам (и в особенности принцу Галльскому, который в 1881 году сделал себе на плече татуировку с изображением дракона) государство не стало принимать постановления, запрещающего этот обычай. Все же в городах, где жители носили куртки, эта традиция постепенно исчезла.

Большинство японцев предпочитали носить обувь только тогда, когда им приходилось работать в очень холодную погоду. Эта привычка была расценена государством как «странная» и запрещена в 1901 году, причем нарушителя ожидало бы наказание. Многие носили соломенные сандалии (дзори), которые могли быть самыми разными: гэта — легкие деревянные сандалии, изготовленные из кири (павлония), или же нечто вроде мягких тапочек Самой популярной обувью были сандалии из соломы (варадзи), которые носили как горожане, так и крестьяне. Но вскоре выяснилось, что обувь из кири более удобна, так что пришлось сажать множество этих деревьев. Гэта носили даже горожане в дождливые дни, не заботясь о том, насколько они сочетаются с европейским костюмом. Так что человек в кимоно, гэта, европейской шляпе и с зонтиком, или человек в костюме и гэта не был таким уж неожиданным зрелищем. Встречалось иногда сочетание кимоно и европейских кожаных туфель. Этот обычай смешивать два разных стиля жив по сей день, и многие японцы находят гэта самой удобной обувью в жару. Из подобных же соображений ботинки со шнурками довольно медленно завоевывали позиции среди народа и особенно среди тех, кто привык снимать обувь на пороге дома или храма. Расшнуровывать такие ботинки было долго и неудобно, так что их носили только военные. Первая обувь европейского типа стала производиться в Японии китайцами, а затем и сами японцы включились в эту индустрию. Сначала ботинки, привезенные из Европы и Америки, показались слишком узкими и неудобными для японцев, привыкших к свободной обуви: «Он купил пару ботинок самого большого размера в лучшем обувном магазине Фукуоки. Тем не менее они оказались не такими уж просторными, но жена объявила, что они еще растянутся в длину, и «что на Западе, если человек носит ботинки на каблуке, это означает, что он принадлежит к высшему классу». Синтаро, воодушевленный таким заявлением, целый день не снимал ботинок, хотя они основательно натирали ноги. Но, приехав в Токио, он обнаружил, что кожа у него на пятках разодрана в клочья, так что он даже не смог принять ванну…»

Кожаная обувь, когда она только начала появляться в Японии, была очень дорогой при крайне низком качестве. Кроме того, сапожников, чтобы чинить ее, не было. Кожу для изготовления обуви привозили из других стран. Но солдаты, вернувшиеся со службы, все поголовно носили кожаные ботинки, и многие японцы мечтали обладать ими из-за того, что эта обувь наглядно подтверждала «современность» ее владельца. Поскольку ходить приходилось много, счастливые обладатели кожаных ботинок берегли свое сокровище и надевали в дорогу гэта, дзори или варадзи, а ботинки вешали на шею на связанных вместе шнурках. К концу Русско-японской войны спрос на них сильно возрос. Число обувных заводов увеличивалось, а их оборудование становилось более современным. Цены упали, но большинство японцев все равно предпочитали традиционную обувь. В деревнях большим спросом пользовались резиновые сапоги, которые сначала импортировались в Японию, а позднее стали производиться в самой стране в необходимом количестве. И все же жители северных районов Японии, где зимой шли обильные снегопады, остались верны удобным сапогам, сплетенным из соломы.

Помимо дзори и гэта японцы всех сословий и возрастов с наступлением холодов надевали нечто вроде носков из хлопка белого или коричневого цветов (таби), у которых большой палец был отделен от остальных. На лодыжке эти носки перехватывались шнурком. Те, кто принадлежал к таким профессиям, как, например, плотник или строитель, предпочитали носить таби с толстой подошвой из конопли, заменяя, таким образом, привычную для нас обувь. Это оказалось настолько практичным, особенно если подошву делали резиновой, что изобретением воспользовались представители других профессий. По сей день многие рабочие ходят в таби.

В целом внешний вид японцев, особенно мужчин, постепенно менялся, в то время как женщины еще долго очаровывали мир шармом прошлого. В 1871 году Канагаки Рёбун сочинил сатиру в духе Лабрюйера на своих «европеизированных» соотечественников, описав молодого щеголя из Токио: «Это человек лет двадцати пяти, весь приглаженный и начищенный. Похоже, что он драит себя с мылом два раза в день, утром и вечером. Волосы зачесаны назад, но такое впечатление, что их не подстригали уже месяца три. Он благоухает одеколоном… он обладатель шелкового зонта и дешевых часов, приобретенных ценой невероятных лишений. Время от времени он поглядывает на них, засучив рукав, но его вовсе не интересует, который час; просто ему хочется продемонстрировать свое сокровище всем окружающим…»

Необходимые предметы, будь то одежда или аксессуары, служили знаком, говорящим о принадлежности человека к культуре нового типа. В отчете Янагиды Кунио о положении дел в деревне Канэда префектуры Канагава, что недалеко от Токио, сообщалось, что к 1900 году в каждом доме имелись национальный флаг, пара какамоно (картина, каллиграфия или гравюра), прибор для курения, печка на древесном угле, бокалы, часы (настенные или еще какие-нибудь), термометр. Три четверти из этих домов имели бадью для купания, и во всех имелся хаори, украшенный знаком семьи (мои). У большинства были зонтики в европейском стиле, и половина мужчин носила мягкую шляпу, в то время как лишь одна семья из тридцати могла похвастаться современным пальто. Ботинки были большой редкостью.