Книга Усмешка Люцифера - Данил Корецкий

— Пацаны, я сплю или это в натуре Фаберже? Только, чур, не будите меня!!!

— А чего мы здесь сидим?!

Тип в белом шарфике первым выскочил в проход между рядами и почти тут же упал — кто-то подставил ногу. А в следующую секунду все зрители вскочили разом, как футбольные фанаты во время гола. Сшибая стулья, горланя, матерясь, топча друг друга, они устремились в Оружейную палату… Но там, где начинался мрамор и золотое великолепие, точно по линии открывшегося занавеса, находилась какая-то невидимая и весьма прочная стена. Один, второй, третий зритель налетели на нее с глухим отчетливым стуком, рухнули как подкошенные. Но движение не прекращалось: задние напирали и давили, передние били лбами в прозрачный бубен и падали. И все ревели диким ревом.

Лютый отошел в сторону, взял прямо из воздуха дымящуюся толстенную сигару, пустил в потолок колечко и равнодушно наблюдал это безобразие. В какой-то момент он прочистил горло, по-военному гаркнул:

— А ну, отставить!!! Охрана! Где охрана?!

И в сей миг стало тихо. Толпа вздрогнула и застыла в причудливых позах. По ту сторону невидимой преграды, откуда-то снизу, такое впечатление, что прямо из-под мраморных плит, вдруг выдернулась голова в милицейской фуражке. А-а, понятно… там лестница в подвал, а под лестницей — пульт охраны, крашенная серой масляной краской панель с кнопками и лампочками.

— Капитан вневедомственной охраны Короедов заступил на пост согласно распорядка! — отрапортовала голова.

Лютый выплюнул сигару под ноги.

— А вот и главный герой нашего вечера — пропойца несусветный, мусор стопроцентный! Прошу любить и жаловать! А ну, вылезай, морда твоя тюленья!

Капитан Короедов нисколько не обиделся на такое обращение. Кряхтя и зачем-то бормоча извинения, он показался наружу весь — помятый, несимпатичный, заросший ночной щетиной. Фуражка оказалась единственным предметом форменной одежды на нем, а место положенного обмундирования занимали майка и пижамные штаны в шотландскую клетку. Короедов оглядел странную публику, столпившуюся перед Оружейкой, посмотрел на часы, почесал в затылке, проговорил неуверенно:

— Так, это… Безобразие ведь, а? Не положено как бы…

— Пра-а-альна, Короедов! Не положено! А в карты играть с блатными служителю закона положено? А карточный долг не отдавать положено?

Разношерстная публика возмущенно загудела.

Лютый, даже не запнувшись, прошел сквозь барьер, подошел к охраннику, щелчком сбил с него фуражку, растрепал жиденькие волосы на темени, обнял за шею и поволок на эстраду.

— Зацените, господа-товарищи! Перед вами капитан Короедов — спонсор нашего сегодняшнего мероприятия! Если б он не проиграл Митяю Хваленому десять «косых», не было бы у нас никакой лотереи и дрыхли бы вы все этой ночью без задних ног!

Он свистнул залихватски, по-разбойничьи — и тут же всех зрителей, и стоячих, и лежачих, невидимым ветром зашвырнуло обратно на трибуны, каждого на свое место. Кто-то — с перепугу, наверное, — захлопал в ладоши. Короедов покраснел, неловко раскланялся.

— В общем, это, уважаемые телезрители и гости нашей студии… — начал он, вытирая вспотевший лоб. — Продулся я вчистую, выходит. Водку жрал на даче в Сосенках, догонялся местным самогоном. Его там так и зовут: «мутный». А еще — «лунная дорожка», «луноход», «туман»…

— Ты нам рекламу не впаривай! Дело говори! — прокаркал белый шарф.

— Так в том-то и дело, что после «мутного» я впал в расстройство, уехал в Мамыри, а там сел играть с Хваленым на деньги. На этом, уважаемые зрители, спокойная жизнь моя закончилась, поскольку Митя Хваленый долгов не прощает, а запугать человека до смертной икоты ему раз плюнуть…

— Не жалься, мусор! — строго прикрикнули в зале.

— …И я решил: а пошло оно все в жопу!!! — заорал вдруг Короедов, будто его ущипнули. — Каждый день приходишь на работу, смотришь, как дурак, на все это золото, на это богатство! Миллионы, миллионы, миллионы! А мне нужно всего десять тысяч!!! Копейки!!! Да гребись оно все веслом!!! Достало!!!

Лютый, стоявший рядом с оратором, заботливо поднес ему стакан белесого самогону с огурцом. Короедов выпил, шумно утерся.

— Короче, брателлы, была не была, решился я на ограбление!!! В особо крупном размере! Совершенное организованной группой! Статья девяносто три прим Уголовного кодекса, вплоть до расстрела! А мне плевать!

Зал вежливо зааплодировал.

— По этой причине ищу толкового вора, кто возьмется аккуратно вынести из Оружейки любой приглянувшийся ему предмет! Я говорил со знающими людьми, с нашими сотрудниками, они сказали, что даже самая мелкая хрень из экспозиции, типа ножичка какого-нибудь или колечка, на черном рынке потянет никак не меньше ста тысяч. Из-за своей исключительной, как они сказали, уникальности… Моя доля — всего десять тысяч! Мне только с Хваленым рассчитаться, больше ничего не надо!

— А если я царский золотой экипаж хочу? — раздался вопрос из зала.

Короедов озадаченно почесал в затылке, посмотрел на Лютого.

— Да хоть вон ту мраморную колонну! — махнул рукой Лютый. — Если унесешь!

— Чего-то дороговато — десять тыщ! А скидочку по состоянию здоровья? — просипел тщедушный хмырь в тюремной робе.

— Может, тебе еще «фомку» от профсоюза бесплатную выдать?

Лютый трижды хлопнул в ладоши. Свет в зале моргнул и ушел в интимный полумрак, оркестр с томной хрипотцой затянул «Подмосковные вечера». Где-то с краю, в области полной темноты, нарисовался яркий белый конус, в котором шагала, высоко бросая загорелые породистые ноги, девица в купальнике, будто сошедшая с плаката Минздрава о пользе сочинских морских курортов. Зрители одобрительно загудели и захлопали. Цокая босоножками на высокой шпильке, девица описала круг по эстраде, остановилась рядом с Лютым, жеманно приставила согнутую в колене ногу и одарила зал ослепительной улыбкой.

— Вот так вот, дорогие мои висельники! Розыгрыш нашей лотереи можно считать открытым! — объявил Лютый. — Если никто из вас не против, то начнем помалу!

Где-то вверху страшно прогрохотало, и пол в зале вздрогнул, сиденья качнулись. Стало совсем темно. Полыхнула молния, над эстрадой из пустоты выклюнулись ослепительные-огненные шары, понеслись по кругу с низким гулом, роняя на пол искры. Лютый подфутболил один из них копытом, тот взлетел вверх, девица в купальнике ловко его поймала в руку, нисколько не боясь обжечься. После чего под потолком ярко вспыхнули лампы и оркестр выдал громкий бравурный аккорд.

— В кого попадет шар, тот и выиграл! Поехали! О-па!..

Лютый махнул перед собой открытой ладонью. Что-то черное вылетело из его рукава, вспыхнуло в воздухе, взмахнуло кожистыми крыльями и вдруг с пронзительным клекотом вцепилось прямо в лицо девицы. Та не вскрикнула, не вздрогнула, даже не шевельнулась, только заулыбалась еще шире. Верхнюю часть ее лица закрывала черная глухая маска в виде летучей мыши. Лютый схватил девицу за плечи, закружил ее на месте, как водящего в игре в «слепого кота». Отпустил. Она еще покружилась по инерции на одной ножке, остановилась, застыла спиной к залу. Чуть покачнулась, широко расставила ноги, перебросила с руки на руку роняющий искры шар.