Книга Охота на поросёнка - Григорий Шепелев

— Я даже искать не стану, поскольку знаю, что не найду. Но я так же знаю, что очень мало осталось таких, как ты — и не потому, что их убирают, а потому, что они меняются. Это так.

Арам пригубил вино.

— Погоди, Халдей. Ты сказал, что я буду вынужден уступить. Ты это сказал?

— Я это сказал. Но, должно быть, ты меня не так понял. Ты будешь вынужден уступить, конечно, не потому, что очко взыграет, а потому, что ты — человек разумный. А человек разумный при изобретении пороха вместо лука берет ружьё, а при изобретении двигателя внутреннего сгорания пересаживается с коня на автомобиль. Другая эпоха пришла, Арам! У власти — чекисты. И это уже не шутка. Это реальность.

И что же сделает человек разумный, когда у власти — чекисты? Становится недоноском? Таким, как ты?

Халдей улыбнулся и посмотрел на часы.

— Вот это ты зря. Но я всё равно отвечу. Перестаёт твердить про свои поляны. В противном случае, от него избавляются, потому что он становится лишним на этом празднике жизни. Вот мой ответ.

— Твои земляки тебя и уроют, — внезапно подал голос Вадим, — чтоб ты не мутил зря воду.

Гамиэлян смотрел пристально на Халдея. Тот смотрел на него. Два телохранителя сохраняли прежнюю неподвижность. Лица их были непроницаемы. Вадим вдруг набросился на шашлык, при том с нарочитой жадностью, демонстрируя земноводное хладнокровие.

— А давай, Халдей, решим так, — промолвил Гамиэлян, закуривая, — подряд на Новую Ригу делаю я. А тебе, чтоб ты от меня отстал, отдаю кафе возле Люберец, о котором ты говорил сегодня. Идёт?

Вадим рассмеялся.

— Мне не нужны кафе, — ответил Халдей, раздраженно дёргая желваками, тем более, возле Люберец.

— Да, пожалуй, — важно кивнул головой Арам. — А может, ты объяснишь, почему тебе не нужны кафе возле Люберец? Там ведь место доходное.

У Халдея ответа не было.

— Потому что тебя убьют за это кафе, — сам себе ответил Арам, — на меня никто и пикнуть не смеет, а вот тебя — убьют. Это — мой ответ на все твои рассуждения о сменяемости эпох.

С этими словами Гамиэлян поднялся, утерев рот салфеткой. И, не спеша зашагал к машине. Телохранители двинулись вслед за ним. Они сели в джип, Арам сел в свой «Лексус», рядом с водителем. Тотчас после того, как двери захлопнулись, оба автомобиля, дав резкий старт, свернули на Большую Никитскую и исчезли за поворотом.

Пару минут Халдей сидел неподвижно, не отрывая взгляда от бесконечности. Желваки на его щеках продолжали дёргаться. На веранде, кроме него и Вадима, не было никого. Три официантки встревоженно наблюдали за ними из ресторана. Вдруг, оглядевшись по сторонам, Халдей ударом ноги опрокинул стол. Вино рекой хлынуло на асфальт, разогретый солнцем. Вадим, вскочив, стал переворачивать другие столы и стулья, крича:

— Смерть чуркам! Я всех их вырежу! Всех, всех, всех! Ублюдки! Ублюдки!

Глава четвёртая

Раздосадованные беседой с Гамиэляном, два неразлучных друга решили пропустить по стаканчику в баре на Якиманке, куда немедленно и отправились. Халдей был старше двадцатисемилетнего Вадима на восемь лет и противоположен ему во многом. Вадим имел вид вульгарный, Халдей — аристократичный. Носил костюмы. Вадим не жаловал женщин, Халдей не смог бы без них прожить ни одного дня. И не упускал случая завести новое знакомство. Вадим к машинам был равнодушен, Халдей любил показать себя за рулём. Вадим сидел на игле, Халдей его презирал за это, предпочитая виски и ром. Их объединяло одно — работа. В смысле деловых свойств они так же были очень различны. Халдей точнее стрелял, быстрее соображал, глобальнее мыслил, красноречивее разговаривал, а Вадим умел находить простые решения и молчать. Молчал он великолепно. В его безмолвии все тонули, кроме Халдея. Тот плавал в нём, как акула, откусывая кусок за куском. При этом Вадим был очень болтлив, а Халдей — не очень. Они любили друг друга до такой степени, что ни тот, ни другой не взялся бы замочить своего напарника меньше, чем за сто тысяч. И то, смотря от кого.

Посетителей в баре было не много, так как он входил в тройку самых дорогих баров Москвы. Халдей заказал португальский ром. Вадим — пиво. Сидя за столиком, они вновь прошлись парой матерных фраз по Гамиэляну, потом умолкли. Халдей воззрился на женщин, сидевших около барной стойки. Вадим ушёл в свои мысли. Тут принесли напитки. Приложившись к бокалу, Вадим поставил его, уставился на Халдея.

— Халдей!

— Ну что?

— Ты с Гамиэляна уже на тёлок переключился?

Не ответив, Халдей достал сигарету и закурил. Действительно, он о Гамиэляне уже не думал. Вадим досадовал.

— Халдей, надо хотя бы с теми двумя ублюдками разобраться!

— Так ты у них полчаса сидел, и не разобрался?

— Да, я сидел у них полчаса, внимательно наблюдал и понял одно: нам за эти восемьсот косарей придётся махаться! Я не уверен, что и Кирилл готов их отдать, а с его дружком вообще всё ясно. Он чеху вынул мозги, считай, ни за что, по ментам стрелял, как по зайцам. Короче, будут проблемы. Это верняк, Халдей!

— Ну, и дальше что? — раздраженно дёрнул плечом Халдей, — ведь это была твоя инициатива — рубить бабло с этих дураков. Если есть проблемы — решай.

Вадим хотел что-то возразить, но, видимо, передумал. С волчьей тоской оглядевшись по сторонам, он проговорил:

— Мне плохо. Мне очень плохо сегодня.

— Да, ты что-то расклеился, — подтвердил Халдей, — это видно. Может быть, тебе герыч полировать не водкой, а клеем? Некоторые угарно кайфуют от этой темы. Пакет на голову, и вперёд!

— Халдей, ты дурак! И галстук у тебя пошлый.

Выдохнув дым, Халдей отпил из бокала.

— Значит, ты думаешь, он — безбашенный?

— Кто?

— Ну, этот, второй. Я, в принципе, знаю, что ты мне скажешь, я в другом смысле спрашиваю.

— В каком?

— Нельзя его натравить на Гамиэляна?

Этот вопрос Вадима ошеломил.

— Халдей! Ты что заболел? Я Гамиэляна сам продырявлю в пяти местах.

— Зачем тебе это надо?

Вадим, судя по его взгляду, ещё сильнее запутался.

— Ты о чём, Халдей? Объясни.

— О том, что он прав. Если мы его мочканём, это будет грубо против всех правил. И, вероятно, против всех интересов. Не точно, но вероятно — я до конца не понял, с кем у него какие дела. Убрать его без свидетелей не получится, с ним — бойцы. А если убрать и их, — все поймут, чья это работа. И вот отсюда вопрос: зачем тебе это надо?

— Я тебя понял, — сказал Вадим и задумался. Три красотки, сидевшие перед барной стойкой на табуретках, ушли. Осталась одна — высокая, белокурая, в мини юбке. Ей было лет восемнадцать. Она пила коктейль через трубочку. Выразительно улыбаясь Халдею. Тот встал. Направился к ней. Сел рядом.