Книга Иезуитский крест Великого Петра - Лев Анисов

Графу совет датского посла пришелся по вкусу, и в Вену было отправлено секретное письмо. Австрийский двор не замедлил с ответом. Граф Рабутин получил все, что требовал, и притом — добрую сумму для успешного начала работы. «Цесарский двор прислал 70 тысяч рублев, в подарок Госпоже Крамер, дабы она ее (Екатерину I. — Л.А.) склонила именовать по себе наследником Князя Петра Алексеевича» — писал историк М. М. Щербаков.

Император пообещал Меншикову первый фьеф, какой только сделается вакантным в империи.

Светлейший князь принял предложение, выводившее его из затруднительного положения. Оставалось получить согласие Екатерины I на брак великого князя с дочерью Меншикова.

VI

Княжна Мария Меншикова была помолвлена с сыном польского графа Сапеги Петром 13 марта 1726 года. Более пяти лет пред тем молодой поляк жил в доме светлейшего князя в качестве жениха его дочери.

Отец его, граф Ян Сапега, староста Бобруйский, принадлежал к числу богатейших и влиятельнейших магнатов. Александр Данилович, мечтая о герцогстве курляндском, в 1720 году договорился с ним о браке своей дочери с единственным сыном Сапеги, надеясь посредством этого союза составить себе сильную партию в Польше.

Помолвка состоялась во дворце Меншикова. Съехалась вся столичная знать. Екатерина I приняла участие в церемонии обмена перстнями между будущими супругами и, как извещают «Повседневные записки», «изволила дать позволение на забаву танцам».

Это были первые праздничные торжества, совершаемые после смерти Петра I.

Екатерина I отметила красоту Петра Сапеги, и вскоре он сделался ее фаворитом. Императрица прямо-таки отняла Сапегу у княжны Марии Меншиковой.

В январе 1727 года она подарила ему дом и изредка ездила ужинать к молодому графу.

Для себя Екатерина I решила, что как только красавец ей прискучит, она женит его на своей племяннице Софье Карловне.

В марте 1727 года решение о свадьбе племянницы было принято.

Светлейший князь знал о намерениях государыни и именно это дало ему право заговорить с ней о другой приличной партии для своей дочери. Он предложил брак княжны Марии с великим князем Петром Алексеевичем.

Екатерина была во многом обязана Меншикову: старый друг ее сердца немало содействовал решению Петра I признать ее супругой; он же, наконец, возвел ее на престол. А кроме того, она видела невозможность отстранить от престола великого князя в пользу одной из своих дочерей и думала, что упрочит их положение, соединив с будущим императором человека, на признательность которого имела право рассчитывать. Екатерина согласилась с предложением светлейшего князя и клятвенно обещала никогда не отступаться от данного ею слова.

Весть о согласии государыни на этот брак как громом поразила русских политиков. Сильно встревоженный герцог Голштинский, его супруга Анна Петровна и ее сестра цесаревна Елизавета тщетно уговаривали матушку взять это согласие назад.

Екатерина не боялась опасных последствий своего поступка для укрепления спокойствия своего правления. Ибо этим она, с одной стороны, успокаивала сторонников великого князя, юность которого дозволяла обвенчать его лишь весьма не скоро, с другой же, она навсегда привязывала к себе светлейшего князя.

Граф Рабутин поспешил отправить в Вену курьера с известием о столь благоприятном для великого князя событии.

В первых числах марта вице-канцлер барон Остерман был объявлен воспитателем великого князя.

Меншиков дал великому князю почетный караул из гренадер. Петр Алексеевич и сестра его Наталья Алексеевна теперь два-три раза в неделю виделись с детьми светлейшего князя.

Торжество А. Д. Меншикова слишком очевидно огорчало герцога Голштинского.

В один из мартовских дней светлейший князь давал бал по случаю дня рождения княгини, своей супруги, и пригласил герцога. Тот извинился под предлогом нездоровья, равно как и герцогиня Анна Петровна; причем, однако, оба объявили, что если им не удастся присутствовать на обеде, то они постараются приехать к ужину.

Вечером, видя, что ни тот ни другая не едут, А. Д. Меншиков сказал, рассмеявшись, при Бассевиче:

— Всячески стараюсь заслужить расположение герцога, но, видимо, не успеваю в этом и больше уж ничего поделать не могу.

Государыня на празднике не присутствовала по причине недомогания, но цесаревна Елизавета была и епископ Любский тоже.

«Всего более здешний двор занимался теперь великим князем, — сообщал Маньян 1 апреля 1727 года. — С тех пор, как Царица дала согласие на его брак с дочерью Меншикова, положение его так упрочилось, что теперь никто не сомневается здесь, что, в случае смерти Царицы, весь русский народ тотчас же признает юного принца ее преемником, несмотря ни на какое распоряжение Царицы».

Старые союзники Меншикова отшатнулись от него. Но светлейшего князя то не смутило. Он с обычным своим тщеславием начал «в своем доме придворные чины употреблять, как имперским князьям принадлежит». (Так писал его злейший враг, петербургский генерал-полицмейстер Антон Мануилович Девиер).

Девиер был женат на сестре Меншикова, но оба люто ненавидели друг друга. Вражда возникла еще при жизни Петра I.

Девиер — португальский еврей, прибыл юнгой на купеческом корабле в Голландию, где случайно его увидел Петр I. Император отдал его в услужение Меншикову, который принял его как скорохода. Петр I имел случай говорить с Девиером и, открыв в нем способности, взял его к себе денщиком. Вскоре иноверец стал столь силен, что просил у своего прежнего господина руки его сестры. Едва лишь он заикнулся об Анне Даниловне, как Меншиков пришел в страшный гнев. Вне себя, он бросился на Девиера, собственноручно дал ему несколько пощечин и, не довольствуясь этим, кликнул челядь и велел им бить насмерть непрошеного жениха. Девиер, избитый в кровь, вырвался из рук усердных слуг Меншикова и кинулся к Петру I. Ему он сообщил, что Анна Даниловна брюхата от него. Суд государя был короток. Он вызвал Меншикова и приказал в течение трех дней обвенчать сестру с Девиером.

С тех пор Меншиков и Девиер скрывали непримиримую ненависть друг к другу, но в душе только ждали удобного момента погубить друг друга.

Девиер пользовался расположением Екатерины I, сумел войти в тесный кружок ее приближенных. Еще при жизни Петра I Екатерина всякий раз, когда уезжала из Санкт-Петербурга, поручала наблюдению Девиера свою малолетнюю дочь Наталью Петровну и пасынков: великого князя Петра и его сестру Наталью.

Немудрено, что Девиер, ставший в 1726 году сенатором и метивший в Верховный Тайный Совет, был против брака княжны Меншиковой с великим князем. К тому же, отношения с самим светлейшим у него вконец испортились после поездки в Курляндию, когда Девиер неодобрительно отозвался о действиях Меншикова в Митаве.

Узнав о возвращении Девиера в Санкт-Петербург из Митавы, граф П. А. Толстой поспешил приехать к нему.