Книга Сорванная помолвка - Тина Лукьянова

— А почему ты об этом просто не сказал своей бабушке? Она бы сообщила нашей семье, и я не ехала бы напрасно во Фринштад.

Он отвел глаза и ответил:

— Я не хотел обижать бабушку, она и так из-за меня пострадала.

— Получается, бабушку обижать нельзя, а незнакомую фьорду — можно? Почему ты лично не приехал на вокзал и не сказал, что не хочешь жениться? Почему прислал для такого деликатного дела приятеля-хама?

— Он мне не приятель. Дульче, я даже толком его не знаю.

— Вот как?

Я замолчала и отпила глоток невкусного чая. За время разговора он успел остыть и стал еще противнее.

— Да. Я просто просил встретить и настолько не понравиться девушке, чтобы она сразу обратно уехала.

— С ролью хама он справился просто замечательно.

— Да, в агентстве сказали, что это один из лучших столичных актеров, — мрачно подтвердил Бруно.

— Актер? Как это возможно?

Я растерялась. Неужели он посвятил во внутренние семейные дела совсем постороннего человека? Человека, которому нет никакого дела до чести ни их семьи, ни нашей? Мне вдруг вспомнилось, как этот актер предлагал мне пройти тестирование в ближайших номерах, и внутри все сжалось от ужаса и отвращения. А будь на моем месте другая, которая согласилась бы? А если Марита? Если бы она пошла на такое после того, как тот тип пообещал жениться и позаботиться о нашей семье? Что было бы потом?

— Мне показалось, что с таким поручением лучше справится тот, кто умеет сыграть любую роль, — продолжил Бруно.

Похоже, он просто не понимает, к чему мог привести его поступок.

— Я про встречу родителям ничего не говорил, — начал он оправдываться, — они сами решили, что бабушкина невеста была легкомысленной и меня бросила.

— Но ты же мог прекратить эти разговоры, просто рассказав правду. Неужели ты не понимал, что подобные пересуды порочат честь девушки, о которой тебя просила позаботиться твоя же бабушка?

Бруно явственно смутился и уткнулся взглядом в чай, к которому так и не притронулся. Конечно, что ему какая-то посторонняя фьорда, которую он надеялся больше никогда не увидеть. Главное — выглядеть в глазах своих родных этаким совершенством, каким он и мне казался до вчерашнего дня. У меня было такое чувство, словно со вчерашнего дня прошел не день, а несколько лет — настолько все казалось далеким и нереальным.

— Бабушка теперь со мной не разговаривает, — сказала я. — Это известие оказалось для нее очень тяжелым ударом. Ей и без этого досталось — в одиночку поднимала троих внуков, а я ей никак объяснить не могу, что все случилось потому, что у меня не оказалось денег на обратную дорогу.

— Дульче, а почему они тебе денег не дали?

Я посмотрела на него. Он не издевался, он искренне не понимал почему. Конечно, для него те крохи, что мне выделили, и деньгами-то не были, он привык жить на широкую ногу. Не мог представить, что кто-то вставал перед выбором — либо билет на обратную дорогу, либо гостиница. А еда в этот список вообще не попадала.

— Дали. Если бы экспресс уходил в тот же день, я бы уехала домой. Но когда он должен был прийти, денег бы не хватило на билет. Или пришлось бы ночевать на вокзале, — коротко пояснила я.

Бруно удивленно на меня уставился. По-видимому, ему просто в голову не приходило, что кто-то может жить так, как мы, во всем себе отказывая. Он всегда получал, что хотел. Наверное, и я не стала исключением. Я сглотнула подступивший к горлу комок и постаралась сказать более-менее твердо:

— Бруно, твой нанятый актер предлагал провести тестирование в ближайшей гостинице. — Я внимательно на него смотрела, он дернулся и покрылся красными неравномерными пятнами. — А если бы я согласилась, кто тогда нес бы ответственность? Ты, как наниматель, или он, как исполнитель?

— Дульче, я ничего такого ему не поручал! — отчаянно сказал Бруно. — Просто отправить назад. Вернусь во Фринштад, найду и прибью эту сволочь! Но я уверен, до подобного дело не дошло бы. Он просто хотел тебя припугнуть, и всё. Он бы никогда на такое не пошел.

— Ты так уверен в постороннем человеке?

Бруно вильнул взглядом в сторону, и я поняла: совсем не уверен. Более того, подозревает, что все могло пойти именно так, как я сейчас предположила. А если бы я отказалась и бабушка согласилась вместо меня отправить Мариту? Что тогда? Я судорожно сжала в руках стакан с уже совершенно холодным чаем, словно он мог мне чем-то помочь.

— Фьорд Берлисенсис, взрослый человек должен нести ответственность за свои поступки, думать, к чему они могут привести, заботиться о чести своей семьи. — Я не собиралась его щадить, внутри меня все болело, и болело с каждой секундой, проведенной рядом с ним, сильнее и сильнее. — А не пытаться выглядеть хорошим для родителей и бабушки. Я думала, — тут мой голос невольно дрогнул, — что вы самый… самый порядочный и хороший фьорд во всей Империи, а вы… вы такой только для своих родственников.

Подавила всхлип и встала, больше на него не смотря. Взгляд упал на новенькие, заботливо подаренные ботиночки. Такие красивые, такие удобные. Вернуть их сейчас я не могла — не уходить же из кафе босиком. Да и отдать в магазин не получится — уже ношеные.

— Фьорд Берлисенсис, я хочу отдать вам деньги за ботинки, — твердо сказала я.

— Я не возьму. Это же подарок, Дульче. Подарок, — глухо сказал он. — Дульче, прости меня. Все теперь знают правду и все можно исправить, да?

— Нет, фьорд Берлисенсис, нечего исправлять.

Глава 16

Я твердо настроилась вернуть деньги за ботинки, а для этого нужно было узнать их цену. Фьордина Каррисо отпустила меня чуть раньше, и я сразу пошла в Льюбарре. В военном городке я таких не видела, а значит, Бруно сделал покупку не у нас. Обувных магазинчиков в центре Льюбарре не так уж много, найти тот, где стоит на полке такая приметная обувь, будет не сложно.

Так я думала, выскакивая через проходную. И в самом деле, искомое я нашла в четвертом по счету магазине. Ботиночки на витрине стояли точь-в-точь как мои. Обрадованная, я торопливо зашла внутрь. Ко мне тотчас устремилась продавщица. Ее оценивающий взгляд прошелся по мне снизу доверху и задержался на ботинках, после чего на лице проявилось счастье от моего прихода. Она еще раз бегло меня осмотрела и радостно защебетала:

— Добрый день, фьорда. Могу я вам чем-нибудь помочь? Наверное, вы пришли за сумкой из нашей последней коллекции, которая так хорошо подойдет к вашему образу.

Поначалу я опешила, но потом поняла, что она тоже узнала ботинки. Значит, осталась самая малость — выяснить, сколько они стоят. А продавщица не унималась: она извлекла непонятно откуда несколько сумок, на самом деле удивительно подходивших к подарку Бруно. На мгновение я даже засомневалась, не посмотреть ли их, но тут наконец взгляд зацепился за копию того, что было у меня на ногах. Но совсем новенькую и стоящую на полке.