Книга Последний Магистр - Анна Клименко

– Если бы он хотел, то уже бы напал. Полагаю, ему не до того.

Варна покачал головой.

– Я не могу спокойно жить, имея под боком дремлющий вулкан.

Норл поднялся из-за стола.

– Дело ваше. Я бы не тревожил Черного Магистра.

– Неужели и убить его нельзя?

– Отчего же… можно. Нет под этими небесами неуязвимых, Варна. Но я не советую. А теперь… прошу меня извинить, – вампир указал пальцем вверх, – занимается рассвет, и мне пора на отдых.

– Благодарю за прием, – Варна поклонился.

И, уже стоя на пороге открывающегося портала, услышал:

– Надеюсь, что происходящее – это еще не исполнение пророчества о Последнем Магистре…

Маг хотел шагнуть назад, расспросить вампира о том, почему того посетила такая мысль – но сияние тоннеля уже охватило его, и Варна провалился сквозь пространство. Прямиком в свою спальню.

* * *

Впервые в жизни у Ильверса было столько книг. Вернее – он тут же одернул себя – не «в жизни», а «после жизни». Потому как он перестал быть просто дэйлор, но благодаря стараниям ополоумевшего магистра Дэйлорона и второго – Черного магистра, превратился в странное и страшное существо.

Коего не должно было быть и вовсе.

Он взял первую подвернувшуюся под руку книгу, попытался разобрать древнюю клинопись дэйлор. С пятой попытки на зов откликнулась память Предков, и, с горем пополам, Ильверс осилил название и первую страницу пухлого фолианта.

Оказалось, это ни что иное, как один из многочисленных томов хроник Закрытого города, а если уж совсем точно – том, означенный триста восьмым. Ильверс отнес его обратно, прошелся вдоль стеллажей; здравый смысл подсказывал, что, если уж мучить себя чтением, то с самого первого тома, где будет изложена сама история сотворения черной цитадели. Быть может, даже самим магистром.

Пробыв среди пыльных книг и старых, хрустящих свитков почти весь день, Ильверс нашел-таки начало хроник; вернувшись в кабинет, где от прежнего владельца сохранились большой стол и стул, новый магистр приступил к чтению, водя пальцем по строкам и с трудом разбирая слова.

«И взойдет на вершину горы последний магистр, страшный ликом.

И будут слезы мира сего ему временем и пищей.

И наступит конец времен для народа дэйлор, благословенного землей».

Ильверс покачал головой. А ведь, как ни крути, хорошо сказано! Особенно вторая строчка, которая изумительно точно отражала его нынешнюю суть… Только вот не совсем ясно с последней; любопытно – а как он может стать причиной гибели Дэйлорона?

Магистр запасся терпением. Сперва читать было тяжко, строки своенравно прыгали перед глазами, но чем дальше, тем легче разбирал взгляд грациозные значки… Потом, одолев часть, написанную лично хозяином Закрытого города, Ильверс потянулся щупальцем силы к архивариусу Алларена, выхватил у него из рук чернильницу, перо и новенький кусок пергамента. Стоило записать хотя бы самое главное из прочитанного, чтобы не запутаться самому.

Неуклюже выводя знак за знаком и сажая кляксы, Ильверс вывел первое, что уяснил из прочтенного:

«Я, черный магистр, выбрасываю прочь из этого мира Силу Отражений, и тем самым продлеваю жизнь тем, кто уже мог бы захлебнуться в собственном порожденном зле».

Усмехнулся. Еще раз пробежал взглядом по древним страницам книги, и продолжил:

«Моя власть велика. Я могу преобразовывать Силу Отражений, как и всякую любую, но могу просто выбрасывать ее из себя. Я не буду стариться, и никогда не соединюсь с Предками. Сила питает меня, мои мысли. Но я не могу не видеть того, что ее рождает. Если я пожелаю жить среди собственных иллюзий, Сила хлынет из меня, что плохо для всех ныне живущих».

Тут Ильверс задумался – и внес небольшую поправку в свой первый конспект.

«Оказывается, я – как привратник, выпускаю Силу за небесный купол, там она частью рассеивается, частью скапливается. Если со мной что-нибудь случится, весь многовековой запас этой Силы хлынет обратно в мир».

– Так что не поздоровится тем, кто меня уничтожит, – констатировал магистр. Рука устала с непривычки; он размял пальцы, потряс кистью в воздухе и продолжил писать.

«Если я пойму, что разум мой не выдержит более, что я невольно замкнусь в собственном иллюзорном мирке, то я должен в соответствии с указанным ритуалом закрыть собой врата Силы, организовать приток противодействующей Силы и тем самым предотвратить затопление этих земель Силой Отражений. Этого можно избежать и уйти к предкам в случае, если будет преемник…»

Ильверс отложил перо. Во что же он превратился? Живой – опасен в безумии своем, мертвый – всеобщей погибелью…

«Магистр отражений может стать предсказанным когда-то последним магистром».

– А почему бы и нет?.. Все зависит от того, насколько меня хватит, – процедил он. И шумно захлопнул книгу; прочитанного оказалось достаточно, чтобы осознать всю вечную безнадежность положения…

«И я должен нести в себе то, что рождают в злобе другие», – Ильверс принялся мерить шагами кабинет, – «опять, опять несправедливость! Великие предки, отчего не стал на мое место тот, кто был бы действительно готов жертвовать собой многие столетия? Отчего судьба распорядилась так, да и отчего моей судьбой распорядился выживший из ума, будь он трижды проклят, старик? Который всего-то и хотел, что сотворить пугало для людей?.. И которому было наплевать, а что, собственно, будет чувствовать это самое пугало?»

Когда он оторвался от книг, за черными стенами день клонился к закату. И Ильверс решил немного поспать. Не потому, что спать хотелось – а потому, что сон оставался хорошим воспоминанием о той, настоящей жизни.

Он выдернул из чьего-то дома через портал кушетку и растянулся на ней.

«Ты ведь можешь пожелать – и жить в мире собственных иллюзий», – пищал противненький голосок, – «ну, разве это не мило?»

Ильверс раздавил в себе это гаденькое и столь соблазнительное желание. И поэтому, пока спал, река отражений укачивала его на волнах кошмаров и травила разум мутными видениями всех оттенков красного.

* * *

…Проснулся среди ночи. Долго лежал, стуча зубами, затем, черпнув Силы, разжег огонь в камине. Стало немного теплее, но озноб не отпускал. И тогда Ильверс, почти забывший уже о том, что значит чувствовать, заплакал от страха и бессилия перед собственной судьбой.

Он снова принялся мерить шагами комнату. Черный камень неприятно холодил босые ступни, но это, казалось бы, неудобство, несколько отвлекло его от мрачных мыслей. Потом – совсем некстати – он вспомнил, как позапрошлой ночью едва не задушил Тиннат. В самом деле, если бы не ее последний, хриплый крик – и не оглянулся бы! Как и говорил когда-то: пройду мимо, не заметив…

Ильверс вновь ощутил ее пальцы на собственном локте; хватка у Тиннат была просто железной, но это все-таки было по-настоящему, и было живым…