Книга Рузвельт, Кеннеди, советская агентура - Александр Феклисов

Однажды мы долго колесили на автомобилях по сельским дорогам, чтобы попасть на ферму Гарста. Я ехал в машине вместе с министром высшего образования Вячеславом Петровичем Елютиным и помощником Хрущева Лебедевым. Хозяин Кремля несколько раз останавливался возле полей, чтобы осмотреть кукурузу и пшеницу. Замирал и весь караван автомашин со свитой, обслугой и корреспондентами, растянувшийся на три-четыре километра. Теле– и кинооператоры стремглав неслись со своей техникой, чтобы запечатлеть Хрущева. Бегал с ними и я – как бы чего не случилось.

Возвращаясь как-то после очередной пробежки, я разговорился с двумя кинооператорами. Один из них воскликнул:

– О боже мой! Когда это все кончится. Я уже не могу больше бегать. Попросите Хрущева, чтобы он не останавливался в пути.

Далее выяснилось, что хозяева их компаний дали указание снимать советского лидера всюду, где только можно, и что кинооператоры уже использовали в тридцать раз больше кинопленки, чем обычно они тратят на визит главы великой державы.

Во время пребывания в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, крупнейших городах богатейшего штата Калифорния, было заметно, что мэры заранее подготовились к тому, чтобы дать политическое сражение Хрущеву в ходе запланированных встреч. В Лос-Анджелесе после встречи с киноактерами в Голливуде и осмотра достопримечательностей города вечером в большом зале отеля «Амбассадор» состоялся прием в честь Хрущева, устроенный местными властями. Начался раут, как принято в США, с ужина. Играла спокойная мелодичная музыка. Присутствовавшие пили вино, ели, мирно разговаривали друг с другом. За столом президиума сидели почетные лица во главе с Хрущевым и мэром Паулсоном. После окончания трапезы городской Голова произнес приветственную речь, в которой допустил грубый политический выпад в адрес высокого советского гостя. «Вам не удастся нас похоронить, господин Хрущев, – угрожающе произнес он, – и не стремитесь к этому. Если нужно, мы будем сражаться насмерть».

Ответное слово Хрущев начал, читая подготовленный текст, в котором говорилось о необходимости для наших народов разоружаться, жить в мире и дружбе. Затем, отложив в сторону подготовленную речь, обращаясь к мэру Паулсону, сказал:

– Зачем вы возвращаетесь к тому, что я предельно ясно объяснил в первых выступлениях по прибытии в Вашингтон? Мы протягиваем вам руку дружбы. Не хотите принимать – скажите прямо. Если вы не готовы к разоружению и хотите продолжать гонку вооружений, у нас не останется другого выхода, кроме продолжения производства ракет, которые мы производим сейчас на конвейере.

Далее Хрущев заявил, что если американская сторона не готова к серьезному, спокойному обмену мнениями, он может прекратить поездку по США.

На другой день американские газеты писали о неуместном выступлении мэра, о «недружественном приеме» и отмечали, что общественное мнение не на стороне тех, кто намерен столь холодно встречать советского лидера.

Из Лос-Анджелеса Хрущев поездом прибыл в Сан-Франциско. Городские власти и население его хорошо встречали. Но чувствовалось, что наш премьер тяжело переживал перепалку с Паулсоном. Во время прогулки на корабле береговой охраны по красивейшему заливу Сан-Франциско корреспонденты плотным кольцом окружили стоявших на палубе Хрущева, Лоджа и капитана корабля. (Генри Кэбот Лодж – американский политический деятель и дипломат. В 1953–1960 годах был постоянным представителем США при ООН. Сопровождал Н. С. Хрущева в поездке по Соединенным Штатам.)

Посыпалось множество вопросов. «Прессмены» прикрепляли микрофоны звукозаписывающих аппаратов на концы удочек и держали их на расстоянии каких-нибудь полсотни сантиметров от лица высокого гостя. С помощью такого самодельного устройства им удавалось ловить каждое слово. Когда Хрущеву показали на американский авианосец, стоявший вдали, наш премьер затронул тему разоружения, сказав, что эти морские махины пора пустить на металлолом. На вопрос корреспондентов, что Советский Союз намерен делать со своими подводными лодками, Хрущев ответил:

– Сейчас мы начинаем приспосабливать их для лова селедки.

Все кругом захохотали. Под несмолкающий смех советский премьер в шутливой форме стал излагать возможные методы ловли селедки с субмарин.

Внезапно Хрущев сказал Лоджу, что он хочет сообщить только ему очень важные секретные сведения. Охрана оттеснила корреспондентов с их удочками на несколько метров от Хрущева. Все умолкли. Хрущев тихо говорил на ухо переводчику, а тот шептал в ухо Лоджу. Лица у всех посерьезнели. И тут Лодж, Хрущев и стоявшие рядом несколько человек разразились смехом. Корреспонденты переполошились – переведите, что сказал советский премьер?! Хрущев опять подчеркнул, что это совершенно секретные сведения, не подлежащие оглашению. А «секрет» состоял вот в чем:

– Этот мэр Лос-Анджелеса, этот Паулсон, в общем неплохой мужик, – сообщил хозяин Кремля Лоджу. – Но вчера он оскандалился на приеме: хотел немножко испортить атмосферу, однако перестарался и наложил полные штаны.

Хрущев ушел в каюту, а толпившиеся на палубе корреспонденты еще долго смеялись и обсуждали «секретное сообщение» советского премьера.

В Сан-Франциско состоялась закрытая встреча руководящих деятелей профсоюзного движения США с высоким гостем. Большинство руководителей профсоюзов – люди, настроенные крайне антисоветски, – долгие годы отказывались от контактов с советскими профсоюзами. Как и следовало ожидать, они задавали много каверзных вопросов о культе личности, о событиях в Венгрии, об отсутствии свободы и демократии в нашей стране… Такие вопросы действовали на Хрущева, как красная тряпка на быка. Он пришел в ярость. Началась горячая словесная перепалка, перешедшая в ругань. Это длилось часа три. Потом высокие спорящие стороны все же успокоились и пришли к согласию: рабочим всех стран нужно налаживать сотрудничество, чтобы лучше обеспечить свои коренные интересы – сохранить мир на Земле и улучшить условия жизни.

24 сентября Хрущев возвратился в Вашингтон, дал прием в советском посольстве, повстречался с представителями деловых кругов, побывал на приеме у государственного секретаря Кристиана Гертера, провел беседы с Эйзенхауэром в загородной резиденции президента Кэмп-Дэвиде. В последний день визита он провел пресс-конференцию, выступил по телевидению и вечером 29 сентября вылетел в Москву.

Не претендуя на истину в последней инстанции, я хочу кратко рассказать о впечатлении, которое произвел на меня Хрущев во время пребывания в США.

В заранее написанных речах наш лидер мотивированно излагал основные принципы советской политики: необходимость мирного сосуществования, прекращения гонки вооружений и начала процесса разоружения, развития сотрудничества между СССР и США в области экономики, политики, культуры. Следует отметить, что эти идеи, высказывавшиеся советским премьером, падали на не очень благоприятную почву. Руководящие круги США все еще по инерции придерживались доктрины завоевания силой господствующего положения в мире. Поэтому им была нужна гонка вооружений. Американцы, подвергавшиеся в течение почти полутора десятка лет усиленной антисоветской обработке, опасавшиеся безработицы в случае проведения программы разоружения, относились к выступлениям Хрущева с недоверием. В Вашингтоне не желали развивать сотрудничество между нашими странами, особенно в области экономики, науки и торговли, так как считали, что это было более выгодно СССР, чем США.