Книга Барьер Сантароги - Фрэнк Герберт

Несмотря на боль, Десейн отметил, что это здание не видно с улицы за забором и зарослями вечнозеленых растений. Наверное, это часть комплекса, в который входит и дом Паже. Во всем этом, казалось, просматривался определенный смысл.

Санитары в белых халатах выкатили тележку из здания и осторожно вынесли обгоревшего юношу из кареты скорой помощи. Паже открыл дверцу со стороны Десейна и сказал:

— Вы сможете добраться сами, Джилберт?

— Думаю… да.

Десейн с трудом выбрался из машины. Все его внимание было поглощено пронзившей тело резкой болью. Лоб и правую сторону лица невыносимо жгло. Кирпичное здание, вертящиеся стеклянные двери, руки, осторожно направлявшие его, — все это внезапно показалось каким-то далеким и нереальным.

«Кажется, я сейчас потеряю сознание», — решил он. Десейн понимал, как опасно сейчас впасть в бессознательное состояние. Вздрогнув, он осознал, что сидит в кресле на колесиках и его везут по зеленому коридору. Потом все внутри снова взорвалось от непереносимой боли. Ему казалось, что он погружается в благословенный покой забвения, физически ощущает невидимые стены темницы, созданной то ли бессознательным состоянием, то ли болью.

Яркий свет!

Яркий свет повсюду. Десейн услышал щелканье ножниц, бросил взгляд вниз и увидел, как кто-то обрезает рукава его куртки и рубашки, удаляя кусочки ткани с обгоревшей плоти.

«Это же моя плоть», — вяло подумал Десейн и оторвал взгляд от ножниц, только когда почувствовал, что к левому плечу прикоснулось что-то холодное и кольнуло его. Потом его кожу начали оттягивать. Он увидел руку, держащую шприц. Самым важным для Десейна в этот момент было — следить за происходящим. Он видел свет, вернее, его туманное мерцание, в котором появлялись и исчезали руки и лица. Десейн почувствовал, что его начинают раздевать. К рукам и лицу приложили что-то холодное, успокаивающее, скользящее.

«Они сделали мне укол, чтобы я потерял сознание», — подумал Десейн. Он пытался думать о грозящей ему опасности оказаться полностью беспомощным. Однако он не мог оставаться в сознании, будучи не в силах ворочать мыслями в мерцающем тумане.

До него долетали какие-то голоса, и Десейн попытался сосредоточить на них внимание. Кто-то сказал:

— Господи! У него же в кармане пистолет!

Другой голос:

— Запиши!

Неизвестно почему, но это развеселило Десейна, однако тело не хотело смеяться.

И тогда он вспомнил о своем грузовике, каким он его запомнил — объятом языками оранжевого пламени. Он вспомнил, что там находились все его записи. Все улики, которые он с трудом собрал здесь, в Сантароге, исчезли в огне. «Улики? — подумал он. — Скорее записи… размышления…» Все это еще оставалось в его памяти и могло быть восстановлено.

«Но все воспоминания погибают вместе со смертью человека!»

С этой мыслью каждую частицу его «я» охватил страх. Он попытался закричать, но не смог выдавить из себя ни звука. Он попытался шевельнуться, но мышцы не желали подчиняться.

Перед тем как наступила темнота, Десейн увидел чью-то руку, поднявшуюся вверх и схватившую его.

11

Открыв глаза, Десейн начал вспоминать разговор с безликими богами, который вел во сне. Десейну показалось очень важным вспомнить этот сон.

«Вздымается навозная куча, и рушатся замки», — вспомнил он фразу, которую говорило какое-то существо, и голос его эхом разносился в замкнутом пространстве. «Вздымается навозная куча, и рушатся замки». «Я тот человек, который пробудился ото сна», — пытался он втолковать безликим богам.

Во сне он совершал безупречные с точки зрения нравственности поступки, но при этом испытывал жестокие муки. И постоянно он чувствовал себя раздраженным и разочарованным чем-то. Он пытался сделать что-то, что изначально было невозможно. И все-таки — что же он пытался сделать? Ответ ускользал.

Он припомнил руку из темноты, которая предшествовала его сну. У него перехватило дыхание, глаза широко раскрылись. Он лежал на кровати все в той же комнате с зелеными стенами. За окном слева он мог видеть изогнутую красную ветку мадроньи, маслянисто-зеленые листья, голубое небо. И только в этот момент к нему вернулись ощущения собственного тела: перевязанные руки болезненно заныли, лоб и правая щека тоже были в бинтах. Горло пересохло, а во рту ощущался кислый привкус.

Но сон не отпускал. В нем он вел бестелесное существование. Бестелесное. Смерть! Вот он — ключ! Он понял это. Десейн вспомнил, как Паже говорил об «общем инстинктивном опыте». Что общего между инстинктом и сном? Что такое инстинкт? Врожденное качество, проявляющееся на уровне нервной системы. Смерть. Инстинкт.

«Смотри внутрь себя, смотри внутрь себя, о человек», — говорили ему безликие боги в его сне. Сейчас он вспомнил это, и ему захотелось презрительно рассмеяться: это был старый синдром «самокопания», профессиональная болезнь психологов. Внутрь себя, всегда внутрь. Инстинкт смерти присутствовал там наряду со всеми остальными инстинктами. Познать себя? И в этот момент Десейн понял, что не сможет познать себя, не умерев. Именно на фоне смерти жизнь и может познать себя самое.

Справа от Десейна послышалось покашливание. Он напрягся и повернул голову в сторону этого звука. Уинстон Бурдо сидел в кресле рядом с дверью. Карие глаза мавра смотрели с тревогой.

«Зачем здесь Бурдо?» — подумал Десейн.

— Я рад, что вы пришли в себя, сэр, — произнес Бурдо.

В его раскатистом голосе послышались успокоительные нотки человека, любящего поболтать в компании друзей. «Уж не поэтому ли Бурдо и находится здесь? — спросил себя Десейн. — Может быть, его выбрали, чтобы он успокоил и убаюкал жертву? Но ведь я, вопреки всем своим подозрениям, все еще жив».

Если бы они хотели ему зла, то у них была прекрасная возможность, когда он был беспомощным, без сознания…

— Который час? — спросил Десейн, и тут же обожженная щека напомнила о себе болью.

— Почти десять. Утро просто великолепное, — заметил Бурдо. Он улыбнулся, обнажая белые зубы на фоне темного лица. — Вы что-нибудь хотите?

При этом вопросе от внезапно возникшего чувства голода скрутило живот. Но Десейн не решался попросить завтрак. «Что может оказаться в любой еде, подаваемой здесь? Голод — это нечто большее, чем просто пустой желудок, — заметил про себя Десейн. — Я могу обойтись и без пищи».

— Я хочу знать, почему вы здесь, — начал Десейн.

— Доктору я показался самым безопасным, — ответил Бурдо. — Я ведь сам когда-то был чужаком из внешнего мира и могу вспомнить, что это значит.

— Они и вас пытались убить?

— Сэр!

— Ладно… — Десейн задал вопрос по-другому: — С вами происходили несчастные случаи?

— Знаете, я не разделяю мнение доктора относительно… несчастных случаев, — сказал Бурдо. — Когда-то… я считал… Но теперь я понимаю, что ошибался. Люди этой долины никому не желают зла.