Книга Байбаков - Мария Славкина

МНТК «Микрохирургия» и сегодня оперирует тысячи и тысячи людей. Ушел из жизни Федоров, нет с нами Байбакова. А дело, которое они так мощно двинули вперед, живет и приносит людям пользу.

Джуна

Не останавливался Николай Константинович и перед необычными, редкими явлениями. Такими, как, например, Джуна Давиташвили.

Они познакомились в апреле 1981 года. Байбаков делал все возможное, чтобы помочь своей супруге. «Дело в том, — писал он в своих воспоминаниях, — что с 1976 года в течение пяти лет Клавдия Андреевна была очень слабой, еле двигалась, постоянный недуг не отпускал ее. Официальная медицина ничем помочь ей не могла, положение было отчаянным. Я уже и не знал, что делать. Но вдруг услышал от знакомых, что живет в Тбилиси некая чудодейка Джуна, которая лечит больных методом бесконтактного массажа и добивается в этом деле удивительных результатов. Я тут же позвонил председателю Совета министров Грузии Зурабу Патаридзе. Зураб моему рассказу о Джуне нисколько не удивился и дал высокую оценку ее способностям. Через пару дней Джуна прилетела в Москву, и я пригласил ее к себе. Джуна оказалась умной и красивой девушкой с внимательными магическими глазами, немногословной на обещания. Я ей почему-то сразу поверил. С этого дня началось излечение Клавдии Андреевны, впервые за много лет она почувствовала себя значительно лучше, стала охотнее есть, ровнее спать. Боли утихли».

Мы спросили Джуну, помнит ли она те первые дни в Москве. Заметим, что взять у нее интервью оказалось не так-то просто. И не потому, что знаменитая целительница не хотела вспоминать дела давно минувших лет (наоборот, она всей душой откликнулась на нашу просьбу). А потому, что к Джуне в ее центр в Большом Николопесковском переулке шли и шли больные: молодые женщины, дети, старики. Даже неловко было отвлекать ее, но побеседовать все же удалось. «В то время я даже толком не знала, что такое председатель Госплана, — рассказывает Джуна о первых днях в столице. — В школе мы проходили Ленина, Сталина… Когда меня привезли к Николаю Константиновичу, он отнесся ко мне с большим вниманием. Меня с сыном накормили, познакомили с семьей. Потом Николай Константинович попросил меня поработать с Клавдией Андреевной. Когда я закончила первый сеанс, он очень интересовался, как и что. Я ответила, что все будет хорошо. Потом каждый день я приезжала вместе с сыном, потому что мне не с кем было его оставить, и лечила Клавдию Андреевну. Завтракала, обедала, ужинала вместе с семьей, смотрела кино… В общем, приняли меня как родную».

А убедившись в уникальных способностях и знаниях Джуны, Байбаков решил привлечь научные организации к изучению ее феноменального дара и метода. «Сначала, — вспоминает Джуна, — Николай Константинович относился ко мне как к непознанному объекту, а потом сказал: „Ну, тут наука глобальная! Надо это развивать“»… А двинуть дело помог великий актер Аркадий Исаакович Райкин.

«Как-то после сдачи проекта очередного плана пятилетки я решил провести несколько дней в подмосковном доме отдыха „Сосны“, — вспоминал Николай Константинович. — Здесь я встретил Аркадия Райкина с женой. Оба выглядели больными стариками. Я с трудом узнал их, настолько они изменились. Аркадий Исаакович сказал мне, что был тяжело болен, пролежал с инфарктом в больнице три месяца, а его супруга Рома перенесла инсульт, в результате чего лишилась речи. Врачи как ни бились, но так и не смогли ей помочь. Узнав, что я знаком с Джуной, Райкин обрадовался и попросил меня, чтобы я помог ему встретиться с ней. Я обещал помочь… И вот на следующий же день Джуна в сопровождении моего сына Сергея приехала в „Сосны“». Как рассказывал Николай Константинович, супруги Райкины лечились у Джуны около месяца и результаты были просто поразительные: «Аркадий Исаакович стал намного лучше чувствовать себя, а у его супруги вскоре восстановилась речь. Рома произносила слова и не верила, что это говорит она — за долгое время молчания успела отвыкнуть от своего голоса».

Под впечатлением от происшедшего Райкин написал письмо Брежневу… А вскоре Леонид Ильич позвонил Байбакову: «Николай, что это за бабка, Джуна? Ты что, лечился у нее? Что она хочет?» И Николай Константинович подробно рассказал о Джуне — о том, что никакая это не бабка, а молодая женщина, обладающая феноменальными способностями, и что он может прислать целую папку отзывов от пациентов. «Ничего посылать не нужно, а лучше скажи, что требуется для нормальной работы Джуны?» — заключил генеральный секретарь. Так у Джуны появилась московская прописка и была запущена программа изучения ее необычных способностей…

«В госплановской поликлинике, — рассказывает Джуна, — мы провели эксперименты: я лечила разные заболевания, были зафиксированы хорошие результаты. Тогда Николай Константинович стал интересоваться: что нужно делать дальше? Я предложила специальными приборами замерить излучение, которое идет от рук во время сеансов, а потом создать аналогичные аппараты». Как вспоминает Джуна, Байбаков был потрясен и ухватился за эту идею всей душой. Началась работа, которая впоследствии привела к созданию специальных приборов, так называемых биокорректоров «Джуна-1», «Джуна-2», «Джуна-3»…

Кстати, действие такого аппарата нам продемонстрировали, когда мы дожидались окончания приема у Джуны. Это небольшая металлическая конструкция. Садишься как бы между двух пластин, на панели управления устанавливается режим, и минут 40 идет приятное тепло в область грудной клетки и спины. Во время беседы мы поинтересовались, а пробовал ли на себе Николай Константинович работу этих приборов. Ответ нас не удивил: конечно же да!

А если серьезно, Джуна рассказывала нам о Николае Константиновиче с большой любовью. Во время нашего интервью она называла его отцом. Это было так искренне и трогательно, что невольно подумалось, а ведь и впрямь Джуна была ему как дочь — такое большое влияние оказал он на ее жизнь. Даже в том, что Джуна считает себя не столько целительницей, сколько ученым — даже в этом чувствуется рука Николая Константиновича… А про своего отца Байбакова она говорит так: «Это достойный человек. Великий человек. Умопомрачительный человек!»

И напоследок еще одна деталь. Когда мы работали над книгой, внучка Николая Константиновича Маша допустила нас в святая святых — домашний кабинет нашего героя. Здесь все осталось так, как было при нем. Письменный стол, библиотека… а на стене очень необычная картина — красавица на фоне какого-то фантастического пейзажа. «Что это?» — поинтересовались мы у хранительницы семейных традиций. Маша ответила, что это подарок Джуны, которая помимо всего прочего еще и удивительный художник, и поэт. Картина называется «Мать-природа».

Обязан помогать

«Когда ты наделен государственным доверием, — говорил Николай Константинович Байбаков, — то просто обязан оказывать личную поддержку тем, кто в этом нуждается». И это были не просто слова… О том, скольким людям помог Николай Константинович, ходят легенды. Так сложилось, что в моей семье об этом знают не понаслышке. Я просто не могу не рассказать эту историю.

Мой дед Семен Исаакович Гинзбург много лет проработал в нефтяной и газовой промышленности. В отрасль он пришел случайно. Будучи молодым парнем, он хотел быть подводником. Несмотря на протесты родителей, в 1934 году поступил в Ленинградское военно-морское училище. Но вот беда — он так хорошо выступал на комсомольских собраниях, что его забрали в аппарат ЦК ВЛКСМ, где под крылом легендарного комсомольского вожака Александра Васильевича Косарева он вырос до заведующего сектором оборонно-массовой работы. Попутно он, как мог, получал высшее образование. Молодой, горячий, в выражениях он никогда не стеснялся и однажды в кругу близких друзей резко выразился о товарище Сталине, в том духе, что руки у нашего вождя по локоть в крови… Разумеется, последовал донос. Было? Было… и «враг народа» по 58-й статье — десять лет в лагерях. Арестовали его накануне того дня, когда он должен был идти в военкомат, а потом на финскую войну. А вскоре грянула и Великая Отечественная! Все эти суровые годы кадровый офицер Гинзбург писал письма и требовал отправить его на фронт, хотя бы в штрафбат. Но никуда его не отправили — он отсидел девять лет от звонка до звонка — год ему скостили за ударный труд в лагере. А когда освободился, узнал: под Курском погиб его младший брат Володя — просто пошел в военкомат, приписал себе годы, скрыл, что отец и брат — «враги народа», а потом, отучившись в ускоренном порядке, поехал на фронт командиром «катюши». Погиб в первом же бою на Курской дуге, как тысячи и тысячи молодых мальчишек, отдавших свою жизнь за нашу победу!