Книга Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Эрих Редер

Столь же понятно, что предложенное соотношение 35:100 было чрезвычайно выгодно и для Британии. Коль скоро перевооружение германского флота в некоторой степени было неизбежным, то подобное установленное соотношение избавляло бы Британию от постоянной неуверенности и беспокойства в отношении своей собственной военно-морской программы.

Совершенно естественно, что подобная уступка не могла бы быть сделана без требования в обмен на нее определенных политических компенсаций. Согласие Англии на такого рода соглашение автоматически отменило бы статьи Версальского мирного договора о разоружении, которые в том, что касалось германского военно-морского флота, были бы заменены этим добровольным соглашением.

Намерение Гитлера о достижении здравого и дружеского соглашения с Великобританией находилось в полном соответствии с моими собственными идеями. Достойно сожаления, что подобное соглашение о соотношении военно-морской мощи не было достигнуто перед Первой мировой войной. Мы в германском военно-морском флоте полностью отдавали себе отчет в том, что именно британская и американская морская мощь поставили нас на колени, несмотря на одержанные Германией победы на суше и коллапс России. Подобная ситуация не должна была повториться.

Любая идея о будущем вооруженном конфликте с Соединенными Штатами считалась в нашей среде совершенным бредом, поскольку мы не могли себе представить, каким образом какая бы то ни было германская континентальная политика могла втянуть нас в войну с Соединенными Штатами. Следовательно, если бы военно-морское соглашение с Великобританией могло устранить вероятность войны с этой державой, мы смогли бы избежать тех трудностей и опасностей, которыми обернулась наша внешняя политика накануне Первой мировой войны. Я, например, был убежден, что Германия накрепко затвердила уроки, вынесенные ею из своих былых поражений.

Тем временем, считал я, пока подобное военно-морское соглашение не было достигнуто, нам следовало, избегать даже видимости того, что могло бы быть истолковано как нарушение условий разоружения – другими словами, «перевооружения», – которыми мы были все еще связаны. Несмотря на то что Гитлер в декабре 1933 года дал разрешение включить в бюджет 1934 года финансирование строительства еще одного «карманного» линкора, он вплоть до июня 1934 года не мог дать свое однозначное согласие на усиление огневой мощи двух «карманных» линкоров, уже включенных в бюджет 1934 года, посредством добавления к уже заложенному в проект вооружению третьей трехорудийной башни калибра 280 мм. Все, что было для него возможно, – это дать свое согласие на проработку проекта установки такой башни. Линкоры 1934 года были построены с большим водоизмещением с тем, чтобы иметь возможность снабдить их более солидным бронированием. Хотя с военной точки зрения было бы предпочтительнее перейти к 380-мм орудиям главного калибра, но политически такой шаг был бы ошибочным. Кроме того, если бы мы пришли к решению установить 380-мм орудия на линкорах 1934 года, получивших позднее имена «Шарнхорст» и «Гнейзенау», то пришлось бы пересматривать всю их конструкцию, что намного затянуло бы строительство. Мы ничем не нарушили статьи Версальского договора, заложив на стапеле киль нового «Нюрнберга», крейсера класса «Дрезден», и выдав контракты на строительство четырех эскадренных миноносцев. Конструкция этих последних кораблей легла в основу разработанных позднее миноносцев водоизмещением 1850 тонн.

Но в бюджете флота не было достаточных средств на строительство всех кораблей, которые должны были бы появиться на свет согласно нашему «плану строительства кораблей для замены устаревших». Бюджет флота на 1933 год составлял 186 000 000 марок, что лишь немногим превышало бюджеты предшествующих лет. Эти средства были распределены в соответствии с планом. В феврале 1933 года военно-морской флот дополнительно получил 14 000 000 марок, к которым в апреле добавились еще 21 700 000, большая часть которых приходилась на «текущие работы». В конце апреля флот получил еще 80 000 000 марок. Соизмеримые суммы нам были определенно обещаны на каждый год.

Если флот надеялся получить более обширный бюджет, то было просто необходимо продемонстрировать, что выделяемые средства используются наилучшим образом. Твердо усвоив урок, полученный при фон Тирпице, флот теперь подчинил свой бюджетный отдел непосредственно начальнику адмиралтейства.

Для обеспечения расходования этих средств в полном соответствии с намерениями рейхстага бюджетный отдел должен был вести точный учет расходов вплоть до самых, казалось бы, незначительных сумм. Это и делал наш бюджетный отдел с такой тщательностью, что я мог немедленно получить справку о каждом сделанном платеже, произведенном без малейшего перерасхода или какого-либо иного нарушения бюджетного регулирования. Помня печальные последствия дела Ломана, я поддерживал тесный контакт с министром финансов и постоянно держал его в курсе всех финансовых вопросов, особенно тех, что касались новых должностей для гражданских лиц. Чтобы избежать любых возможных обвинений в личном фаворитизме или необдуманности, все кандидатуры для назначения на эти должности всегда обсуждались в министерстве финансов и отбор осуществлялся в строгом соответствии с правительственными указаниями по этим вопросам. В то же самое время мы постепенно снижали количество гражданских служащих по отношению к военно-морскому персоналу, чтобы избежать любого возможного разрастания конторской бюрократии.

Каждый год я информировал все подчиненные мне службы о необходимых военных потребностях, особо подчеркивая то, что основа основ – это строительство новых кораблей и подготовка необходимых для них кадров. В решении этих вопросов не допускалось ни малейшего промедления. И я не уставал напоминать подчиненным, что их обязанности увеличиваются пропорционально тем громадным суммам, которые выделяются в их распоряжение.

В середине 1934 года я набросал общий план развития флота, снабдив его оценочными значениями средств, необходимых для этих целей. План этот послужил основой доклада, который я, как и главы других видов вооруженных сил, должен был сделать лично Гитлеру в Берхтесгадене в августе 1934 года. Доклад мой, наряду с теми конкретными цифрами, которые я мог привести, был одобрен в целом, особенно Ялмаром Шахтом, президентом Рейхсбанка. Он расценил запросы флота как умеренные и отнюдь не утопические. Достигнутое понимание на государственном уровне сделало наши дальнейшие расчеты гораздо более простыми.

В 1934 году произошло еще два важных события, которые, будучи по существу своему прежде всего политическими, стали заметными вехами и для флота. Первое из них произошло 30 июня, когда на военно-морской верфи Вильгельмсхафена был спущен на воду наш третий «карманный» линкор. Корабль этот был назван «Адмирал граф Шпее» в честь вице-адмирала графа Шпее, под командованием которого мне довелось служить на старом линкоре «Дойчланд» в походе по Юго-Восточной Азии и чьи подвиги при Коронеле и Фолклендских островах я описал в двух томах, посвященных действиям крейсеров, «Истории германских военно-морских операций». Я был горд, получив предложение произнести речь при спуске этого корабля на воду. В присутствии многих флотских офицеров, большой толпы зрителей и до обидного небольшой группы участников битвы при Фолклендах, во время которой адмирал фон Шпее погиб вместе с двоими своими сыновьями, я отдал долг памяти старому крейсеру, его отважному экипажу и его незабвенному командиру. Когда «Адмирал граф Шпее» скользнул по рельсам стапеля в воду, Хуберта, дочь адмирала, разбила о его форштевень бутылку с шампанским, нарекая его именем отца.