Книга Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

Мы снова оказываемся в людской толчее и очень радуемся, когда один знатный человек приглашает нас в свой шатер. Праздничные шатры из роскошных шелковых и парчовых тканей с пышными орнаментами расставлены аккуратными рядами – каждый занимает место в точном соответствии с рангом своего владельца – и смотрятся просто замечательно. А вокруг – мужчины и женщины в богатых нарядах – какая симфония красок! Светские чиновники четвертого ранга и выше одеты в блестящие желтые шелка и большие тарелкообразные шляпы, отороченные чернобурой лисой. Этот мех привозят в Тибет из Гамбурга! Местные лисы тибетцам почему-то не подходят. Не только женщины, но и мужчины стараются перещеголять друг друга пышностью нарядов. Азиатская любовь к роскоши заставляет тибетцев налаживать контакты с разными странами мира, хотя в остальном они не большие знатоки дальних краев. Но чернобурых лисиц доставляют сюда из Гамбурга, культивированный жемчуг – из Японии, бирюзу – через Бомбей из Персии, кораллы – из Италии, а янтарь – из Берлина и Кёнигсберга. Позже мне самому приходилось писать письма в разные страны мира по просьбе богатых и знатных людей, желавших заказать каких-нибудь роскошных вещей. Блеск и пышность здесь насущная необходимость, без них не обойтись ни в одежде, ни в проведении праздников. Простой народ, для которого роскошь недоступна, с благоговением смотрит на наряды господ и с тем большей готовностью подчиняется их власти. Пышные праздники по сути своей – демонстрация власти и богатства. Высокопоставленные чиновники прекрасно это понимают и знают, чем порадовать народ. И когда в последний день торжеств четверо членов Кабинета министров[46] отдают свои роскошные головные уборы слугам и надевают их отороченные красной бахромой шапки,[47] чтобы на минуту показать свое равенство с народом, радость и восторг публики не знают границ.

Но вернемся к выступлениям всадников.

Это любимое всеми мероприятие, видимо, пережиток военных парадов, которые устраивали феодалы в определенное время, чтобы убедиться в боеспособности своих войск. Этот смысл конный праздник давно утратил, но кое-что в этих играх напоминало о периоде военной мощи Тибета, в них чувствовалось влияние монголов, о наездническом искусстве которых и по сей день рассказывают удивительные вещи.

Нас поразила невероятная ловкость тибетцев. Каждое знатное семейство выставляет определенное количество участников для этих игр, и, конечно, все стараются выбрать лучших из лучших, чтобы показать достойный командный результат. Участники демонстрировали такое замечательное искусство верховой езды и стрельбы, что я просто не мог поверить своим глазам. Они практически стоят в седлах и, пока лошадь проносится мимо мишени, успевают поднести горящий фитиль к заряжаемому с дула ружью и выстрелить, держа его под прямым углом. Тут же ружья сменяются луком и стрелами, и радостные крики толпы возвещают об очередном попадании в цель. Эти наездники с невероятной ловкостью обращаются с оружием и меняют один его вид на другой.

Во время праздников тибетское правительство проявляет замечательное гостеприимство, даже по отношению к иностранцам. Для сотрудников всех иностранных представительств устанавливают роскошные шатры, а слуги и офицеры связи заботятся о том, чтобы почетные гости ни в чем не нуждались.

В тот раз на поле я заметил особенно много китайцев. Они довольно сильно отличаются от тибетцев, хоть и принадлежат к той же расе. У тибетцев не такие узкие глаза, приятные открытые лица и румяные щеки. Многие китайцы предпочитают богатым традиционным нарядам европейские костюмы и даже носят очки – в этом вопросе они куда менее консервативны, чем тибетцы. Большинство китайцев в Лхасе занимаются торговлей, успешно налаживая торговые связи между Тибетом и своей родиной. Им нравится жить здесь, и часто они переезжают в Тибет навсегда. На это есть особая причина. Многие китайцы – большие любители опиума, а в Тибете, хотя власти отрицательно относятся к курению, а иногда даже наказывают за это, специального запрета на курение опиума не существует. Время от времени и местные жители, соблазнившись примером китайцев, берутся за опиумную трубку. Но и тут власть правительства дает о себе знать: курение опиума не выходит из-под контроля, потому что за курением вообще строго следят. В Лхасе можно купить сигареты всех сортов из самых разных уголков мира, но курить в официальных учреждениях, на улице и во время церемоний категорически запрещено, а когда монахи доб-доб следят за порядком во время новогодних праздников, прекращается даже торговля сигаретами.

Зато нюхательный табак распространен повсеместно. И простые люди, и монахи используют его в качестве тонизирующего средства. Готовят его сами, и каждый гордится своей смесью. При встрече тибетцы обмениваются щепотками табака. Еще они любят хвастаться своими табакерками – они бывают самые разные, от дешевых до нефритовых с золотом. Тибетцы с большим удовольствием сыплют порошок на ноготь большого пальца и… Здесь все настолько привычны к этому порошку, что спокойно выпускают его клубами изо рта, ни разу не чихнув. Из присутствующих при этом безудержно чихал только я, что очень веселило окружающих.

Еще в Лхасе есть непальцы. Они всегда весьма дородны и богато одеты – по этим степенным купцам издалека видно, что живется им тут привольно. Согласно старому договору, они освобождены от всех налогов и податей – такие условия для этого народа были установлены после какой-то давнишней войны[48] – и умело используют это преимущество. Самые лучшие лавки на Паркоре принадлежат именно непальцам, ведь они прирожденные торговцы, шестым чувством чующие выгоду. Свои семьи они по большей части в Тибет не перевозят и по прошествии некоторого времени уезжают на родину – в отличие от китайцев, которые часто берут в супруги тибетских женщин и создают образцовые семьи.

Во время официальных торжеств непальские дипломаты выделяются на фоне пестрой толпы еще более ярким островком. Их наряды ярче общего разноцветия, а красные мундиры солдат-гуркхов, их телохранителей, видны издалека.

Эти непальские солдаты особым образом прославились в Лхасе: они единственные отваживались нарушать запрет на ловлю рыбы. Когда сообщения об этом доходят до тибетского правительства, оно заявляет официальный протест непальской дипломатической миссии. И тут начинается настоящий спектакль. Нарушителей, конечно, следует наказать, потому что представительство всячески стремится сохранять хорошие отношения с тибетским правительством. Но высокие господа чаще всего и сами не безгрешны: многие знатные лхасцы не прочь втихаря полакомиться рыбным блюдом. Провинившихся после ужасного скандала приговаривают к битью плетьми. Но это наказание в итоге никого не пугает.