Книга Братишка - Владимир Поселягин

Познакомившись с бойцом, мы стали его величать батько Степан, из украинцев тот оказался, в общем дали задание переместить будку незаметно южнее, готовить лагерь для ночёвки, ну и ужин, а мы, закончив чистку винтовки, этим я занимались, прихватив всё необходимое, двинули к передовой. Волка не брали, он с батько Степаном остался. Не смотря на сопротивление Ластина, ему запрещалось водить меня в окопы, мы всё же добрались, заодно пообщались с бойцами. Выяснилось, что я тут, в их дивизии, уже знали все, так что встретили тепло. Более того удалось узнать что один из снайперов был тут, в этой роте, его ротный привёл после знакомства. Парню было лет двадцать пять, орден «Красной Звезды» виден на гимнастёрке через явно специально до конца не запахнутую телогрейку, и треугольники сержанта. Опытный боец. Мы немного поговорили, и тот подсказал три удобные лежки, которыми он пока не пользовался. Не засвеченные. Так же сообщил, что у немцев было три снайпера, но сейчас их нет, на пару с другим снайпером положили их, используя приманки. От того немцы и злились, минами накрывая. Про подаренный второму снайперу карабин он уже знал, как раз от него пришёл. В общем, тот сопроводил меня на лёжку и ушёл на вторую, решил прикрыть в случае чего. Особо на успех я не рассчитывал, немцы о снайперах батальона знают, так что шансы подловить кого, были мизерные, запугали их, это сержант тоже отметил. У него на счету было тридцать семь немцев.

Ротный на карте показал, где у немцев огневые точки, которые те засечь успели. Немцы уже окопались. Сбить наших с позиций не смогли и две прошлые ночи работали, так что у них там были полнопрофильные окопы. Только поэтому было ясно, что в ближайшее время наступать на этом участке те не планируют, иначе отошли бы, снова попытались сбить дивизию с позиций. А так обозначили линию фронта и сейчас наверняка подтягивают резервы. Разведчики соседнего батальона умудрились ночью унтера уволочь, он в штабе полка был, а сейчас наверняка и дивизии, но что тот рассказал, ротный не знал, не доводили до него эту информацию.

Дальше произошло то, чём мы с ротным договорились. В его роте едва пятьдесят бойцов набиралась, треть имели лёгкие ранения, но они не отказались помочь. В общем, когда мы были на позиции, в своих маскхалатах, а сверху ещё и простынёй накрылись, признаюсь моя, из дома уволок, то тот отдал приказ, и рота открыла стрельбу. Просто в сторону немцы, всполошив их. Тут затишье было, и раз, наши ни с того ни с сего открыли огонь, и более того, ещё и кричат «ура» как будто в атаку устремляются и сколько немцы занимающие боевые места, не всматривались, никто в атаку не шёл. А наши бойцы, складывая руки рупором ещё больше орали, войдя в раж. Естественно без одобрения комбата, такую акцию ротный провести не мог, более того через него я попросил комбата, чтобы весь батальон имитировать атаку, чтобы на общем фоне мои выстрелы не было слышно. Ничего подобного бойцы ещё не делали, снайпера так пока не работали, поэтому немцы и купились, ну а мы с моим напарником активно вели отстрел немцев.

— … на два часа, немецкий офицер, сморит в бинокль. Есть попадание, ему пулей аж шею перерубило… О, на одиннадцать часов, возле разбитого немецкого танка пулемётный расчёт, вижу две каски. Стреляют… Второй номер готов… первый номер готов… Наблюдаю корректировщика, на двенадцать часов, наушники на голове и бинокль в руках. Готов, аж голова взорвалась… Ещё один офицера, на… Поздно, его кто-то другой головы лишил.

— Это сержант работает. Чего это он в нашу зону обстрела влез? — недовольно пробурчал я, меня обойму. — Готов.

— На два часа, три немца, волокут катушку с кабелем… Есть попадание в одного… Ты ему в ногу попал. Двух других уничтожил, а этому в ногу. Добей.

— Это хитрость такая, немец теперь приманка, воплями будет подзывать своих комрадов, чтобы спасли, а мы будем их отстреливать. Только не полезут, немцы не русские. А вдруг?

— Как-то это всё нехорошо выглядит.

— На то она и война… не ну ты посмотри, какая скотина. Сержант моего подранка добил. Не-е, будет серьёзный разговор!

— Унтер на двенадцать часов, где раньше корректировщик был… Готов… О, немцы противотанковую пушку на прямую наводку выкатывают, на одиннадцать часов у холма, где сгоревшая сосна. Наблюдаю четверых, двое укрываются за щитком. Один упал… ползёт… всё, готов… второй тоже. Рикошет от щитка. О, ты в смотровую щель попал, вывалился третий из-за щитка. Четвёртый убегает… есть падание…

— Всё, уходим, сейчас нас минами накроют. Наверняка засекли. Задержались мы.

Мы сползли в окоп с разбитым «Максимом», и вихрем понеслись по окопам, где в «лисьих норах» прятались бойцы, прочь, а в вокруг уже вставали многочисленные миномётные кусты разрывов. Забежав в блиндаж, три наката, неплохо, мину выдержит, мы плюхнулись на скамейки, где ухмыляющийся лейтенант-ротный сунул нам по кружке горячего чая. Около десятка бойцов, что тут так же укрывали, встретили нас одобрительными возгласами.

— Видел, я как вы работаете. Удивили надо сказать, хотя думал удивить меня сложно. Это сколько вы офицеров положили? Я двоих видел?

— Одного, второго ваш сержант подстрелил, — отрываясь от кружки, недовольно сказал старший политрук. — А так если подсчитать. Офицер, три унтера, корректировщик, три связиста, расчёт пулемёта, потом четыре артиллериста противотанковой пушки, то получается четырнадцать ровным счётом. Все ценные военные специалисты.

— А вы молодцы.

— Может и молодцы, но с вашими снайперами больше работать ну беду, — недовольно сказал я. — Мне кажется, ваш сержант сделал всё, чтобы испортить мне охоту. Какого хрена он лез в мою зону стрельбы? За такое и по роже получить можно. Прикладом.

Лейтенант выгораживать того не стал и быстро замял разговор переведя его в другую сторону. Они с Ластиным начали оформлением моей учётной карточки, так как за стрельбой следили все кому не лень, а бинокли в роте были, в том числе трофейные, то лейтенант, опросив других зрителей, подтвердил всех подстреленных, так что в моей учётной карточке только за сегодняшний день появилось семнадцать меток. Уже неплохо. Мне те зрители ещё подстреленных хотели приписать, но тут мы с напарником твёрдо утверждали, не наши, мол, вашего снайпера работа, на него и записывайте.

Миномётный обстрел длился почти час, ротный прокомментировал, что, похоже, мы серьёзно немцев достали, если они столько шума навели. Ничего, мы закончили оформлять все бумаги, а я почистил винтовку. Сержант не появлялся, видимо передали ему, что я был зол на него. Звонили из штаба батальона, а тем из штаба полка. Узнавали что у нас за шум и что известно о нашей паре. Вот и узнали новости. От комдива передали, что уши мне тот оторвёт, обещал ведь на передовой не бывать, так я и не был, ну почти. Что там слегка краем коснулся.

Как только обстрел стих, мы ушли в тыл, к нашей будке. Тут немцев отлавливать смысла не было, так что мы прихватили всё имущество и тылами направились к другому полку. К вечеру за час до темноты были у крайнего правого батальона. Там со снайперами напряжёнка, более того немцы ещё безобразничают, отстреливают наших, это нам попавшиеся тыловики пожаловались, вот мы тут и встали. Укрыли будку в низине, в кустарнике, в двух километрах от передовой и поползли, а тут открытые пространства, именно ползли к окопам. Километр ползти пришлось. Метров за двести до окопов, устроились на позиции уничтоженной противотанковой пушки и, оборудовав лёжку стали осматривать окопы немцев. До них метров шестьсот от нас было. Что-то близко между нашими и немцами было, метров двести всего.