Книга Константин Великий. Первый христианский император - Джордж Бейкер

Херсон принял это предложение. Его армия, хотя недостаточно модернизированная, тем не менее была вполне боеспособной. Колесницы на поле битвы, должно быть, так же изумляли военачальников Константина, как изумили бы нынешних офицеров. Однако они были удобны для ведения военных действий в степях, где, по всей видимости, впервые и появились: лучники, мчавшиеся в набитых стрелами повозках, легко справлялись со своим противником.

Если бы готы представляли собой союз племен или хотя бы множество независимых королевств, атака херсонской армии на их восточные рубежи не могла бы изменить ситуацию в долине Дуная. Однако правительство Константина, видимо, очень точно все рассчитало. В результате иллирийской кампании верховный вождь готов Арарих был вынужден уйти в горы. Там, с наступлением холодов, готы, оказавшись без всяких запасов пищи, во множестве погибали от холода и голода. Никто не пришел им на помощь, и им оставалось только сдаться. Сын Арариха отправился в заложники. Константин хорошо обошелся с готскими вождями и отпустил их с богатыми подарками. Возможно, это было не самое мудрое решение; но кто мог сказать, как вести себя с враждебными варварами?

Константин и его советники, очевидно, понимали, чем они обязаны союзничеству Херсона. Городу было предоставлено множество льгот. Он получил право беспошлинной торговли во всех портах Эвксинского Понта. Правительство явно ощущало, что действия Херсона сыграли весьма значительную роль в победе империи над готами. Если это было так – а скорее всего, император не ошибался, – тогда, значит, в Южной России Херсон боролся с теми же готами, с которыми империя сражалась на Дунае, и поражение на одном фронте ослабило их мощь на другом.

Таким образом, мы с большей степенью вероятности можем предположить, что царство Ирманда (королевство Эрманариха) существовало уже в 332 году. Мы позволим себе подробно остановиться на личности этого знаменитого короля готов и его месте в истории Европы, поскольку данная тема имеет чрезвычайную важность для изучающего эпоху Константина.

Исследуя историю народов Северной Европы в построманский период, мы обнаруживаем, что она начинается с совершенно определенного времени. Если попытаться вычислить эту дату с помощью генеалогий, можно заключить, что она относится ко временному отрезку вокруг 300 года, то есть к правлению Константина. Очевидно, в этот период в Северной Европе произошли некие кардинальные изменения и зародились институты и обычаи, получившие развитие в дальнейшем.

Сами готы позднее настолько стали частью римской истории, что у нас имеются очень древние свидетельства об их жизни. Епископ Кассиодор, советник короля готов Теодориха, узнал королевскую генеалогию и записал ее. Изучая это родословное древо, мы видим, что его предком был Эрманарих, рожденный примерно в 304 году. Итак, в год битвы херсонской армии с готами ему было примерно 28 лет.

Эрманарих, чье существование таким образом засвидетельствовано, известен лишь в традиции северных народов. Его имя навсегда запечатлелось в памяти последующих поколений. Он был патриархом, родоначальником всего сущего; и его слава затмевала все. Хотя Теодорих знал имена предполагаемых предков Эрманариха, скорее всего, кроме этого, он не знал о них ничего. Первым в генеалогии стоит имя Гапт, созвучное имени Гаут, как позже звали одного из богов. По собственной версии Теодориха, его предки пришли из Скандинавии.

Из такого надежного и заслуживающего доверия источника, как сочинение короля Альфреда, мы узнаем, что Эрманарих был первым готским королем, сохранившимся в памяти готов, и что в каком-то смысле он вообще был первым верховным вождем готов; он вел свой род от бога, и его предки были скандинавами.

Однако мы знаем об Эрманарихе не только от Теодориха и Кассиодора. Более ранний писатель, Аммиан Марцеллин, который жил через два поколения после Константина, также упоминает об Эрманарихе. Согласно истории Аммиана, знаменитый король готов умер в 375 году. В долине Вистулы он создал обширное готское государство, в котором жили и многие народы, других данных о которых не сохранилось. В течение долгого времени то было самое крупное и мощное государственное образование к северу от Дуная. Дожив до глубокой старости, он покончил с собой, чтобы не видеть, как его королевство попадает под власть гуннов.[54]

Таким образом, об Эрманарихе мы знаем, что он правил много лет, умер в 375 году, будучи очень-очень старым, и что, находясь в зените славы, он владел обширной территорией от Черного моря до Померании, а также немалыми пространствами к северу от Дуная. До сих пор неясно, где проходили границы его земель, но, скорее всего, пределом им было Черное море, Дунай и Балтийское море[55]. Он был первым королем готов, который единолично управлял такими пространствами. Если в 332 году атака Херсона на готов могла повлиять на ситуацию на Дунае, то, значит, в возрасте 28 лет Эрманарих правил уже всеми готами. Если он умер в 375 году, как утверждает Аммиан Марцеллин, то тогда ему, видимо, было 71 год – отнюдь не невозможный возраст. Так что в этой истории нет ничего невероятного.

В чем же заключалась причина возвышения Эрманариха? И каковы были его отношения с Константином?

Дело в том, что он был первым государственным правителем Северной Европы; он первым стал опираться на общество, а не на род. Именно он начал разрушать племенную систему, которая до того преобладала в Северной Европе. Что не удалось Марободу, удалось Эрманариху. Он преуспел в своих начинаниях потому, что взял за образец не принципат Августа, как это сделали Маробод и Арминий, а монархию Константина.

Это был первый готский, да, в сущности, и первый европейский король, а не военный вождь племени, какие были у древних саксов вплоть до правления Карла Великого; он стал главой политической организации, «комитата»[56], или военного союза, опираясь на который он завоевал много земель и управлял подвластной ему территорией. Эрманарих не был избранным предводителем, за которым наблюдали старейшины племени, после окончания похода отбиравшие у него полномочия. Он был, как и Константин, суверенным правителем. Здесь наши источники абсолютно совпадают. Ничто так не поражало север, как его самостоятельность, его императорское величие, сила, с которой он произносил «Делай это», и упорство, с которым он требовал повиновения.