Книга 58-я. Неизъятое - Анна Артемьева

* * *

Как перестройка пошла — тут распущенность началась, дисциплины не стало. Да не в централе, по всей России! Горбачев сам не знал, че делал. Он как… враг народа, что ли?

Ну реабилитировали человека — обида-то у него осталась? Не, я ему не сочувствовал. Если он преступление сделал — он за него ответил. А если не делал — я таких не видал. Не знаю. Я этим не занимался.

А вообще… я в государственные дела не вступал, против Сталина ничего не делал… Посадить? Могли бы, конечно. Приходилось себя держать. Чего не знаешь — не говоришь. А как еще?

«Смотрю — замечательно красивая женщина идет»

Мне хотелось быть художником, но не получалось. Вот это все мои этюды, я с детства рисовал, мне вечно жена говорит: «Что ты дурью занимаешься? Бери лопату!»

Супруга моя тоже тама работала, в централе. Там мы с нею познакомились и вот мучимся целую жизнь (смеется).

Смотрю — замечательно красивая женщина идет. А я любил красивых женщин. И вот я, значит, к ней начал находить подход, что я хороший. А потом, значит, я ей понравился, что ли…

И началась любовь.

Константин Евсеев. 1960-е

А вообще… Пил я много. Она из пьяницы сделала человека. Пил. Я пил! А кто в молодости не пил? А потом война… Нам на фронте давали водку… В тюрьме механики пили каждый день… Привык.

* * *

Радости… Да какие у меня были радости? Вот, получил орден Трудового Красного Знамени, это была радость. Выход на пенсию — с одной стороны, радость, а с другой — думаешь: куда я уйду? Вниз покачусь… А на работе у нас не было ни радостного, ни интересного. Заключенные — они и есть заключенные. Бандиты.

ПАССАТИЖИ И ОТВЕРТКА

«Я политикой не занимался, в тюремные дела не лез. Вот мое — пассатижи и отвертка. В мое время мы с заключенными хорошо работали, а после Берии бунты такие начались! Громили окошки, стекла, их усмиряли — били, да.

А как перестройка пошла — тут распущенность началась, дисциплины не стало. Да не в тюрьме, по всей России! Горбачев сам не знал, че делал. Он как… враг народа, что ли?»

АЛЬГИРДАС ПУРАС 1930, КАУНАС

В апреле 1945-го еще школьником вместе с четырьмя друзьями арестован за связь с литовскими партизанами. Без суда отправлен в Печорлаг, где в 1946 году получил приговор — 10 лет лагерей. Работал на лесокомбинате, потом в механическом цеху. В 1954 году освободился, отбыв срок. Живет в Каунасе.

СТИХИ ЕСЕНИНА

Я когда вернулся с лагеря, стал интеллигент, у нас половина московского университета сидела, много литературоведов всяких… Один москвич очень Есенина любил и по памяти записал мне целую тетрадку стихов: «Анна Снегина», «Письмо матери». Я все это очень полюбил».

“ Мы, мальчишки, хотели, чтобы Литва была свободной, хотели за то бороться. Друг мой один и говорит: «У меня дядя есть, к нему вроде партизаны ходят. Поехали, вдруг к партизанам выведет». Ну мы и поехали впятером. Приезжаем, так и так, говорим, хотим с партизанами на связь выйти. «Хорошо, — говорит, — ребятки. Вы не спешите, будут вам партизаны». Поужинали, спать легли… А ночью пришли чекисты и нас пятерых забрали.

Виктор Антонович Булгаков

«Свобода была только под землей»

1935

Родился в Одессе.

5 МАРТА 1949

Арестован за участие в молодежной подпольной организации «Армия революции», в которой вместе с ровесниками разрабатывал программу будущего государственного устройства. Других участников «Армии…» не нашли, а Булгакова отправили во внутреннюю тюрьму Лубянки, затем в «Лефортово». Одиночная камера, ночные допросы, 20 суток без сна.

1953 … 1955

Май 1953-го — этап в Бутырскую тюрьму. 1 июня — приговор «тройки»: 25 лет лагерей, пять лет поражения в правах.

Июнь 1953 — 1955-го — этапирован в Инту. Работал в угольной шахте.

Октябрь 1955-го — дело Булгакова отправлено на переследствие, он сам — в Москву, в одиночку Бутырской тюрьмы.

21 АПРЕЛЯ 1956

Реабилитирован «за отсутствием состава преступления», освобожден.

1959

18 февраля 1959-го — арестован повторно, официально — за участие в лагерном сопротивлении, в том числе за стихи и песни против режима. Отправлен в СИЗО, затем на полтора месяца в Институт судебной психиатрии им. Сербского, снова в СИЗО.

3 августа 1959-го — освобожден с формулировкой «за давностью действия утратили характер преступления».

Журналист, писатель, в начале 1990-х — депутат Моссовета, председатель комитета Хельсинкской гражданской ассамблеи в России, сотрудник фонда «Гласность».

Живет в Москве.

Меня арестовали в день смерти Сталина. Мне — 17 лет, приговор — 25 …Я сразу посчитал, сколько будет моей девушке, когда я выйду. Это, конечно, придавило. Но уже в общей камере в Бутырке (на следствии меня держали в одиночке) уверенность ко мне вернулась. Я сразу решил: народу в лагере много, значит, можно организовать ВВ — «вооруженное восстание», как мы в «Армии революции» называли (молодежная подпольная организация, за участие в которой Виктор Булгаков был арестован. — Авт.). На его подготовку я дал себе три года, но оказалось, что за это время нельзя даже подготовить лагерь к забастовке. Правда, для себя я попал в точку: меня через три года и выпустили.

Почти все эти годы я провел на шахте. Идти туда меня отговаривали: «Да чего ты в дырку полезешь, ты ж молодой…» А я говорил: «Нет, я должен это знать». Мне надо было это увидеть и через себя пропустить, знать, что я работаю вместе с народом, понимать, как живет здесь человек.

Шахтер — редкая по романтичности работа, шахта захватывает, как море. Большое, причудливо пересеченное пространство, воздух внутри сырой, вокруг полная темнота, и если гаснет лампа, темнота лезет в рот и в уши, как физическое тело. Уголь в луче света очень красив, и ты чувствуешь соотношение тебя самого и этой материи, сейчас мертвой, но заключающей в себе миллионы предшествующих лет.