Книга Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов - Александр Холин

Конечно, Понтий Пилат тут же дал обещание. Конечно, он объяснил Клавдии, что перед походом будет слишком занят, что оставшиеся пару-тройку дней не сможет показываться дома.

Жена не возражала, да и не могла возражать. А Деметра ждала. Только Понтий вошёл, она кинулась на шею и принялась безумно его целовать. Он не отбивался, потому что ни одна женщина не могла ласкать так, как это делала Деметра.

Но та вскоре утихомирилась, вернее, взяла себя в руки, и повела Понтия в беседку, стоящую посреди подстриженных кустов тамариска на берегу ухоженного атриума. Посыпанная песком дорожка привела их на место будущего пиршества, но сначала Пилат даже ничего не заметил, потому как не отрывал влюблённого взгляда от спутницы. И только когда она принялась усаживать гостя за стол, обратил внимательный взгляд на приготовленное для него праздничное угощение.

Низкий, но вместительный стол спешил похвастаться своими деликатесными разносолами: в первую очередь привлекала внимание запечённая целиком рыба Darden под соусом Марешаль находящаяся в центре стола, и привлекала особое внимание ещё потому, что обложена была удивительными клубнями индийского земляного жёлудя, который считался особенной редкостью среди овощей. С ней рядом примостились голуби на вертеле и гусиный паштет в горшочках. Дальнейшее развлечение представляли устрицы с артишоками и запечённое с оливками рагу ягнёнка. Между всеми кушаньями громоздилось в вазонах множество фруктов и кувшины с испанским выдержанным вином.

– Я отослала слуг, и нам никто не будет мешать до твоего отъезда, – пояснила Деметра. – А пиршество нам необходимо, потому что у мужчин на пустое брюхо не хватает духа.

– Спасибо, любимая, – растрогался Пилат. – Такой обед стоит целое состояние. Спасибо. Римские виллы и пыльная дорога – это, конечно, две большие разницы, но я уже послезавтра утром должен явиться в сенат. В Риме война – праздник. Этот праздник ты устраиваешь мне. Значит, меж нами начинается война?

– Уже давно началась. И ещё какая!

Понтий Пилат чувствовал себя в доме девушки каждый раз по-разному. Но такого застолья гетера ещё ни разу не устраивала. Деметра присела рядом с ним и принялась кормить его, как младенца. Кто знает, может, она действительно мечтала родить от него?

Но когда обеденному столу было отдано должное почтение, Деметра попросила его прийти через некоторое время в альков, а сама тут же удалилась. Понтий Пилат решил пока искупаться в атриуме. Вода оказалась тёплой и разбавленной каким-то душистым маслом, что доставляло удовольствие каждой клеточке сильного мужского тела.

Покинув атриум, он направился, куда его пригласила девушка. Войдя в альков, Понтий увидел Деметру на ложе во фримийской[80] тунике, на которой были открыты все двадцать два места на теле женщины, требующие ласк. Но женщина сначала отстранилась от него, подняв правую руку. Пилат заметил, что она держит изумрудное ожерелье тонкой работы. Смарагды так заманчиво играли под светом светильников, что мужчина невольно залюбовался камнями.

– Я рада, что ты отметил изящество моего любимого ожерелья и хочу, чтобы ты принял его от меня.

– Но зачем? – изумился Понтий Пилат. – Мужчинам, а тем более воинам, не подобает иметь при себе дамских украшений.

– Это не для тебя, – мило улыбнулась Деметра. – Боги открыли мне, что первым ребёнком у тебя будет сын, а после наследника родится девочка. Именно ей предназначено моё ожерелье. И пускай все женщины в твоём роду передают его своим наследникам по женской линии. Обещаешь?

– Ну, хорошо, – обескуражено кивнул Пилат. – Только зачем всё это?

– Я люблю тебя, милый, – прильнула к нему Деметра. – И хочу уберечь всех твоих наследниц от дурного глаза. А одна из них сможет даже защитить тебя.

– Девочка сможет защитить меня? – рассмеялся Пилат. – Это вряд ли. Но если у меня родится дочка, то я с малых лет надену на неё твой подарок. Обещаю.

Спустя три дня Понтий Пилат заявился домой прямо из сената, чтобы попрощаться с женой. Кто знает, что поднесёт судьба в походе. Он обошёл весь дом и нашёл Клавдию в алькове спящей на ложе. Понтий наклонился, чтобы осторожно её поцеловать, но вдруг нежные женские руки обхватили его за плечи, и следующую секунду Пилат почувствовал слегка дрожащее тело жены. Перед Клавдией он не мог устоять.

Глава 13

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, как упоминается во многих русских сказках. Но наши беглецы попали-таки в район Золотой мечети. Древнее строение оказалось очень привлекательным. По периметру мечеть ограждали арки и портики, создавая сплошную аркаду. Перед центральным входом арки возвышались на два этажа, а в середине любопытной постройки виднелись позолоченные купола в восточном стиле.

Возле центрального входа беглецы наткнулись на ожидавшего их профессора Меделака. Но если бы не Шимон, то остальные члены команды никогда бы его не признали. Ярослав с Илоной открыв рты, смотрели на стоящего перед ними шиита или суннита в восточном длиннополом халате и чалмой на голове. Скорее всего, профессора можно было принять даже за муллу Золотой мечети, потому как на его голове красовалась зелёная чалма. Это значит, что носящий её побывал в Мекке, как паломник. Только вот борода у «муллы» была совсем короткой. Но это, видимо, допускалось современным исламом.

– Чего рты пораскрывали? – усмехнулся Меделак. – Я ждал вас и рассчитывал, что именно сегодня мы сможем встретиться, чтобы обсудить наши дальнейшие планы.

– Прямо здесь? – Ярослав недоверчиво кивнул на Золотую мечеть.

– Именно здесь, – подтвердил профессор. – Только сюда чужих не пускают, особенно женщин. Поэтому у меня в машине, – он кивнул в сторону припаркованного на стоянке «Лексуса», – для Илоны есть бурка.[81]

– Ух ты! – обрадовалась девушка. – С вашей помощью я проникну в святая святых ислама?

– Не только проникнешь, а сможешь также выпить с нами по чашечке чая во время беседы, – профессор сделал знак рукой и направился в сторону машины.

Беглецам ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. Прямо в машине Илона накинула поверх своей одежды предложенную профессором бурку и вышла к друзьям в новом обличье. Это была отнюдь не паранджа, но лицо девушки всё-таки наполовину было закрыто чёрным платком. Правда, по кайме бурка была расшита полудрагоценными камнями, что извещало всех о высокородности дамы, скрывающейся под священной одеждой. Больше всего поражали зелёные глаза Илоны. Одним только таким взглядом женщина могла сделать много, не говоря ни слова.

Меделак удовлетворённо кивнул, снова сделал знак рукой и пошёл в сторону мечети. Мужчины и девушка старались не отставать. У входа стояли охранники. Профессор сказал им пару слов на арабском, показывая пальцем на шедших за ним беглецов. Охранники почтительно им поклонились, и вся кавалькада неспешно двинулась по одной из галерей Золотой мечети.