Книга Любви подвластно все - Джулия Энн Лонг

Но что же теперь будет? Неужели между ними действительно все кончено? И что он имел в виду, когда сказал, что все к лучшему?

Как бы то ни было, она знала, что Лайон перед их последней встречей говорил о ней со своим отцом. И Айзея Редмонд заявил, что лишит его денежного содержания, если он не женится на девушке, которую он считал самой подходящей для сына партией. Лайон не мог бы этого вынести, так что у него действительно не было выхода…

– Я понимаю тебя, – проговорила Оливия. – Думаю, что в этом ты тоже прав. У тебя не было выбора.

К ее удивлению, Лайон рассмеялся. Рассмеялся искренне, от всей души. Затем с удовлетворением кивнул.

– Ох, Лив, мне казалось, я слышал, как шевелились твои мозги, пока ты приходила к этому заключению. Но ты в конце концов все поняла, и это… это замечательно!.. Лив, ты не представляешь, как приятно с тобой общаться. Когда говоришь с тобой… Кажется, что сбросил наконец нещадно жавшие ботинки, только облегчение, конечно, неизмеримо более впечатляющее.

Оливия улыбнулась. Боже, она прекрасно понимала, что Лайон сейчас имел в виду. До встречи с ним и после того, как он пропал, она или замыкалась в себе, или вынуждена была как-то приспосабливаться, стараясь соответствовать требованиям и ожиданиям окружающих. И лишь с Лайоном она всегда оставалась самой собой.

Тут он пристально взглянул на нее и добавил:

– И ты не совсем ошиблась, назвав меня творением моего отца.

– Я редко совсем уж ошибаюсь, – проворчала в ответ Оливия. – Между прочим, твоему отцу все-таки удалось создать кое-что стоящее… Тебя, например.

Лайон широко улыбнулся, и от этой его улыбки на душе у Оливии стало легче – словно ее настроение зависело от его настроения.

А он, с удовлетворением вздохнув, растянулся на песке рядом с ней, закинув руки за голову.

Оливия тоже вздохнула. Они лежали совсем рядом – их разделяли всего несколько дюймов, – и тем не менее они оставались так далеки друг от друга, словно между ними был Атлантический океан.

– Лайон… – тихо позвала она.

– Ммм?..

– Лайон, прости меня, пожалуйста, за то, что причинила тебе боль. – Ей давно уже хотелось сказать ему эти слова – и вот наконец-то сказала.

Он ничего не ответил, и Оливия затаила дыхание. Та умиротворенность, что снизошла на них совсем недавно, вновь начала сменяться напряженностью, и это доводило Оливию до исступления, до звона в ушах…

«Лайон, прости меня! – мысленно взмолилась она. – Мне необходимо твое прощение!»

– Я думал, ты презираешь меня, – отозвался он наконец, очевидно все же собравшись с мыслями.

– Презираю?.. Да я никогда…

– И знаешь, я всегда считал, что скорее умру, чем заставлю тебя страдать. Поверь, я убил бы того, кто посмел бы тебя обидеть. И тем не менее… Когда я покидал Англию, мне хотелось причинить тебе боль. Хотелось, чтобы ты мучилась из-за того, что я исчез, и… – Он внезапно умолк, словно горло перехватило.

– О господи, Лайон, я ужасно переживала, – в отчаянии прошептала Оливия, и в этих нескольких словах, полных горечи, выразилась вся тоска тех пяти лет, которые она провела без него, выразилась вся боль ее сердца.

Лайон тут же приподнялся, повернулся на бок и, подперев голову ладонью, пристально посмотрел на нее.

– А ты прости меня, – прошептал он.

Теперь со всеми неясностями было покончено, и они некоторое время молчали.

– Лив, я бы обязательно нашел для нас способ выпутаться из трудного положения.

– Я знаю, Лайон. Не думаю, что когда-либо сомневалась в тебе. Просто я… Ведь ты старше и взрослее меня. И намного опытнее. К тому же ты всегда чуть быстрее соображал. А я тогда… Иногда мне даже казалось… будто меня несет куда-то неведомым потоком помимо моей воли. В ту ночь я не была готова принять столь ответственное решение.

– Да, понимаю, – сказал Лайон. – Думаю, я был слишком уверен в правильности своих действий. Уверен в собственной правоте. В общем, был слишком самонадеян.

Оливия улыбнулась и тихо прошептала:

– Да и что мы тогда знали о любви?

И в тот же миг, едва Оливия произнесла это слово, – она тотчас же поняла, что ей стало значительно легче произносить его, так как теперь оба полностью освободились от необходимости притворяться и оправдываться. Да, она больше не боялась этого слова просто потому, что оно было чистейшей правдой, чем-то само собой разумеющимся – как песок под ними и небо над головой.

– Любовь как заряженный мушкет, – в задумчивости произнес Лайон. – И тем не менее она доступна всем. Она всегда… – Он сделал вид, что протягивает ей ружье. – Вот, пожалуйста, возьмите! Постарайтесь не убить себя или других. Не следовало бы подпускать к ней молодежь, – добавил он с усмешкой.

Оливия рассмеялась:

– Да только род человеческий не уцелел бы, если бы молодые не совершали глупости.

Лайон хотел что-то сказать, потом вдруг ненадолго задумался. После чего пробормотал:

– Ох, Оливия, ты иногда такое скажешь… Знаешь, я прямо… – Он покачал головой и ласково ей улыбнулся.

Оливия улыбалась ему в ответ, прислушиваясь к шепоту волн, мерно набегавших на берег и откатывавшихся обратно в море. «Это все, что мне нужно сейчас, и этого будет достаточно всегда…» – говорила она себе. К сожалению, она ни разу так и не сказала Лайону о том, что любила его, и потом горько сожалела об этом. Но что же делать теперь?..

Ведь она уже обручилась с прекрасным человеком, очевидно любившим ее. Более того, она уже начала представлять совместную жизнь с ним. Жизнь достойную, респектабельную, спокойную и безопасную. Жизнь в окружении родных и друзей, а со временем – и детей. Жизнь с мужчиной, которого любая женщина с радостью бы называла своим мужем. С мужчиной, которого она надеялась со временем полюбить.

И, конечно же, она не хотела причинить боль Ланздауну. Впрочем, и себе тоже. Она ужасно устала от постоянных душевных мук, устала от переживаний.

Но она сейчас не могла удержаться и не прикоснуться к Лайону – как не могла заставить свое сердце не биться.

Кончиками пальцев Оливия осторожно коснулась его щеки и замерла в нерешительности. И она скорее почувствовала, чем услышала, как у него перехватило дыхание. Но, к сожалению, она не могла в темноте разглядеть выражение его глаз, хотя и видела, что он сейчас смотрел на нее.

Прошло несколько секунд, и Оливия, собравшись с духом, провела пальцами по его губам, которые знала так же хорошо, как свои собственные. Когда-то ей доставляло огромное удовольствие наблюдать, как лицо его вспыхивало при одном лишь ее прикосновении. В те времена они могли позволить себе не только это, но и чуть больше. И, возможно, так могло бы быть всегда…

Затем пальцы ее скользнули по его шее, и она вдруг почувствовала, как на нее накатила волна острейшего желания.