Книга Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман

Ал-Камил включил меня в переговорную группу вместе со своим визирем и представителем ал-Ашрафа. Мой эмир предпочел бы ввести вместо меня своего визиря, но тот был в Дамаске. Со стороны крестоносцев в переговорах участвовали: кардинал Пеласгий[172] – папский легат, Герман фон Зальц[173] – представитель Тевтонского ордена[174], магистр тамплиеров и представители королевы Иерусалимской Иоланты и герцога Баварского[175]. Узкий состав участников переговоров позволял ал-Камилу надеяться на приемлемое для всех решение. В этом составе мы четыре раза собирались для обсуждения деталей возможного мирного договора.

Мой эмир был в бешенстве. Старший брат пытается достичь своих целей за его счет. Передо мной была поставлена задача любыми способами сорвать переговоры. Естественным союзником в этом мог быть только кардинал Пеласгий. Поэтому в приватном разговоре я «оговорился»:

– Несмотря на то что корабли императора Фридриха уже на подходе к Египту, положение ваших войск безвыходное.

У руководителей крестоносцев в это время уже не было связи с Дамиеттой. Они не могли проверить мои слова. Но сообщение кардинала о моей «оговорке» их воодушевило. На следующем заседании они категорически потребовали передачи им заиорданских земель Иерусалимского королевства с крепостью Карак и замком Монреаль, а также выплаты трехсот тысяч динаров на восстановление стен Иерусалима. Естественно, на это султан и эмиры не могли согласиться. Переговоры были сорваны.

Но через неделю переговоры были продолжены. К этому времени крестоносцы поняли безвыходность своего положения. Голод, болезни, отсутствие какой бы то ни было помощи. Однако султан и принцы ужесточили свои требования. За сдачу Дамиетты крестоносцам была только обещана помощь в эвакуации и никаких других компенсаций.

Тринадцатое сентября тысяча двести двадцать первого года. Подписан договор, стороны обменялись заложниками. Ал-Адил II[176] – старший сын султана со стороны египтян, а также два руководителя похода – кардинал Пеласгий и герцог Баварский со стороны крестоносцев. Началась спешная подготовка к эвакуации. Но это уже другая история, происходившая без меня. Кстати, флот императора Фридриха действительно вошел в Нил, но было уже поздно. Фридрих с удовольствием вернул флот в Италию, где у него было много забот с поднявшими голову вассалами.

Несмотря на то что мне удалось выполнить приказание эмира, его отношение ко мне осталось прежним. Я подозревал, что сказывается одна из важных черт его характера: он не любил тех, кто давал хорошие советы. Я уже писал, что иногда он действовал в соответствии с этими советами, но не мог потом побороть в себе чувство неприязни к советчику. И это свойство характера только усугублялось со временем. Для себя я решил, что служба ал-Муаззаму подходит к концу.

Начал было думать, что делать дальше, но Абу Сахат прислал сообщение, что мой маленький Максим заболел скарлатиной и умер. Я отбросил все сомнения, попросил эмира об отставке и сдал его казначею остатки денег, полученных на содержание посольства. Эмир отпустил меня, не скрывая своего удовлетворения. Это полностью соответствовало его планам.

За шесть дней я добрался до Дамаска. Зоя была в отчаянии. Ее единственный сын (а она знала, что у нее больше не будет детей) умер. Жизнь потеряла смысл. Она отпросилась у меня уехать в Грецию, к отцу. Я не мог удерживать ее, только попросил Абу Сахата помочь выбраться из Сирии. Мы откопали отложенные когда-то для нее и Максима деньги. Она собрала некоторые дорогие ей вещи, забрала Марию и уехала в Салоники с группой греческих купцов. Больше я ее никогда не видел.

Теперь я снова мог думать о себе. Что мне делать? Здесь, в Сирии и Палестине, ждать чего-то от эмира уже бесполезно. Я ему не нужен. После совместного с братьями торжественного входа в Дамиетту ал-Муаззам никогда уже не будет встречаться с братьями. А они сделают все, чтобы изолировать его, ослабить и в конце концов захватить его владения. Я сразу же поехал в Карак, предъявил расписки и получил сданные раньше на хранение деньги – три мешочка динаров весом по четыре килограмма и солидный мешочек дирхемов. Вместе с оставшимися у меня деньгами это позволяло вести приличествующий моему положению образ жизни в течение нескольких лет. Впрочем, какое положение? У меня нет никакого положения. Фальшивый титул, на который у меня нет документов, отсутствие владений. Просто не состоящий ни на какой службе авантюрист.

Сердечно распрощался с вытянувшимся за прошедший год четырнадцатилетним Даудом и Абу Мухаммадом, сообщил визирю, что освобождаю подаренный когда-то дом, и попросил Абу Сахата продать мой второй дом. Он мне больше не нужен. Я не хочу его видеть. Деньги при случае передать Зое или мне. Последние дни я жил у бывшего моего учителя. Мы с визирем не были дружны, но он сочувствовал мне, прекрасно понимая, что и с ним наш гневливый эмир тоже может так поступить. Да еще и отобрать его поместье и принадлежащие деревни. Когда я пересказал визирю последние новости из Египта, он попросил Абу Мухаммада выделить мне сопровождение до Тира.

Вместе с сопровождающими пятью солдатами я добрался до Тира за два дня. Меня настороженно принял архиепископ Симон – ему непонятен был мой визит без предупреждения. Тем более что он опасался наступления освободившихся из Египта войск ал-Муаззама. Однако когда я рассказал о своей отставке, он успокоился. Архиепископ прямо сказал, что ему непонятно было, почему христианин, а он считает меня христианином, служит мусульманскому владыке. Он предложил пожить в Тире некоторое время и предоставил в мое распоряжение пустующий дом с двумя служанками. Я понимал, что он хочет сообщить о моем приезде кому-то из царствующих особ, скорее всего королеве Иерусалимской.