Книга Алая карта - Буало-Нарсежак

Все закрутилось очень быстро. Уже на следующий день Джина сделала распоряжения касательно покупки виллы «Подсолнухи», и «Приют отшельника» залихорадило. Мадам Жансон-Блеш созвала совет совладельцев. Заседание проходило в библиотеке, и Глория на нем присутствовала. Жюли не пригласили, и Юбер Хольц счел своим долгом позвонить и проинформировать ее. Исход обсуждения предрешен не был. Если кандидатуру Джины отвергнут, «правление» Глории продолжится. В противном случае… Жюли нервно ходила по комнате от телефона к дивану и обратно, то и дело присаживаясь из-за боли в боку. Глория не осмелилась открыто выступить против Джины. Она ограничилась замечанием, что присутствие такой знаменитой актрисы, как Монтано, наверняка привлечет к «Приюту» внимание журналистов, фотографов, романистов и артистов, особенно во время проведения фестивалей в Каннах, Ницце и Монако. Стрела попала в цель, но Юбер Хольц ловко парировал:

— Вы куда известнее Джины Монтано, но вас посещают не чаще, чем любого из нас. Кроме того, мне доподлинно известно, что она хочет одного — покоя. Не забывайте о возрасте этой женщины.

— Но мы не знаем, сколько ей лет! — воскликнула мадам Лавлассе.

Все загалдели, и Хольц поднял руку, призывая к тишине.

— Я могу внести ясность. У нас с мадам Монтано было время поговорить, и я выяснил, что ее тетка когда-то служила гардеробщицей в театре «Ла Скала», а Джина родилась в вечер премьеры вердиевского «Отелло». Она не совсем уверена, потому что в те месяцы в Неаполе было несколько извержений Везувия и подземных толчков. Ее мать на какое-то время покидала город и жила у сестры, так что даже забыла окрестить малышку. Появление Джины на свет окутано тайной, но родилась она в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году.

— Как и я! — жалобно пискнула Глория.

— Ей так понравилась деталь с «Отелло», что дату она выбрала из некоего кокетства. Но в годе сомневаться не приходится. Вы же не собираетесь проводить расследование в Неаполе? Если Джина Монтано и прибавляет себе лет, то лишь потому, что ей нравится, как это звучит — «столетняя женщина». Я прав, мадам Глория?

— Единственной столетней юбиляршей «Приюта» буду я!

Члены совета рассмеялись, сочтя это остроумной шуткой. И ошиблись. Вечером Жюли нашла сестру в мрачнейшем настроении.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Вовсе нет.

Жюли протянула руку, чтобы пощупать пульс Глории.

— Оставь! У меня нет жара, я просто должна успокоиться. Эта интриганка вывела меня из себя.

Глория села на кровати и схватила Жюли за запястье.

— Она обработала дурака Юбера, и он повернул дело в ее пользу. Большинство проголосовало за Джину. Не большинство — все! Кроме меня. Понимаешь, в каком положении я оказалась? Получается, у меня зуб на эту развалину, я ей завидую. Я — завидую!

— Прошу тебя, успокойся, — сказала Жюли, но Глория закусила удила.

— Кто она, в конце концов, такая? Хольц был вынужден признать, что Джина придумала очень романтичную версию своего детства, потому что поняла: жалостливая легенда помогает делать карьеру. Даже Кейт и Симона купились.

— Что с того, что происхождение Джины остается темным?

— Замолчи! Ты никогда не поймешь.

— А что тут понимать?

— Сама подумай… Во мне нет ничего таинственного. Если эта нахалка будет действовать умело, она всех переманит. Они слетятся к ней, как голуби, которым насыпали корма. Какой прок праздновать столетие, если никто тобой не восхищается?

Этот вопль души почти растрогал Жюли.

— Не стоит нагнетать страсти. Давай подождем. Пусть въедет, обустроится. Потом ты снова перехватишь инициативу. Возможно, Джина вовсе не так крепка, как хочет показать. Она очень мало ест и почти не спит.

— Правда? — вскинулась Глория, и в ее голосе прозвучала надежда.

— По слухам — да, — кивнула Жюли. — Горничные болтливы…

— Спасибо. Спасибо. Мне стало легче. Можешь идти. И позаботься о себе.

Прошло много дней. Атмосфера в «Приюте отшельника» казалась стабильной, но многие его обитатели проявляли беспокойство и даже недовольство. Мсье Вирельмон де Грёз, бывший президент банка «Лотарингский кредит», написал мадам Жансон сухое письмо, проинформировав ее, что выходит из совета, в котором «возобладал дух злословия». Мадам Жансон ответила ему в весьма резком тоне. У Глории проходили бурные тайные собрания, в них участвовали самые преданные ее приверженцы. К Глории вернулся аппетит, она взбодрилась и забыла о своих страхах. Жюли навещала Джину, весело порхавшую по пустым комнатам, чтобы решить, как расставлять мебель. Актриса радовалась общению с «конфиденткой», осведомленной обо всех мелких кознях и интригах, плетущихся в «Приюте». Объясняя, куда поставит книжный шкаф, стеклянные витрины под дорогие ее сердцу сувениры и кресло-качалку — «я всегда раскачиваюсь, когда смотрю телевизор», — она одновременно задавала массу вопросов о Глории.

— Она все еще злится на меня?

— Я бы сказала иначе — моя сестра растеряна. Думаю, она вас опасается. Здешние обитатели так очерствели, что их холодные сердца могут не вынести присутствия двух столетних дам.

— Ты неподражаема, cara mia! Я не жду от них любви. Объясни ей, объясни, что я… не воровка. Вот здесь будет мой киноуголок. Я выкупила много своих фильмов. Никто не запретит мне смотреть кассеты. Она ведь слушает свои записи. Если любишь кино, добро пожаловать!

Жюли вернулась к себе и дала указания Клариссе.

— Расскажешь моей сестре, что у Джины есть проектор и она намерена крутить кино для соседок. Но пусть это прозвучит как бы невзначай, между делом.

В тот же вечер Глория попросила Жюли задержаться, когда та пришла пожелать ей спокойной ночи.

— Посиди со мной, — неожиданно мягко, почти нежно сказала она. Жюли обратила внимание, что сестра накрашена чуть сильнее обычного, но тональный крем и пудра не смогли скрыть тонких морщинок-«кракелюр» на ее хрупко-фарфоровых щеках. В свете висящих над изголовьем кровати бра голубые глаза стали серыми и запали, придавая ей болезненный вид.

— Кларисса тебя просветила?

— Насчет чего? Сплетни меня не интересуют.

— Очень жаль! Монтано намерена устраивать киносеансы, показывать диапозитивы — короче, заниматься саморекламой. И, возможно, не бесплатно. Благодарение небу, наш строгий устав запрещает оборудовать помещение для коммерческого использования.

— Не впадай в крайности! С чего ты взяла, что…

— Подожди — и сама убедишься. Эта Монтано — чистое бедствие! Чем она вас всех взяла? Загипнотизировала? Околдовала? У меня появилась идея, и ты мне поможешь, Жюли. Не забывай о своем возрасте, с тобой будут обращаться так же, как со мной.

— Чем я могу быть тебе полезна?

— Ты в хороших отношениях с этим Хольцем, не отрицай, я в курсе. Поговори с ним. Расспроси о Джине — по-умному, между делом. Если бы мы доказали, что она жульничает… Ты же видела, как она ходит, говорит, смеется. Я готова поклясться, что эта женщина врет о своем возрасте! В конце концов, она иностранка и может вешать нам лапшу на уши сколько захочет.