Книга Дом: основной инстинкт - Диана Эпплярд

— Майк, ты сегодня вечером будешь дома?

— Да, а что?

— Я просто спросила. Я купила мясо на обед и хотела убедиться, что у тебя нет других планов.

— Нет, — сказал он, отворачиваясь. — Планов нет.

— Великолепно, — я попыталась улыбнуться.

Когда я пошла к дому, по дороге взяв Тома на руки, за моей спиной снова раздался смех.

Я лежала в теплой ванне и пыталась разобраться в своих ощущениях. Я определенно нервничала. Но это же глупо. Пришлось несколько раз повторить себе: «Он — мой муж. Мы прожили вместе семь лет». Но почему тогда я чувствую себя, как школьница перед первым свиданием? Если он одобрит мой план, то нас ждут большие перемены. Действительно большие. И вполне возможно, они могут спасти наш брак. Или разрушить его окончательно. От сегодняшнего вечера зависит, какую дорогу мы выберем, что будет с нами в будущем. Меня охватывало какое-то странное чувство при мысли, что выбор, который мы можем сделать сегодня, определит все в нашей дальнейшей судьбе.

Когда я одевалась, зазвонил телефон.

— Миссис Адамс? — голос был мне незнаком. — Уделите мне, пожалуйста, минуточку. Мы проводим работы по звукоизоляции чердаков в вашем районе. Не могли бы вы…

Несколько секунд я с недоумением смотрела на трубку у себя в руке. У меня решается судьба, а этот мужчина хочет обсудить со мной звукоизоляцию чердаков? «Нет, спасибо», — вежливо ответила я и положила трубку. А потом разрыдалась.

Может, стоит включить музыку, пока мы будем сидеть друг напротив друга за большим кухонным столом? Что-нибудь из итальянской оперы, в которой совершенно необъятные певицы орут во все горло? Или мы достойны только компании вежливого лабрадора и сонного золотистого ретривера? Я осторожно пошевелила Ангуса носком туфли. Сегодня вечером решается и твое будущее. Скоро ты можешь стать городской собакой в неполной семье. Пес открыл глаза и лениво посмотрел на меня. Затем свернулся поудобнее и захрапел. Никакого уважения к кризисной ситуации!

В кухню вошел Майк. В руке у него была кружка. «Она хочет какао», — сказал он, открывая один из шкафчиков над мойкой. «Вредно для зубов», — фраза вырвалась у меня прежде, чем я успела остановиться. Он ведь хотел сделать дочери приятное. Они весь день провели вместе: жгли листья, собирали паданцы в корзину. А мы с Томом прятались в доме. «Ладно, — спокойно ответил Майк. — Дам ей молока». Он пошел к Ребекке, чтобы почитать ей перед сном. А у меня на кухне все валилось из рук: я вылила сметану на картошку в мундире, уронила морковь на пол. Я не в состоянии готовить, когда нервничаю. И несколько глотков красного вина мне ничуть не помогли. Я весь день ничего не ела и почувствовала, что начинаю пьянеть. Еще чуть-чуть, и я могла бы просто упасть без сил.

— Так, — сказал Майк, когда я поставила перед ним тарелку. — По какому поводу все это?

Я бесконечно репетировала то, что собиралась сказать ему. Про себя я совершенно спокойно и рационально объясняла достоинства и недостатки возможных вариантов. Но как только он посмотрел на меня, мои губы задрожали, и я разразилась слезами. Великолепно. Лучшего начала и не пожелаешь. «Что, черт возьми, происходит?» — Майк быстро отодвинул свою тарелку, так, чтобы мои слезы не капали на еду. Он уже несколько недель не ел нормально.

— А что, по-твоему, происходит? — я заговорила, громко всхлипывая. — Мы уже несколько месяцев не говорили друг с другом нормально. Жить с тобой все равно, что жить с посторонним. Ты не разговариваешь со мной, не хочешь заниматься любовью, похоже, ты вообще больше меня не хочешь. Как, по-твоему, я себя чувствую? Что я должна чувствовать, когда я в постели пытаюсь дотронуться до тебя, а ты ускользаешь? Ты ничего не рассказываешь мне про работу. Уже многие недели ты не говоришь ничего о том, что ты чувствуешь. Я не могу дотянуться до тебя. У меня такое чувство, что я тебя больше не знаю и что наш брак распадается.

Я всхлипнула и потянулась за салфеткой. Я собиралась быть спокойной и красивой, и держать все под контролем. И вот — пожалуйста — мое лицо все в малиновых пятнах. Ангус опять громко всхрапнул.

— Ты ничего не сказал мне ни о Кейт, ни обо всем остальном. Ты больше не интересуешься моей работой, — я уже не могла остановиться.

— Что насчет Кейт? — голос Майка звучал угрожающе тихо.

— О ее работе. Мне постоянно кажется, что я нахожусь где-то за пределами твоей жизни, что я тебе больше не нужна.

— Кэрри, Кэрри, — впервые за последние недели Майк сам дотронулся до меня. — Это неправда. Все это — неправда. Это ты отвернулась от меня, помнишь? Это ты сказала, что я бесполезен, и что я тебе не нужен, и что ты гораздо лучше справишься с домом в одиночку. Как, по-твоему, я должен был себя чувствовать? Великолепно? С самого рождения Тома я думал только о том времени, когда мы наконец сможем заняться любовью, и теперь ты мне говоришь, что я не хочу заниматься любовью с тобой? Чушь! Ты совершенно ясно дала понять, что я тебе больше не нужен и лишь стою на дороге у тебя и детей. Ты получила дом, какой хотела, у тебя работа, которую ты хотела, дети, которых ты хотела, и, наконец, ты ведешь такую жизнь, какую всегда хотела. Может, ты хочешь упаковать меня в коробочку и доставать только тогда, когда тебе это удобно? Меня, черт побери, это не устраивает!

Пока Майк говорил, он оставался совершенно спокойным. Но последнее слово он почти выкрикнул и затем грохнул кулаком по столу. Тарелки звякнули, и Ангус проснулся. Он громко чихнул, вопросительно на нас посмотрел и со вздохом улегся поудобнее. Не возражаете, если я попрошу вас вести себя потише? Здесь, вообще-то, один пес пытается спать.

По лицу Майка было видно, что он пытается успокоиться: «Я пытался с головой уйти в работу, но этого недостаточно. Ты меня не хочешь. Ты ни разу не показала, что я тебе нужен». — «Но я показывала! — возразила я. Бессознательно, я взяла в руки вилку и принялась царапать сосновую столешницу. Рука у меня тряслась. — Я постоянно тебе это показывала. Я тебя обнимала, прикасалась к тебе, а ты меня избегал».

— Значит, ты делала это так, что я тебя не понимал. Я был абсолютно уверен, что ты меня больше не хочешь.

— Господи, что за дурацкая неразбериха.

— Да, неразбериха. Это и есть та самая важная вещь, которую ты хотела мне сказать? Что наш брак бесполезен? Что ты хочешь… все закончить?

— Нет! — я была в ужасе. — Конечно, нам нужно было кое-что обсудить, но это совсем другое. Мне предложили работу в ТВ Центре, в Лондоне.

— И? — Майк пристально на меня посмотрел, голос его немного дрожал.

— И я решила отказаться.

— Слава богу! — его рука, до этого сжимавшая вилку так, что костяшки побелели, расслабилась.

— На самом деле, я не только не собираюсь работать в Лондоне, я собираюсь бросить работу здесь. Так будет лучше.

Тишина в кухне стала практически осязаемой. Наконец Майк заговорил: