Книга Поединок во тьме - Михаил Соловьев

Инструкций Ане с Сережкой он целую кучу надавал. В основном чего им не надо делать. Главная задача — время наше внутри штрека отслеживать, а дальше по обстановке.

Напоследок говорит:

— Теперь вы — спасение наше и выход из дыры этой…

Жерло темное открылось, и отпали сомнения. Чую я, удача нас ждет сегодня. Еще когда противогаз надевал, «просканировал» окружающее пространство. Похоже, не смотрят. Про себя думаю: «Будем надеяться, что нет никого».

То, что на внешней стороне товарищи остались, — здорово. Целых сорок минут, случись чего.

Через задвижку перебрался легко. Внутри, как и снаружи, скальная крошка под ногами хрустит, вот только яйцами тухлыми чуть-чуть пованивает, или это воображение разыгралось? Дверца наша, оказывается, только с одной стороны закручивается. Закрой нас кто здесь, и хана, если за спиной никого нет.

Задвижку прикрыли, насколько смогли. Вроде плотно стоит, но запах этот жуткий наверняка наружу сочится.

На Петра смотрю и радуюсь, как шикарно он прикрытие наше спланировал. Косолапо дядька топает, аки медведь, а мне вдруг так поболтать с кем-нибудь захотелось, но в маске ничего не выйдет. Останавливаю себя и понимаю, что это кислород искусственный так меня веселит.

Петр что-то впереди заметил и показывает: стой, мол.

Гляжу, озерцо. Мирное такое. Петр молотком геологическим сунулся в него, глубину поглядеть, но дна не нащупал. Удивляется. Плечами жмет. Мне тоже странно. Ручьев-то не видно — откуда вода? Когда обошли его, ясно стало. Совсем тоненькая ниточка из-под скалы сквозит, в палец толщиной.

«Слива для нее, видимо, нет, — думаю. — Испаряется, что ли?»

Петруха записи свои из-за пазухи тащит, а я картинкой открывшейся любуюсь в лучах фонарика. Смотрю и вижу, как проходчики в этом штреке трудились. Крепи вот эти ставили, пока газ не пошел. «Колонковое бурение, — вспоминаю, и лезут мне назойливо фразы из письма быковского. — Исполнился замысел твой, Владимир Петрович. Нам бы теперь найти, что вы тут запрятали, да обратно выбраться».

Четко помню инструкции Главного Геолога: «Тридцать метров по левой стороне штрек стали зарубать, там кальцитовое пятно и нашли…»

Петр бумаженцию в руке держит и по левой руке озерцо обходит. Метров семьдесят прошли, и в стену неожиданно уперлись.

Партнер мой пальцем в нее тычет. А там явные следы от бурения. Зияют дыры, через которые сероводород к нам сюда шпарит. Хотя как шпарит? Самотеком идет. Уравняется сейчас давление, и снова мертвая зона.

Петр плечами недоуменно пожимает. Нет следов никаких по этой стороне. Руками помахали — не получается совещание. И тут соображаю я, что письмо-то Быков писал со слов товарища своего — отца петровского. «А ну как задумка его о перевороте плана на сто восемьдесят градусов еще раньше родилась, и рассказал он Быкову уже с поправками?» На корточки опустился и на крошке каменной рисую партнеру: 180.

Он руками машет, как космонавт на Луне, понял, мол.

Обратно пошли. Через минуту останавливает он меня и на часы показывает. Пора с кассетами в противогазах разбираться. Меняем. И тут неспокойно мне что-то стало. Почудился неожиданно звон колокольный. Прислушался. На Петра смотрю, а тот идет не спеша вдоль озерца. «Может, показалось», — думаю. Понимаю, что ничего объяснить не получится, а время потеряем.

Решил не отвлекать проводника, а тот молоток свой еще раз в воду сует и показывает, что дорога наша кружная.

Понятно, мокнуть никому неохота. Как подумал, сразу мурашки побежали от мыслей таких. Сырости здесь и без того хватает, да и согреться после купания толком не выйдет.

Следы наши на полу крошка каменная выделяет четко. Помогла нам она разок объясниться без слов, глядишь, еще понадобится… До края озерца дошли, обогнули и под самой стенкой правой в глубину заходим. Вода от стенки на метр-полтора. «Лишь бы прижимов не было», — думаю, а сам расстояние прикидываю. Получается, что идти нам метров двадцать.

Фонарик из сумрака то спину Петрову выхватит, то стену, иногда вода чуть блеснет. Иду и боюсь, что не окажется здесь ничего и поход наш зря. Быков-то историю эту лишь со слов знал. Сам здесь не ходил.

«Ничего, — думаю. — Не просто так же главный инженер план шиворот-навыворот рисовал, значит, было что…»

Неожиданно на спине Петровой отсвет странный появился. Я сначала подумал, показалось мне, но тут через резину уши хлопок уловили. Партнер тоже услышал — обернулся.

Тычет пальцем куда-то за спину мне, а на маске его со стеклянными глазами блики все сильнее.

Тут еще один хлопок и вспышка яркая.

Оборачиваюсь. Мать честная, метрах в десяти — огненный клубок на всю ширину штрека, и к нам катится…

37. Р. Пашян

Оказалось, ударил в колокола Леванчик, и в самое неурочное время.

— Пять утра! — Юрка кричит. — Не иначе, прозевал он их, чего и грохочет. Рвем на место. Факелы бери. Волыну не забудь.

Сам в бушлат свой кутается и обрез винтовочный из чехла тянет.

— Артиллерию возьмем, — говорит. — Там пространство большое, шмальнуть можно рискануть, да и никто в открытую не полезет, если дуру такую увидит.

«Логично, — думаю. — Правильно мыслит». И свою волыну прямо за пояс, что поверх бушлата затянул, затыкаю.

Замора ржет:

— Мы с тобой, Роин, прямо как из фильма о кулаках — обрез да наган. Если что, ты первым шмаляй, твоя дура потише, а эта гаубицей бьет.

— Как получится, — отвечаю и факел ему подаю.

— Валим, — Замора шепчет и в дыру ныряет.

Выскочили из нычки, фонарики включили — и бегом. Юрка впереди, я позади. «Вот, — думаю, — фокус будет, если упустили мы их». Понимаю, что загадывать рано, но гложут меня предчувствия дурные. «Хорошо хоть исподнее сменил. Тьфу, падла, ты что, помирать собрался?» — злюсь и за Юркой еле поспеваю. Ходко бежит парняга. Обрез рукою к боку прижал, чтобы не болтался. В другой руке палка с горючкой намотанной.

Приостановился вдруг Юрка.

— Воняет, — говорит. — Чуешь?

И точно, тухлыми яйцами несет.

— Заслонку открыли, — Заморенок базарит. — Дай бог, чтобы внутри они были.

А вонь уже такая, будто сто великанов нагадили. «Как же, — думаю, — зажигать-то будем? Самим бы не пыхнуть за компанию». Спускаемся. Лестница метра четыре всего. Мокрая. Сверху ручей в морду брызжет, и где-то рядом вода шумит.

«Вот гадость, — глаза протираю. — А шум — хорошо, шагов не слышно».

— Здесь стой, — Юрка командует. — Дверца ихняя за поворотом. Дыбану — и обратно. Прикрывай спину.

Стою, как ниндзя, с факелами в руках. Гадская волына за поясом торчит.

Минуты не прошло — вернулся.