Книга Рондо - Александр Липарев

– Вон даже Погремушка Чехова знает, а этот…

– Дремучесть беспросветная. Если бы сам не слышал, не поверил бы. Люди в Космос летают, а тут питекантроп в погонах…

– Да бросьте вы, придуривался он, вот и всё.

– А я думаю, не придуривался этот лейтенант, а куражился, – тихо произнёс Куличихин. – Куражился: вот могу любую чушь говорить, и никто возразить не посмеет, будут стоять и покорно слушать. И даже не перед нами он… Мы что? Мы солдаты. Ему самый кайф, что рядом майор стоит и не вякает. У лейтенанта должность в Управлении, вот он на звёздочки и плюёт…

Посыльный принёс из штаба здоровенный пакет с надписью: «Материалы XXIII съезда КПСС. Наглядное пособие». Митя с посыльным сели покурить на сцене. Курить в клубе запрещалось категорически, но все знают, какое это удовольствие – нарушать запреты. Они покурили, потрепались, вспомнили по нескольку старых анекдотов, и посыльный ушёл. Митя вскрыл пакет. Там лежала пачка скучноватых листов, рекламирующих громадьё планов в народном хозяйстве, и каждый листок радостно сообщал об успехах в одной из его отраслей. Простенькие диаграммы предельно ясно показывали, сколько чего-нибудь у нас есть, сколько этого у нас будет к следующему съезду и сколько – через двадцать лет. Тоску цифр скрашивали картинки. Если речь шла о мясе, вокруг графика толпились коровы, овцы и поросята, если – о квадратных метрах жилья, – подъёмные краны и силуэты недостроенных домов. В общем и целом – ничего интересного. Но тут Митя вспомнил о двух таких же, но только более потрёпанных пакетах с материалами предыдущих форумов. Они лежали в маленькой кладовке на нижней полке шкафа. Безделье и обилие материала разбудили в заведующем клубом дух исследователя, и захотелось ему проконтролировать состояние государственных дел. Тем более что до ужина ещё далеко.

Сказано – сделано. Митя вытащил старые пакеты и начал раскладывать их содержимое на сцене. Скомпоновав листы по тематике – поросят к поросятам, холодильники к холодильникам, станки к станкам, – он готовился узнать, какие отрасли развиваются быстрее, а какие медленней. Однако его ожидало странное открытие. Если производство телевизоров и холодильников, стали и чугуна от съезда к съезду действительно росло, ну, может быть, не так прытко, как мечталось сочинителям планов, но всё же росло, то с поросятами, молоком, маслом и многим другим дело обстояло из рук вон плохо. Так плохо, что молодой исследователь по нескольку раз недоверчиво перебегал взглядом с одной группы плакатиков на другую, не сразу поверив в увиденное. Каждый последующий план стартовал с цифры намного меньше той, с какой начинался предшествующий. Другими словами, по отдельности плакаты демонстрировали надежды на успех, а сложенные вместе, стыдливо признавались в крахе.

Обнаруженное взволновало – сам додумался сравнить и нашёл такое, что мало кто знает. Накатила неуместная радость, даже восторг. И гордость – вот какое открытие сделал! А вместе с тем и настораживало – обнаружил-то потаённое, о чём не стоит распространяться. Погремушку инфаркт хватит, если ему показать.

И всё же оставаться наедине с такой бомбой не хватало никаких сил. Митя не стал убирать разложенные листки и вечером, предвкушая букет тех удовольствий, который даёт обладание сенсацией, пригласил поглядеть на них своих приятелей. Паша над ними стоял долго, смотрел и сопел. Казалось, что он тщательно изучает наглядные материалы, сопоставляет и сравнивает. Потом, гулко топая сапогами, он сошёл со сцены и ничего не сказал. Вадик прошёлся вдоль плакатов, заложив руки за спину, и пробурчал:

– Это не документы. Что-то тут не так. Надо садиться и разбираться, – последние слова он растянул, давая понять, что работа эта неподъёмная. – У нас есть Госплан, пусть он и разбирается. Кстати, знаете анекдот про Госплан?..

Соприкосновение с тайной отечественной экономики не привело в восторг и Андрея:

– Само собой. А цифры здесь – всё равно враньё. На самом деле всё обстоит ещё хуже. Вот это, – он ткнул пальцем в графики, – и есть самый главный анекдот про Госплан.

Долгое интересное обсуждение, которого Митя ждал полдня, не состоялось. Шквала аплодисментов он не получил, но открытие осталось открытием.

Митя получил письмо из дома – умерла бабушка Лера, папина мама. После ухода отца из семьи, она к ним домой больше никогда не приходила. Мама её не хотела видеть. Митя с ней встречался очень редко. На его отношение к ней наложилось отношение к отцу и вообще ко всем. Отношение, отношения… Он всё время рыхлил и разглядывал вскопанное только вокруг себя, отгородившись от остальных, мучаясь и наслаждаясь в своём одиночестве. Вот и вышло, что и от бабушки отгородился. Она научила его читать, а он из армии не написал ей ни одного слова.

На душе стало паскудно. Митя не был сентиментален. Да и не вязалась сентиментальность с сапогами и погонами. Но и на работе, и в свободное время ему стали вспоминаться кусочки детства – он вместе с бабушкой Лерой… Особенно память принималась работать вечером, когда он ложился спать.

Жизнь нет-нет, да и подкидывала какие-нибудь интересные приключения. Вот так неожиданно свалилась командировка в Уссурийск за партией новых книг для библиотеки. Наставления и документы Митя получал у замполита в кабинете. На этот раз майор был по-особому сосредоточен. Ему предстояло дело, которое он терпеть не мог и которого всячески пытался избежать: ему было необходимо подписать бумаги. Подготовленные документы лежали перед майором на столе. Сегодня у него не заладилось с самого утра. За завтраком жена провела массированную словесную атаку, намереваясь заставить мужа ехать в отпуск на море. У майора имелись другие планы, в которых главное место занимала рыбалка в низовьях Волги. И вот сразу вслед за этим – подписи. Майор знал, что он, конечно, подпишет, но этим окончательно испортит себе настроение на несколько дней.

В предчувствии этого у него стало ломить в затылке. Вздохнув, он поднял авторучку и, как будто разминая пальцы, поклевал пером в воздухе. Подняв на Митю глаза, он поинтересовался, договорился ли тот насчёт машины? Да, с машиной всё в порядке, она подъедет к штабу через полтора часа. Снова тяжело вздохнув, майор раз, другой, третий проимитировал свою подпись над бумагой, положил ручку на стол и опять перечислил, на что следует обратить внимание и, главное, не забыть пересчитать общее число книг. Майор вздохнул особенно тяжело, вновь накрутил пару невидимых росчерков в воздухе и посоветовал Мите быть внимательным в городе, где много соблазнов, а по улицам ходят патрули. Он прикоснулся кончиком пера к бумаге и, замерев на долю секунды, отложил ручку в сторону. Вот ведь – всё предусмотрел, а главное спросить забыл: получил ли Митя командировочное удостоверение? А, ну раз получил… Майор снова поднял ручку и с отчаяньем погибающего принялся зло подписывать документы.

Голубой автобус, имевший собственное имя «Коломбина» катил на юг. Чрево этой древности клокотало, кашляло, а при переключении скоростей дребезжало так, будто шестерёнки, гайки и всё, что имелось металлического, сыпалось из него на дорогу. Митя сидел в пустом салоне и глядел в окно. Сопки, сопки, одна за другой густо заросшие сопки. Растительность яростно и с аппетитом покрывала сихотэ-алинский рельеф. Скоро наступила дорожная отрешённость: глаза смотрели, а голова думала о своём.