Книга На далеком меридиане - Николай Кузнецов

Испанские подводники

В 1930-х гг., не желая отстать от моды, Испания с помощью итальянцев обзавелась подводными лодками. Сначала появились малые лодки типа «В», а затем и более новые типа «С». Частично построенные на итальянских верфях, эти лодки были вооружены торпедами, изготовленными в Фиуме (Италия). Их боеспособность зависела от итальянской техники. Это особенно чувствовалось в годы войны. После свержения монархии республиканское правительство в своей морской политике больше ориентировалось на Англию. В испанском флоте перед мятежом господствовало английское адмиралтейство. Английский капитал приобретал акции судостроительных верфей в Картахене, Эль-Ферроле и умудрялся даже управление некоторыми из них, скажем «Конструктора Наваль», перевести в Лондон. Поэтому самые новые лодки типа «D» закладываются в Испании уже только с помощью Англии. Начальник Арсенала в Картахене дон Патрицио Касадо, осматривая как-то недостроенные корпуса крупных лодок типа «D», сказал мне, что без ведома начальства из Лондона не может производить работы на этих лодках, и, как ни странно, в первые месяцы войны было именно так. Английский консул, находившийся в то время в Картахене, свободно посещал верфи и давал «советы». Правда, это выглядело не так дико, как присутствие там же немецкого консула, когда Германия уже открыто помогала Франко. Однако не будем уклоняться. К началу мятежа в строю было 12 подводных лодок, если не считать одной малой, стоявшей в ремонте. Состояние подводных лодок было значительно хуже, чем состояние надводных кораблей, на которых издавна служила придворная знать и которые имели немало хороших традиций, хотя и применялись в последнее время больше для парадных вояжей, чем для подготовки к боевым действиям. Подводные лодки не имели четких оперативных задач и в то же время не были пригодны для парадов в Сантандере во время пребывания там короля. В заговор офицеры лодок были втянуты так же, как и офицеры надводных кораблей. Большинство командиров лодок перешло на сторону мятежников, и их место заняли молодые офицеры, иногда только волею судеб оставшиеся на стороне республиканского правительства. Большую помощь республиканскому подводному флоту оказали добровольцы из Советского Союза, а также моряки-добровольцы из Франции и Югославии.

Когда я впервые прибыл в Картахену в сентябре 1936 г., меня познакомили с командиром флотилии подводником Р. Вердиа. Этот человек, как я уже писал выше, сыграл огромную роль в судьбе всех остальных лодок. Невысокого роста, плотный, с темными глазами, он выделялся среди других испанских офицеров отсутствием излишней экспансивности. Говорил он медленно и спокойно, что часто бывает с людьми, когда они на своем месте и хорошо знают свое дело, уверены в себе.

В один из вечеров у командира базы собралось несколько командиров кораблей, и в том числе Вердиа. Обед на этот раз тянулся недолго. Все куда-то спешили, а Вердиа остался ночевать в апартаментах командира базы, и я получил возможность поговорить с ним. Плохое знание испанского языка не позволило мне понять тогда многого. Постепенно, уже из других источников, я восстановил всю картину действия подводных лодок, о чем и хочу коротко рассказать.

Р. Вердиа в момент мятежа командовал подлодкой С-5. Базировались все лодки на Картахену и Маон (остров Менорка). К моменту начала мятежа они находились в своих базах и только одна или две занимались боевой подготовкой в море. Это в значительной степени и помогло командам кораблей справиться с мятежными офицерами.

Я знал, что Р. Вердиа, командуя С-5, в первые недели войны плавал на Севере – в Кантабрике. Он атаковал линкор мятежников «Эспанья» и, как утверждали, даже попал в него торпедой, но она не взорвалась. С этого я и начал дружескую беседу с Вердиа. «Не правда ли, обидно, когда лодка с риском для себя атакует противника, добивается попадания, а торпеда не взрывается?» – спросил я его. Любой другой испанец со своим темпераментом обязательно разразился бы сожалениями и ругательствами по адресу торпеды и старого начальства. «Кё ластима, кё ластима (Как жаль, как жаль)», – несколько раз повторил мой собеседник, не повышая даже голоса. Я ему сочувствовал. Действительно, обидно долгое время искать противника, торчать на позиции, потом, как заслуженное вознаграждение, встретить самый крупный корабль мятежников – линкор «Эспанья», маневрировать около него для выхода в атаку, рассчитать угол упреждения для торпедного залпа и, не отрываясь от перископа, выйти наконец в нужную точку, чтобы скомандовать «залп». Выпустив торпеды, лодка обычно уходит на глубину, а командир нервно отсчитывает секунды в ожидании результатов. Дружным «ура» встречает экипаж лодки взрыв своей торпеды, нередко сопровождаемый еще более сильным взрывом атакованного корабля. Взрывная волна извещает об успехе. Если взрыва не было слышно, все начинается сначала. В данном случае противники разошлись буквально «как в море корабли». Но судьба обоих оказалась незавидной. Линкор вскоре подорвался на мине и затонул в водах Бискайского залива. Подлодка С-5, находясь в надводном положении, почему-то не смогла погрузиться, приняла неравный бой с двумя вооруженными траулерами мятежников и погибла со всем личным составом. На вопрос, как командир убедился, что торпеда попала, но не взорвалась, Вердиа ответил, что он совсем не уходил на глубину, а, выброшенный после залпа на поверхность, наблюдал за следом торпеды. «Линкор не представлял для меня опасности», – продолжал он (хотя это не совсем так). На самом же деле, мне кажется, учитывая характер Вердиа, он просто не думал в те минуты об опасности в ожидании результатов. Я тогда не поверил, что можно наблюдать след торпеды, идущей на глубине 3–5 метров, но двумя неделями позже, когда находился на мостике «Либертада», при входе в северный порт Хихон я мог убедиться, как крупные рыбы «атаковали» корабль и их след в прозрачной воде Кантабрики прекрасно просматривался на глубине нескольких метров. «Торпеда!» – несколько раз тревожно кричали тогда с сигнального мостика малоопытные матросы, пока не освоились с обстановкой. Это были, видимо, дельфины, с которыми хорошо знакомы наши моряки-черноморцы, но на Черном море вода темнее и дельфинов можно увидеть, только когда они выпрыгивают из воды, стаями преследуя корабли. «Какая прозрачная вода», – подумал я, стоя на мостике, и вспомнил разговор с Р. Вердиа.

В первые дни пребывания в Испании мне хотелось узнать побольше о состоянии подводных лодок и подготовке личного состава. Как патриот своего дела, Вердиа явно переоценивал боеспособность лодок и преданность оставшихся офицеров. По его словам, «лодки расправятся с фашистскими кораблями», и скоро он это докажет как командующий флотилией. Хотелось ему верить, но на деле этого не получилось. Сам Вердиа вскоре погиб, и лодки лишились энергичного руководителя. Случилось это так: он поехал в Малагу, где при загадочных обстоятельствах погибла подлодка С-3. Вердиа хотел выяснить причины этого несчастья. Лодка вышла из Малаги и, не успев погрузиться, взорвалась. Говорили, что это дело итальянской подводной лодки, но равно вероятно предполагать и внутренний взрыв. Лодка любит, когда личный состав обращается с ней на вы и особенно при переходе от мирных условий к боевым. После взрыва С-3 быстро пошла на дно, и только два человека – командир и штурман, стоявшие на мостике, – были выброшены ударной волной за борт. Они попытались доплыть до берега. Командир, добравшись до берега, замертво упал и скончался, не приходя в сознание, и только штурман остался жив. Там же, в Малаге, Р. Вердиа погиб во время бомбежки.