Книга Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время проявились рецидивы назначения на все ведущие посты в силовые министерства и ведомства представителей команды разрушителей СССР. Выехал по просьбе следствия в ОБОГП и узнал от сотрудников милиции о «демократических» методах руководства нового начальника ГУВД бывшего штатского Аркадия Мурашёва. Особо не вникая, да и не понимая сути сложной оперативно-розыскной работы, он, зато на всю катушку наслаждался внезапно свалившейся на него властью. Его подчинённые всё чаще стали отмечать, что Мурашёв на служебной иномарке мог появиться на месте резонансных убийств подшофе и в окружении девиц. Выйдя из машины в джинсах, кедах и вульгарном свитере, он под хихиканье подруг с видом Муссолини начинал отдавать нелепые распоряжения. На попытки заместителей Мурашёва, да и просто сотрудников обратить его внимание на то, что своим видом компрометирует милицию, начальник ГУВД заявлял: «А что тут такого? У меня выходной, могу и расслабиться! Не учите меня жить!». Ну что тут скажешь? Выразив сотрудникам ОБОГП сочувствие, про себя подумал: «Слава богу, что хоть у нас на Лубянке убрали «либераста» Бакатина».
В отличие от Мурашёва, новый начальник УМБ РФ по Москве и МО старший лейтенант запаса Е. В. Савостьянов был гораздо хитрее. Он начал с того, что три раза в неделю по два часа прослушивал лекции об основах контрразведывательной деятельности, которые ему читали начальники соответствующих служб. Через месяц-другой Савостьянов посчитал себя докой и тогда уж начал «мести метлой». Притом, не ограничиваясь рамками управления, он пытался начать «реформы» и вообще в МБ РФ, имея, по-видимому, полномочия от американского лобби в окружении Ельцина. Но об этом подробнее автор расскажет в описании кровавых событий октября 1993 года, о своих личных встречах с ним и последнем распоряжении Савостьянова при попытке защитить Гусинского от Коржакова зимой 1994 года.
Пока мы пресекали один из каналов незаконного оружейного бизнеса, непризнанная Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) стала объектом вооружённой агрессии со стороны Молдовы. 19 июня 1992 года вероломному и внезапному нападению подверглись не только вооружённые формирования ПМР, но и части 14-й Российской армии, соблюдавшие нейтралитет. Самое возмутительное, что впервые после Великой Отечественной войны, Румыния, в прошлом союзник фашистской Германии, ныне поправ все мыслимые нормы международного права, вновь вторглась на территорию теперь бывшего Союза. Из Молдовы в Приднестровье, для осуществления терактов скрытно перебросили 6 разведывательно-диверсионных групп военнослужащих румынского спецназа и десантных войск. Не отставали от своих румынских покровителей и молдавские спецслужбы, которые с помощью сотрудника И. С. Илашко и его группы боевиков организовали убийство ряда руководителей Приднестровья.[242] За неделю ожесточённых боёв, в основном вокруг и в городе Бендеры погибло около пятисот и ранено более тысячи приднестровцев.[243] Как только ситуация начала меняться в пользу приднестровцев, из Москвы в новую «горячую точку» десантировали генерала А. И. Лебедя, пугавшего новоявленную власть своей непредсказуемостью и грозным рыком. По одним данным тот «своевременно» остановил начавшееся наступление приднестровцев, готовых не только отбросить врага с территории ПМР, но и захватить Кишинёв. По другим сведениям Лебедь только своим присутствием с введёнными частями ВДВ заставил обе стороны прекратить военные действия и сесть за стол переговоров в Москве.[244]
После реализации дела «Глюкало» работа моих подчинённых вошла в относительно нормальный режим. Разрываясь между своими управленческими обязанностями заместителя и необходимостью завершения своих разработок, понял, что это тормозит их успешное завершение. Поэтому одно дело на лидеров «ЧО» передал уже освоившемуся Родину, а другое – Нефёдову. Сам сосредоточился на организации взаимодействия с территориальными отделами БКК, а также на оказании помощи сотрудникам в вербовочной работе. Актуальной проблема была и их обучение особенностям работы по линии борьбы с проявлениями ОП. Да и самому хотелось укрепить личный агентурный аппарат новыми, более перспективными источниками.
К этому времени усилиями чмокающего Гайдара у всего бывшего советского народа под видом оптимизации кредитно-денежной политики России отобрали их кровные накопления. Миллиарды рублей на сберкнижках мгновенно превратились в прах. Такого разбойного нападения на граждан собственной страны история ещё не знала. Народ в поисках выхода из создавшегося критического положения шарахался от одних авантюристов к другим, а, разочаровавшись и потеряв всякое доверие к правителям-душителям, сам активно пополнял ряды ОПГ. К сожалению и в наших рядах появились «оборотни» не только из числа рядовых оперативников, но и отдельных руководителей, использовавших своё служебное положения для «крышевания» коммерческих предприятий. Зачастую, в находящихся под их опёкой фирмах устраивались работать близкие родственники такого «оборотня», что являлось скрытой формой коррупции. Директора этих фирм, имея такую солидную поддержку (в народе – «красная крыша») не боялись заключать самые рискованные сделки и брать кредиты, в том числе у коммерческих предприятий, находящихся под контролем бандитов. Нередко, пытаясь избежать ответственности за провалы в афёрах, директора-краснокрышники подключали такого «оборотня-куратора» к организации уголовного преследования своих конкурентов, справедливо требующих возврата долга или компенсации потерь. С таким случаем мне придётся столкнуться лично. Начальник 4 отдела полковник Ю. Н. Анисимов поздним вечером отдаст мне распоряжение встретиться с заявителем в приёмной МБ РФ на Кузнецком мосту 22. Он обратит внимание на то, что это просьба заместителя начальника Службы. Только переговорил с Юрием Николаевичем, как внезапно раздался звонок и сам полковник Е. Н. Костюков, не являясь куратором нашего отдела, вдруг начал строго инструктировать на предстоящую беседу. Он потребовал не только отобрать заявление, у обратившегося к нам гражданина, но и немедленно завести уголовное дело на «преступников», которые, как оказывается, его уже похищали. Удивлённый, такой настойчивостью, а главное осведомлённостью о сути дела, задал ему вопрос: «Ермолай Николаевич. Вы что? Уже встречались с заявителем? Откуда у Вас сведения о нём?». В ответ услышал грубый окрик: «Это не Ваше дело! Главное помогите заявителю!». Надо, так надо. Уже с первых минут разговора в приёмной с наглым и холёным новоявленным бизнесменом стало ясно, что тот сообщает только часть правды о «наехавших» на него чеченцах. Об истинных же причинах молчит как партизан. Пришлось надавить на него угрозой послать в милицию, так как подобные дела находятся в их ведении. И тут оказалось, что крутой бизнесмен взял в кредит у чеченцев более 50 тысяч долларов, а отдать вовремя не смог, да и, по-видимому, не особенно хотел. Понятно, что за такую сумму в те времена могли не только чеченцы, но и русские (причём здесь национальность?) порвать на мелкие куски. Как только «заявитель» проговорился, что ранее обращался с этим «делом» в УМБ РФ Москвы, я попросил его немного подождать, а сам вышел в другой кабинет и позвонил коллегам. На моё счастье «москвичи» работали до поздней ночи и, услышав фамилию заявителя, начальник направления отдела БКК заорал: «Михалыч! Где эта сволочь? Мы ему хотели помочь, а он во время попытки задержать угрожающих ему чеченцев, сбежал от них и от нас вместе со спецтехникой скрытого прослушивания и записи. Я бегу к тебе в приёмную, а ты спроси у него, где техника? Меня за неё увольнять собираются!». Вернувшись, я продолжил разговор и внезапно спросил заявителя: «А где магнитофонный комплекс, который Вам передали «москвичи»?». Тот на секунду смутился и, вытащив из портфеля бесценное спецоборудование, соврал: «Номер телефона сотрудников МБ Москвы я потерял. Хотел сразу вернуть, но не удалось». Вдруг «бизнесмен» нагло спросил у меня: «А Вам полковник Костюков разве не отдавал приказа меня защитить от бандитов? Мы же с ним обо всём договорились. У меня на фирме работают не только его, но ещё и родственники других сотрудников УБКК.[245] Прибежал начальник отделения «москвичей» и при мне высказав заявителю всё, что о нём думает, порекомендовал вовремя отдавать долги, а по «справедливым» угрозам, обращаться в прокуратуру или в милицию. Присоединившись к словам своего коллеги, и, дополнительно дав ряд рекомендаций по обеспечению безопасности заявителя, я также посоветовал обратиться ему в милицию. С тем и расстались ровно в 23.00. Утром следующего дня меня вызвал к себе начальник Службы полковник Н. В. Налобин. В кабинете у него уже сидел его заместитель. Даже не дав мне присесть, Костюков прорычал: «Я не ожидал, что Вы проявите себя таким чёрствым формалистом, отказавшись помочь человеку, попавшему в беду! Думаю подобным сотрудникам не место в органах безопасности!». Тут же он процитировал крылатую фразу Дзержинского о чистых руках, горячем сердце и холодной голове. От его слов кровь ударила в голову, и стальным голосом я заявил, обращаясь к начальнику Службы: «Товарищ полковник! В таком случае подаю рапорт руководству МБ об использовании полковником Костюковым своего служебного положения в корыстных целях для прикрытия махинаций бизнесмена-афериста, у которого работает его родственник! Прошу оградить от необоснованных обвинений со стороны Костюкова». Полковник Налобин от моих слов чуть побледнел и тихо вымолвил: «Александр Михайлович! Не надо так горячиться. Иди, занимайся своим делом, а я разберусь с этим случаем». Выйдя от Налобина, я тут же доложил своему начальнику по существу вчерашней работы с заявителем и угрозами в мой адрес со стороны Костюкова. Усталым голосом Анисимов, знавший того ещё с Узбекистана, порекомендовал мне быть осторожным с Ермолай Николаевичем, который злопамятен и может навредить карьере. Сам же сообщил, что за Костюковым ещё с Ташкента тянется дурная слава, о чём в курсе Служба СБ. В дальнейшем полковник Костюков шарахался от меня как чёрт от ладана, избегая встречаться с глазу на глаз.[246] Но это, как, оказалось, были только «цветочки», по сравнению с тем, с чем мне и моим сотрудникам придётся столкнуться в последующие четыре года.
