Книга Почему я отвлекаюсь. Как распознать синдром дефицита внимания у взрослых и детей и что с ним делать - Джон Рэйти

Хотя и кокаин, и другие вызывающие привыкание вещества представляют собой наиболее специфическое лечение от связанной с СДВ дисфории, алкоголь и марихуана тоже могут использоваться в этих целях. Алкоголь обычно заглушает внутренний шум, на который жалуются многие взрослые с СДВ, и ненадолго снимает тревожность, очень часто сопровождающую этот синдром. К сожалению, в долгосрочной перспективе алкоголь становится депрессантом, поэтому ежедневный синдром отмены и похмелье, связанное с хроническим злоупотреблением алкоголем, только усиливают тревожность. Марихуана обычно тоже заставляет умолкнуть внутренний голос и, как выразился один мой пациент, помогает «остыть». К сожалению, это тоже лишь кратковременный эффект, и неоднократное потребление марихуаны в качестве противотревожного средства приводит к снижению мотивации.

Важно понимать, что зависимых людей, страдающих от СДВ, можно вылечить и от синдрома, и от зависимости, причем, если справиться с СДВ, вероятность возвращения к вредной привычке уменьшается.

В качестве примера обсудим случай двадцатитрехлетнего молодого человека, назовем его Питер. Он обратился ко мне, когда вышел из тюрьмы, где провел шесть месяцев за торговлю марихуаной. До ареста он настолько подсел на наркотик, что вокруг него начала вращаться вся его жизнь. В тюрьме Питеру в руки попала статья об СДВ, и он послал ее матери. Сопоставив факты из его детства в школе и дома, она тоже решила, что вероятность СДВ достаточно высока. Однако после того как Питер освободился, он оказался в тисках, которые знакомы многим людям, отбывавшим наказание за наркоманию: медицинское сообщество встречает их сильнейшим предубеждением и страхом, если не презрением. Большинство врачей не рады, когда к ним приходят бывшие преступники.

Это неудивительно, но очень прискорбно, ведь лечение, в котором таким людям отказывают, — ключ к тому, чтобы удержать их от возврата к прошлому, к очередному сроку. Достаточно нескольких отказов в помощи, и человек снова встает на путь самолечения и наркомании.

Питеру удалось убедить меня, что он искренне ищет помощи, и я его принял. Когда я пересмотрел школьные записи, которые дала его мать, и выслушал рассказы о детстве от матери и самого Питера, сложилась классическая для СДВ-картина. Педиатр ставил ему диагноз гиперактивности, но последующее лечение оказалось недостаточным. В старших классах Питер учился все хуже. Хотя он был очень умен — его IQ составлял 126, причем из-за СДВ этот результат, вероятно, был заниженным, — его отчислили за неуспеваемость.

Одна проблема следовала за другой, и красивый умный парень из хорошей семьи оказался за решеткой. После выхода из тюрьмы он решил идти по жизни самостоятельно. Обозленный, циничный и оскорбленный, Питер был полон решимости держаться подальше от наркотиков, получить образование и наверстать упущенное время.

Лечение от СДВ оказалось решением проблемы, которое он искал. «Как ни странно, теперь к травке меня вообще не тянет. Лекарства будто разорвали эту связь». Он устроился на работу, начал заниматься в вечерней школе. Питер ставил перед собой амбициозные цели и получал самые высокие оценки в группе. Отзывы с работы были просто выдающимися. Девушка не бросила его, когда он отбывал наказание, и теперь была уверена, что все будет хорошо. Но самое яркое свидетельство эффективности лечения пришло от матери Питера. Она написала мне письмо, отрывок из которого я привожу ниже.

«Уважаемый доктор Хэлловэлл!

Когда вы видели мой почерк последний раз, я была матерью, исполненной отчаянной надежды. В эти выходные Питер впервые после назначения лекарств приехал к нам погостить. Поистине невозможно выразить словами эмоции, переполняющие мое сердце.

Питер, который пришел домой в этот раз, был именно таким, каким — я знала! — он должен быть. Впервые в жизни он по-настоящему беседовал с отцом и со мной.

Когда они с мужем пытались что-нибудь сделать вместе или даже просто поговорить, у меня всегда учащалось сердцебиение — это все равно что услышать тиканье бомбы с часовым механизмом. А теперь я смотрела, как они разговаривали, смеялись, даже вместе загрузили фургон (у них никогда это не получалось без ссор). Муж потом удивлялся: как приятно, что Питер дома.

Моя собственная реакция не поддается описанию. Пока он был у нас — до трех дня в воскресенье, — мы с ним все время общались. Все эти годы, даже в кошмарные минуты, меня преследовало странное чувство. Под внешней грубостью, длинными волосами, Grateful Dead[32], даже последним адским периодом я всегда видела в Питере что-то особенное, и теперь это проявилось. Может быть, это совсем просто: видеть, как они с Лорейн [его девушка] смеются, заботятся друг о друге, слышать планы на будущее, видеть, что он направляется туда, где, я знаю, его таланту найдется применение.

Видеть, как твой любимый сын приближается к катастрофе — общается с плохими людьми, принимает наркотики, страдает от низкой самооценки, враждует с системой, наконец, попадает в тюрьму, — любому родителю невыносимо, и сложно не сломаться, не поддаться. Но приходится.

А еще удивительно, как все произошло. Человек, мой сын, находит статью в совершенно невероятном месте, в женском журнале, и рассказывает о ней матери, а потом это вырастает в знание, которое меняет жизнь…»

Прошел год со времени нашей встречи с Питером. Он не вернулся к наркотикам. У него все хорошо.

СДВ у творческих личностей

Хотя творческая жилка часто встречается у людей с синдромом дефицита внимания, здесь мы обсудим ее как отдельный подтип, чтобы выделить вопросы, связанные с СДВ и креативностью.

Полноценное рассмотрение сути творческих способностей и их психологических и неврологических истоков выходит далеко за пределы этой книги. Для практических целей мы определяем творческие способности как склонность видеть жизнь иначе, по-новому интерпретировать личный опыт, придавать форму свежим идеям.

Несколько характеристик личности СДВ способствуют этому. Прежде всего, больные СДВ терпимее к хаосу, чем большинство людей. Жить, постоянно отвлекаясь на стимулы и не имея возможности отсеять лишнее, — значит непрерывно сталкиваться с хаосом. Такие люди привыкли к нему, ожидают его. При всех проблемах, которые создает хаос, это может способствовать творческому процессу. Чтобы перестроить жизнь и создавать, человек должен уметь некоторое время легко терпеть беспорядок и легко сосуществовать с неизвестным, без — используя строку из Китса — «раздраженных поисков фактов и причин». Если слишком поспешно отбрасывать пришедшую в голову мысль, потому что она кажется излишне причудливой, странной или неупорядоченной, красота, которая может крыться в этой фантазии, будет потеряна.

Когда человек с СДВ получает некий стимул — изображение, фразу, идею, образ, вопрос, — то не сразу ставит его «на место». Он даже не знает, где это место находится. Поэтому, например, счет за водоснабжение может пробудить опасения по поводу поездки на рыбалку, и в следующую секунду родится идея, связанная с коммерческими рыболовными турами. Сама неопределенность, с которой больные СДВ реагируют на большинство стимулов, позволяет таким сообщениям изменяться перед тем, как прочно обосноваться в голове. Склонность путаться и путать — ее очень часто считают главным бичом СДВ — может самым благоприятным образом развить креативность.