Книга Платье из черного бархата - Кэтрин Куксон

Когда они возвращались после службы домой, погода стояла ясная и морозная. Девушки болтали, а Бидди сидела молча, угрюмо глядя сквозь щели в бортах повозки. И снова душа ее рыдала: «Как я хочу снова оказаться дома».

Когда все вернулись в усадьбу, Джин объяснила, что они должны подняться к себе в комнату и переодеться в рабочую одежду. После этого, наскоро перекусив, следовало собрать грязную одежду, рассортировать ее и замочить, чтобы утром в понедельник сразу приступить к стирке.

Бидди никогда не приходилось так много работать по воскресеньям, даже когда они не ходили в церковь. Мать считала воскресенье днем отдыха. Летом они все вместе ходили к реке и играли в свое удовольствие. Когда Бидди вспомнила о чудесной жизни дома, глаза ее налились слезами. Тогда она не понимала и не ценила, как хорошо ей живется, принимала все как должное и считала, что так будет вечно. Если бы был жив хозяин, то не допустил бы, чтобы она работала в этой кошмарной прачечной.

– Бидди, ты почитаешь мне что-нибудь на ночь? – спросила Джин, когда они сортировали одежду.

– Конечно, – радостно откликнулась Бидди. Ей было приятно услышать такую просьбу. – С удовольствием, – добавила она. – А что тебе почитать?

– Не знаю, что-нибудь. Мне нравится слушать, когда читают вслух, как, например, сегодня священник читал о пришествии Господа, ну и все такое.

– У меня нет с собой Библии. Но я принесу ее, когда вернусь из дома после выходного. В Библии много интересных историй. Но есть и такие, что мне не нравятся, там рассказывается об убийствах и многом другом. У меня с собой есть сказки, могу почитать тебе какую-нибудь.

– Послушай, что я придумала. – Джин поближе придвинулась к Бидди и зашептала с заговорщическим видом: – Когда мы будем раздеваться, то погасим свечу. Потом зажжем, и ты сможешь почитать подольше.

– Ты хорошо придумала, так мы и сделаем.

В первый раз с того времени, как она оказалась в этом чужом ей мире, Бидди почувствовала знакомое радостное волнение: нашелся человек, которого интересовало чтение. Может быть, Джин захочет научиться писать.

– Джин, а ты хотела бы научиться писать свое имя? – так же шепотом спросила Бидди.

– Я смогу написать мое имя?!

– Да, да.

– О, это было бы так здорово. Здесь никто не умеет писать. Не знаю, может быть, даже дворецкий с экономкой не умеют. Но скорее всего они знают, как написать свое имя. И камеристка мадам, тоже, думаю, умеет. Ну а о гувернантке мисс Коллинз я и не говорю. Боже, подумать только, я смогу писать! – Джин оставила работу и с чувством стиснула холодные мокрые руки Бидди. – Я так рада, что ты сюда пришла. У меня раньше никогда не было подруги.

Бидди до глубины души тронуло и польстило признание Джин. Она сказала себе, что не только покажет Джин, как писать свое имя, но и научит читать. И еще других, тех, кто захочет учиться. Миссис Фицсиммонс увидит, на что она, Бидди, способна. Ведь главная прачка скорее всего не умеет отличить А от Б. Как сказал бы хозяин, она преуспела в своем невежестве.

Бидди даже рассмеялась. Ей понравилось, как она сумела выразить свою мысль. Джин, глядя на нее, тоже стала смеяться и поинтересовалась:

– А ты чему смеешься, Бидди?

– Подумала кое о чем смешном, – ответила девушка, раскачивая над корытом с холодной водой батистовую ночную рубашку.

– Ну о чем, расскажи.

Бидди подумала, что Джин не поняла бы слов хозяина, и поэтому нашла другой ответ.

– Мне представилось, что рубашка – это миссис Фицсиммонс, и я ее макаю в корыто, – сказала она, яростно окуная рубашку в воду.

Услышав это, Джин уморительно взвизгнула и залилась веселым смехом. Бидди вторила ей. Внезапный стук в окно прервал их веселье. Они разом умолкли и испуганно прижались друг к другу. Девочки осторожно повернулись к окну. Бидди вскочила и быстро распахнула окно.

– Привет, Дэйви! Рада тебя видеть, – приветствовала она брата.

– Привет, Бидди. Как дела? – Он потянулся и взял ее за руку.

– Не особенно, – поколебавшись, призналась она. – Не нравится мне здесь.

– Я так и думал. Ты привыкнешь, нужно только время. Я… собираюсь домой и скажу маме, что видел тебя.

– Спасибо, Дэйви. – Она смотрела на него и думала, что напрасно называла его неуклюжим и тупым. Теперь он ей казался красавцем. – Как ты сюда пробрался?

– Всегда можно найти лазейку. Ну а у меня есть здесь свои глаза и уши. – Он кивнул в одну, а потом в другую сторону.

– У тебя не будет неприятностей?

– Нет, нет, – покачал головой Дэвид. – Кроме того, ты моя сестра. И никто, я думаю, не будет против, если я увижусь со своей сестрой. – Дэйви перевел глаза на стоявшую в глубине комнаты Джин.

– Это моя подруга, Джин, – представила ее Бидди. – Мы живем в одной комнате. Она очень хорошая.

– Привет, Джин. – Дэйви вежливо наклонил голову. Джин в ответ пробормотала что-то невразумительное.

– Мне пора, – заторопился Дэйви. – Я буду тебя навещать и передам маме, что дела у тебя помаленьку идут.

– Дэйви, – окликнула брата Бидди, когда он собрался отойти от окна.

– Да?

– Мне так хотелось бы пойти с тобой. Ты не мог бы попросить маму… забрать меня отсюда?

– Ты же знаешь не хуже меня, как там дома, – помолчав, заговорил Дэйви. – Если мама хочет сохранить дом, ей нужны деньги.

– Да, конечно, – грустно кивнула Бидди. – Ну, ладно. Я рада, что ты зашел, – улыбнулась она.

– И я тоже был рад тебя увидеть. – Юноша отступил от окна и торопливо скрылся в кустах за угольными сараями.

Бидди закрыла окно и обернулась к подруге: по пунцовому лицу Джин бродила глуповатая улыбка.

– Это наш Дэйви, – объявила Бидди.

– Да, – кивнула Джин и еле слышно произнесла: – У него волосы, как у ангелов, что нарисованы на окнах в церкви.

Бидди подумала, что другим Дэйви вполне мог показаться красивым, хотя лицо его сильно изменилось. А вот четыре года назад ее брат в самом деле напоминал ангела. Наверное, таким он и представлялся хозяину: ангелом, которому хочется поклониться. Ей неожиданно стало грустно. Всякое желание смеяться пропало. Да и не очень хочется веселиться в прачечной среди вороха грязной, дурно пахнущей одежды. И еще Бидди подумалось, что именно из-за этого ангела ей приходилось гнуть спину в жуткой прачечной. Если бы брат не ударил тогда косой хозяина, может быть, сердце не подвело бы его так скоро. А все же, вправе ли она винить Дэйви?

Все началось гораздо раньше, до того как их мать поступила на службу в Мур-Хаус. В горняцком поселке, когда отец умер от холеры в тот ужасный год. Где же начало несчастья? Кого осуждать? Может быть, хозяин сумел бы найти объяснение, если ответ вообще возможно было отыскать.