Книга Вампиры на каникулах - Кэтрин Коути

«Что несправедливо?»

«Ну фроляйн Люси Вестенр ведь дамского пола… а их было четверо… ну и… как-то все это…»

«Чушь, мой мальчик! Чепуха, ахинея и полная ересь! Одна вампиресса целый гусарский полк вколотит в землю по шею. Вместе с лошадьми.»

Но немного погодя Профессор сказал, что если Хельсинг и Сьюард не фотографируются, поставив ногу на поверженного вампира, так это лишь потому, что нежить не отображается на снимках. Оказаться на фотографии с задранной ногой, попирающей пустоту — вершина идиотизма…

— Что вы хотите с нами сделать? — спросил Альфред, чувствуя, что его идеальной прическе пришел конец. Волосы встали дыбом, пробившись через наслоения бриолина.

— Для начала, вас придется разлучить. Два вампира рядом — это рецепт катастрофы. Ваш друг будет набираться сил в уютном санатории с заботливым медицинским персоналом, — Сьюард небрежно кивнул в сторону заботливого персонала, издавшего согласное «Гы!», — А вы тем временем проводите меня к Призраку Оперы. Я слишком робок, чтобы завязать с ним знакомство без чьей-нибудь рекомендации.

— А если я откажусь?

— Ваше право, господин виконт. Разумеется, мы не станем отыгрываться на вашем создании, о нет! Наоборот, все усилия будут приложены, чтобы его отдых стал еще более приятным. Например, мы пригласим к нему священника для наставительной беседы — ну а запах ладана оказывает самое положительное влияние на здоровье. И пациент будет вкушать полезную пищу, на которую столь богата французская кухня! Вы слышали про суп из 40 головок чеснока? Язык проглотишь!

Герберт решил, что действительно проглотит язык, прежде чем попробует даже каплю этой сногсшибательной гадости.

— Ох, дайте мне только прийти в себя! — прошипел он.

— Попытка вашего создания вмешаться в беседу свидетельствует о недостатке дисциплины, — поморщившись, сказал англичанин. — Вам давным-давно следовало вручить ему грифельную доску, чтобы он написал фразу «Я не буду перебивать старших» пару тысяч раз. Прикажите ему замолчать.

Насупившись, Альфред засопел.

— Доктор Сьюард, ну честное слово! Конец 19го века на дворе, даже в России рабство 20 лет назад отменили. Ничего я никому не прикажу! У нас с Ге… с Альфредом равноправные отношения!

Впервые в глазах англичанина мелькнуло нечто вроде удивления.

— Хотите сказать, что никогда не пользовались своими полномочиями?

— Чем?

— Вы не вчера умерли, виконт, должны понимать, что именно я имею в виду. Власть. Разве не этого жаждете вы, вампиры? Кровь — вкусная штука, но еще слаще возможность повелевать. Контролировать всех и все. Наблюдать, как человек, прежде обладавший свободной волей, превращается в покорного раба, следующего вашему зову.

— Это не так, — произнес Альфред своим обычным полувопросительным тоном.

— А как тогда? Кровь — это жизнь. Поглощая кровь, немертвые удерживают частицу чужой души. Можно сопротивляться, если вам выкручивают руки, но если вампир сожмет в тисках кусок души, кто устоит? А когда он вдобавок заставить вкусить его кровь, цепи жертвы станут лишь прочнее. Такова связь между вампиром-творцом и его созданием. Доказанный факт. Но меня удивляет ваша реакция, виконт! Неужели вам никогда не хотелось почувствовать власть над своим созданием? Если к сапогам пристегнуты шпоры, рано или поздно захочется вонзить их в бока даже самого смирного коня — чтобы он понял, кто здесь главный. Вы можете смирять свои порывы, но не вечно же! У вампиров самоконтроля меньше, чем у взбесившейся собаки.

— К-как вы смеете!

— О да, этим вы и отличаетесь от нас, людей. Мы обуздываем свои желания, вам же нужно все и сразу.

— Я хочу поговорить со своим созданием, — сказал Альфред.

— Без свидетелей, надо полагать? Подслушивать чужие разговоры и правда не комильфо, — щелчком Сьюард открыл круглые часы. — У вас есть три минуты.

Герберт горько усмехнулся. Мыслям не нужно продираться через тенеты слов, так что телепатическое общение происходит не в пример быстрее вербального. За три минуты они успеют прочесть «Гамлета» по ролям.

«Сколько из всего, что он сказал, правда?»

Герберт услышал требовательный голос друга. Вернее, почувствовал, а не услышал, потому что барабанные перепонки не участвовали в этом процессе. Слова будто зарождались в голове.

«Ну… он обрисовал ситуацию в общих чертах.»

«Не верю! Враки все это! Я сейчас… я его…. он от меня такую затрещину схлопочет!»

«Не вздумай!»

Пустая глазница револьвера по-прежнему в упор смотрела на юного вампира.

«Альфред, сейчас нам с ним не справится. Нужно выгадать время, подождать, пока ко мне вернутся силы. Я уж чувствую себя лучше. Значит, план такой — ступай с ним, продолжая выдавать себя за меня. Таким образом, в его глазах ты станешь более ценным экземпляром и он не причинит тебе вреда. А потом я найду тебя и…»

«Ага, аж два раза! Да ты совсем рехнулся, если думаешь, что я брошу тебя в таком состоянии или что выдам Эрика!»

«Ты сделаешь это, cheri. Если я прикажу, ты сделаешь.»

«Это ведь не-п-правда?» Он умудрялся заикаться даже в мыслях.

Герберт понял, что ему не обойтись без небольшой демонстрации. Но ведь это на благо Альфреда, верно? В первый и последний раз!

«Я желаю, чтобы ты не смог пошевелить пальцами на правой руке. Повинуйся мне, Альфред»

Юный вампир напрягся, но его растопыренные пальцы даже не дрогнули. Тогда он взглянул на них с усталой обреченностью, словно древнегреческая Дафна на свои деревенеющие конечности.

«Довольно.»

Пальцы конвульсивно сжались.

Глядя на понурого друга, Герберт подумал, что уплатил бы любую цену за возможность извиниться. Эх, если бы кто-нибудь умный, с красивым слогом написал текст, а виконту оставалось бы подмахнуть свою подпись! Потому что сам он не имел ни малейшего представления, что, ну что можно сказать в такой ситуации!

«Всю жизнь меня шпынял всяк кому не лень» — ни с того ни с сего начал Альфред. «Не то что бы я этого не заслуживал. Я такой неловкий, что даже каторжное ядро не могу в руках удержать, чтобы тут же не сломать. Но пусть бы со мной хоть раз поступили не по заслугам. Ну, знаешь как бывает — сидит человек в тюрьме, а ему объявляют помилование просто потому, что у короля окотилась любимая кошка и он на радостях устроил всеобщую амнистию. Вот я и сидел взаперти, пока не пришел ты со связкой ключей. Но оказалось, что меня лишь вывели в тюремный двор на прогулку, а потом перевели в другой каземат. Я думал, что за порогом смерти лежит свобода, а там опять оказалась неволя. Вот же гадство, ну прям как в жизни!»

«Ты привыкнешь, на самом деле, это нестрашно. Почти не ощущается. Обещаю, что больше никогда…»