Книга Воздушная деревня - Жюль Верн

Да, сомневаться не приходилось: тот, кого торжественно проносили на его sedia gestatoria,[210]был существом, отличным от вагди, над которыми он властвовал. Не принадлежал он также и к туземным племенам, живущим в верховьях Убанги…

Несомненно, это был белый, полноценный представитель человеческой расы!

— И наше присутствие не производит на него никакого впечатления! — поразился Макс Губер. — По-моему, он даже не заметил нас! Что за черт! Мы все же отличаемся от этих полуобезьян, и за три недели, проведенные среди них, еще не потеряли человеческого облика, я полагаю!

Он готов был уже крикнуть во весь голос: "Эй, вы там!.. Месье!.. Извольте взглянуть на нас!"

Но в это мгновение Джон Корт схватил друга за руку, и голос его напрягся от волнения:

— Я его узнал!

— Узнали?!

— Да! Это доктор Йогаузен!

Глава XVII. В КАКОМ СОСТОЯНИИ ДОКТОР ЙОГАУЗЕН?

В прежние времена Джон Корт встречался с доктором Йогаузеном в Либревиле. Поэтому ошибка исключалась. Конечно, это тот самый доктор, а ныне он властвует над загадочным племенем вагди!

Теперь легко очертить в нескольких словах начало его истории и даже восстановить ее целиком. Факты выстраивались в непрерывную цепь от лесной клетки к деревне Нгала.

Три года назад этот немец, желая повторить не очень серьезную и во всех отношениях неудачную попытку профессора Гарнера, покинул Малинбе в сопровождении негров, несших багаж, боеприпасы и провизию, рассчитанную на долгий срок. Было известно, чем он собирался заняться на востоке Камеруна. Он разработал невероятный проект вхождения в среду обезьян, чтобы изучить их язык. Но в какую сторону направлялась экспедиция, доктор Йогаузен не сообщил никому, будучи человеком очень оригинальным, упрямым до маниакальности и, по народному выражению, слегка чокнутым.

Открытия Кхами и его спутников на обратном пути неоспоримо доказывали, что доктор достиг в лесу места, где протекала река, названная его именем по инициативе Макса Губера. Он построил там плот и, отослав носильщиков, погрузился на него вместе с туземцем, состоявшим у него на службе. Затем оба спустились по реке до заболоченного участка, в конце которого они и установили решетчатую хижину под прикрытием деревьев.

На этом прерывалась достоверная версия о приключениях доктора Йогаузена. Что же касается последующего, то гипотезы превращались теперь в уверенность.

Мы помним, что Кхами, роясь в пустой хижине, наткнулся на маленькую медную шкатулку, где хранилась записная книжка. Короткие и обрывистые строчки, начертанные торопливым карандашом, охватывали период с двадцать седьмого июля 1894 года по двадцать четвертое августа того же года.

Отсюда можно было заключить, что доктор высадился двадцать девятого июля, завершил обустройство хижины тринадцатого августа, прожил в своей клетке до двадцать пятого того же месяца, то есть полных тринадцать дней.

Почему он покинул обжитое место? По доброй ли воле? Очевидно, нет. Установив, что вагди добирались иногда до берегов реки, Кхами, Джон Корт и Макс Губер знали теперь, как развивались дальнейшие события. Огни, которые вспыхивали на опушке леса по прибытии каравана, были те же, что вели их от дерева к дереву. Из этого следует, что дикари обнаружили хижину доктора, захватили его в плен и вместе с багажом препроводили в воздушную деревню.

Что касается слуги-туземца, то он, без сомнения, скрылся в лесу. Если бы его доставили в Нгалу, то Джон Корт, Макс Губер и Кхами непременно повстречались бы с ним, ведь жил бы он не в королевской хижине. К тому же, будь он в деревне, они бы увидели его сегодня во время церемонии, возле своего хозяина — в качестве сановника, а то и премьер-министра…

Таким образом, вагди не обошлись с Йогаузеном хуже, чем с Кхами и двумя друзьями. Вероятно, пораженные его интеллектуальным превосходством, они и превратили доктора в своего властелина, — то же самое могло произойти и с Джоном Кортом, и Максом Губером, если б место не было уже занято.

Итак, в течение трех лет доктор Йогаузен, или «Отец-Зеркало» — он сам и научил этому выражению своих подданных, занимал вагдийский трон под именем Мсело-Тала-Тала.

Это объясняло множество вещей, доселе непонятных: почему отдельные слова конголезского языка фигурировали в языке этих лесных дикарей, а также и два-три немецких слова; кто научил их обращению с шарманкой; откуда им известен способ производства некоторых инструментов и бытовых предметов; наконец, в чем причина определенного нравственного прогресса этих типов, стоящих на низшей ступени человеческой лестницы.

Вот о чем говорили друзья между собой, возвратившись в свою хижину.

О всех новостях немедленно сообщили Кхами.

— Но чего я никак не могу объяснить, — добавил Макс Губер, так это полного равнодушия доктора Йогаузена. Его нисколько не взволновало присутствие иностранцев. Он даже не пригласил нас к себе… Да и вообще, по-моему, не обратил внимания на то, что мы совсем не похожи на его подданных! О! Ни малейшего внимания!

— Согласен с вами, Макс, — поддержал Джон Корт, — и я тоже не в силах понять, почему Мсело-Тала-Тала не позвал нас в свой дворец.

— Быть может, ему неизвестно, что вагди захватили пленников? — предположил проводник.

— Это возможно, и тем не менее странно, — задумчиво сказал Джон Корт. — Какое-то обстоятельство ускользает от меня, и оно требует прояснения…

— Но что же именно? — заинтересовался Макс Губер.

— Кто ищет, тот найдет! — загадочно отвечал Джон Корт.

Пока было ясно одно: доктор Йогаузен, прибывший в лес Убанги, чтобы поселиться среди обезьян, попал в руки более высокой, чем антропоиды, расы, о существовании которой никто не подозревал. Ему нетрудно было обучить вагди языку, поскольку они уже разговаривали, однако он ограничился всего лишь несколькими конголезскими и немецкими словами. Затем, оказывая дикарям врачебные услуги, он снискал у них большой авторитет, и его возвели на трон! И вправду, разве Джон Корт не заметил уже, что подданные монарха отличались отменным здоровьем, что среди них не встретилось ни одного больного и, как было сказано, никто из жителей деревни не скончался за минувшие три недели?

Воистину приходилось признать странную вещь: в деревне был врач, которого к тому же сделали королем, но смертность среди населения как будто не возросла… Такое непочтительно дерзкое к медицине отношение позволил себе иронический Макс Губер.

Какое же решение надлежало им теперь принять? Не должно ли положение доктора Йогаузена в Нгале изменить жизнь пленников? Неужели этот суверен тевтонского происхождения не вернет им свободу, если они предстанут перед ним и попросят отправить их в Конго?

— Не могу в это поверить, — заявил Макс Губер, — и совершенно ясно, как следует нам поступить. Вполне возможно, что наше присутствие скрывают от доктора-короля. Допускаю даже, хотя это почти невероятно, что во время церемонии он не разглядел нас в толпе. Тем более необходимо проникнуть в королевскую хижину!