Книга Я - сингуляр - Юрий Никитин

– Правда? Что-то ты стал какой-то сдержанный… Или уменя сиськи измельчали? Или анус уже не такой бархатный?

– Бархатнее не бывает, – заверил я. – Исиськи такие же классные, а то и лучше… что ты с ними только делаешь? Но ты мойдруг, а о друзьях надо заботиться. Утром ты должна быть свеженькая, не так ли?

Она кивала, жадно отхлебывала горячий кофе. Я незаметноподсунул вазочку с печеньем, и Лариска машинально брала оттуда по одному,сжевывала в два хрума и вытаскивала следующее.

Вообще-то я свинья какая-то: мечтаю о Габриэлле, а трахаюсьс Лариской. И хотя по нынешним меркам все норм, это всего лишь секс, а он ни кчему не обязывает, это для цвета лица и очистки кровеносных сосудов отхолестериновых бляшек, но слишком уж недавно закончился век со старой моралью,и какие-то брызги на моей мохнатой шкуре еще не просохли.

Допив кофе, Лариска метнулась в ванную, я услышал, какударила мощная струя, Лариска заверещала, а я вернулся к компу и быстренькозакрыл все приложения. Когда в квартире женщина, у мозгов каникулы. Для общенияхватит и подкорки.

Лариска вышла блестящая от воды, как новенький автомобиль сконвейера. За нею оставались мокрые следы: прочла где-то, что вытиратьсявредно, кожу нужно увлажнять при любой возможности.

Я невольно залюбовался ее дивной фигурой секс-бомбы: мощнаягрудь изумительной формы с торчащими нежно-алыми сосками в полпальца размером,плоский живот и тонкая талия, несмотря на валики сладкого белого жирка набоках, настолько нежные, что так и хочется укусить, длинные стройные ноги…

– Что, – спросила она, перехватив мойвзгляд, – хорошие сиськи?

– Класс, – ответил я искренне, как отвечал ужесотни раз, – повезло тебе отрастить такие.

Она подошла вплотную, чтобы я взял эту прохладную тяжесть владони, а внутри этих вторичных половых признаков уже чувствуется жар, чтобыстро разогревает пальцы.

Да, мелькнула мысль, сейчас для певицы главное – сиськи. Вотв Штатах главное для президента – рост. На выборах всегда побеждал тот, ктовыше остальных кандидатов. Во Франции, кроме роста, необходим еще и галльскийнос, только по нему Юрий Цезарь отличал их от римлян и всех прочих. Ну,галльский нос де Голля мало кто помнит, но кто посмотрит на нос бывшего президентаФранции Ширака или на нос его преемника, Николя Саркози, тот поймет, чтотребуется для президентства. Для тех, кто и новости политики пропускает, пустьвспомнят чисто французский нос Жана Рено. Курносых президентов во Франции небывает, мелкорослых не бывает в Штатах, а певица с грудью меньше первогоразмера, даже второго, не мыслима нигде в мире…

Лариска потащила меня в постель, надо по-быстромуизрасходовать сто килокалорий и поскорее заснуть, завтра день тяжелый.

– Чем тяжелый? – полюбопытствовал я.

– Всем, – ответила она твердо, – я началаразучивать новую композицию, а там столько прыжков и такой отрывной танец!

– Ну, это да, в это верю.

– И платье нужно придумать новое…

– Сшить?

– Нет, сперва придумать. И насчет сисек заново, понял?Женская грудь – это как рыба в воде: пока в руку не возьмешь – большой кажется.

Глава 5

Я скосил глаза на ее крупную пышную грудь, всегда горячую,словно там постоянно разогревается горячее молоко, даже не молоко, а сливки илисметана. Да, Лариска на белом коне с золотым седлом, пришел ее звездный час.Она мне показала как-то ее первое фото в светской хронике: с обнаженной грудьюна концерте, а второе фото в зале, когда шла между рядами кресел к сцене, абретелька сарафана соскользнула с плеча, открыв изумительной формы грудь и, какуверяет наш корреспондент, никаких имплантатов. Едва не ожег пальцы, помогаясмутившейся певице водрузить лямку на место, а руки у него дрожали, самипонимаете, так что он то и дело задевал, да, сильно задевал, еще как задевал,когда руки почему-то дрожат, всегда задеваешь…

Она легла рядом, ее умелые пальцы скользнули по моему животувниз, на губах понимающая улыбка, следит за моим лицом и улавливает смену моихощущений.

– У тебя все равно сиськи большие, – завериля. – Это совсем не кажется!

– Этого мало.

– А что нужно еще?

Она сказала рассудительно:

– Я ж говорила, «Покажи сиськи!» устарело, теперь «Дайпотрогать!», понял?

– Да, говорила.

– А чтобы трогать, сиськи в самом деле должны бытькрупными и плотными. Ну, с этим у меня пока в порядке, но что дальше, Славик?Не знаю!.. Потому пока выжимаю все из старых ресурсов: ищу музыкантов получше,с композитором работаю, чтоб не халтурил, а выдавал песню… сам знаешь, чтобсердца трепетали!

– Сердца? – переспросил я удивленно.

– Ну да, – подтвердила она, словно только что нерассуждала о выпрыгивающих сиськах. – Это должно быть заложено, а япостараюсь оттуда это вытянуть и вложить в слушающих!.. Думаешь, зря я нанялаеще и преподавателя по вокалу?.. Сиськи сиськами, но петь надо!.. Ого, тыготов!

– Да, – согласился я, – заговорить зубы ты несумела.

– Да, – шепнула она сонно, – тебе все равнопридется трахать меня уже спящую.

– Спящая что резиновая… Красота!

– Извини, не могу сосать, сил нет, засыпаю…

– Да ладно, просто повернись ко мне задом.

– Только помни, у меня опасные дни…

– Ничего, я в жопу, – успокоил я, но Лариска ужеспала, тихо посапывая и легонько подергивая ногами, как щенок, которому снится,как удирает от большой страшной собаки.

Жалко, что пить воду не грех, говорил как-то умник встарину, вот бы казалась вкусной… Сейчас, к сожалению, в сексе уже все не грех,так что две трети радости потеряно. А то и больше, чем две трети. Запретныйплод сладок, а когда не запретный и на каждом шагу вообще даром, то от сладкогоначинает воротить даже сладкоежек.

Лариска, умница, едва проснувшись, в темпе ополоснулась,выпила кофе и, чмокнув меня в щеку, бросилась к двери.

– Погоди, – крикнул я вдогонку, – машина подокнами, я тебя довезу.

Она помотала головой.

– Тебе рано!

– А тебе?

– И мне…

– Так чего же?

Она пробормотала, открывая замки:

– Пока сцена пуста, малость покручусь… Надо повторитьряд прыжков, пока никого нет.

– Трудоголик, – сказал я. – Сдвинутая.

В окно я видел, как она прямо возле дома остановилаавтомобиль, водитель тут же распахнул дверцу, нет такого мужчины, что отказалсябы ее подвезти, и Лариска исчезла.

– За работу, – сказал я, – убью дурака, еслиеще раз открою двери. Или даже откликнусь.