Книга Первая, вторая, третья - Лариса Соболева

Влада спускалась по ступенькам, а они скользкие, она на каблуках…

Машина сорвалась с места, как будто получила толчок сзади от локомотива, и вылетела вперед…

Слыша приближающий рев мотора, Влада подняла глаза прямо перед собой, но не сразу заметила машину, движущуюся на нее — фары не были включены. Когда сквозь струи проступил автомобиль, было уже поздно кидаться в сторону, Влада успела лишь открыть рот, чтоб закричать, предупреждая в одном крике: тормози, здесь я! Да крик не случился. Нос джипа врезался в нее с огромной силой, подмяв под себя, колеса уперлись в ступеньки, одновременно Марат нажал на тормоз.

Секунда — и джип сдал назад. Еще секунда — и завертелись колеса, разворачивая махину. Третья секунда — и джип нырнул в темень переулка, из которого вылетел.

А Влада осталась лежать на ступеньках, щедро поливаемая небесной водой. Вода разбавляла кровь, лившуюся из‑под головы на нижние ступеньки, вода смывала с лица косметику, отскакивала от кожи, как от асфальта, разбрасывая в стороны брызги.

Роди смотрел назад, пока не скрылась из вида женщина, которая умела выключать его из негативных состояний, как электричество из сети. Сейчас он не смог бы сказать, какое место занимала Влада в его душе и безжалостном сердце, она просто уходила. Уходила не только из жизни, из внутреннего мира Родиона тоже, тем не менее щемило сердце. Ему показалось, она увидела его в машине и успела понять, что ее убивает он, от этого стянуло внутренности в плотный комок, стыд сжал горло. Ну, может быть, еще недоумение поразило Роди, что так быстро и внезапно закончился эпизод с Владой, который не Родион обрубил. Собственно, Марат спасал его, но… Дождь и темнота скрыли тело на ступеньках, словно ничего не было.

— Без этого нельзя было? — вяло промямлил он.

— Нельзя, — резко бросил Марат. — Успокойся, сделали чисто, никого не было на улице. Я ж говорил, дождь нам в помощь.

Выезжая на большой проспект, Марат включил фары.

Лицо, которое Родион не раз целовал, глаза с выражением паники и ужаса одновременно не исчезли из памяти. «Неужели она рассмотрела меня?» — спрашивал он себя. Не в его силах было освободиться от последнего прощания с ней, все‑таки Влада занимала не последнее место в его жизни, ему было жаль ее.

Никто в джипе не заметил, что и за ними ездит неприметный автомобиль от самой гостиницы.

Джип въехал во двор, в доме горел свет, а терраса не была освещена, однако Гена заметил:

— На террасе кто‑то есть.

— Роди, выходи, — сказал Марат. — И не забудь на рожу надеть приветливость, а я поставлю джип в гараж и посмотрю, что повредилось от удара. Будь внимателен, мы не знаем, что Лиза им наговорила. Если заметишь малейшие изменения…

— Понял. Знаю.

Родион спрыгнул на землю, пробежал до ступенек, втянув голову в плечи, — дождь попадал за воротник, это не слишком приятно. Стряхивая с себя капли уже на террасе, он увидел тестя с сигаретой, облокотившегося о перила, Виталия и Эндрю, сидевших в креслах. Последний — неприятный тип, как оценил его Родион, правда, в чем заключалась неприятность, он затруднялся ответить.

— Добрый вечер, — поприветствовал он гостей бодрым голосом и якобы только сейчас заметил. — Вы курите?

— В России водятся бациллы вредных привычек, — пошутил тесть. — Человек, подверженный слабостям, недостоин уважения, да что же делать, когда на душе мир и покой? Хочется добавить чего‑то такого, что проходит у нас под грифом «нельзя». А ты что так поздно?

— Машина сломалась. Вызвал ребят, пока приехали, пока починили… Где Лиза? — поинтересовался Родион, падая в кресло.

— Ушла полежать, думаю, спит. Под дождь удивительно сладко спится. Знаешь, я видел тропические дожди, европейские, в Северной Америке и Южной… А только здесь дождь какой‑то… родной. Да, нигде нет таких дождей, и не поют так голосисто птицы в лесах, только здесь. Неважно выглядишь.

— Устал. Пока пересчитали, сверили… Вы ужинали?

— Да, в ресторане. Ты не говорил, что у Лизы были сломаны пальцы.

— Не хотел огорчать вас, к тому же переломы срастаются. У нее несколько переломов было, а что? — насторожился Родион.

— Не села за руль из‑за переломов. Может, так даже лучше.

— Конечно, лучше ей обходиться без машины, Лиза за рулем — убийца. Я голоден, да и ребята не ужинали, пойду и скажу Кире Львовне подать нам в столовую.

— Да, Роди! — остановил его Всеволод Федорович. — Хочу сделать тебе выговор.

— Выговор? — похолодел Родион. — За что?

— Когда я решил показать Эндрю и Виталию город, твоя прислуга пыталась остановить меня, кухарка не пускала Лизу со мной. Это что такое? Как она смела?

— М‑м… простите ее. Э… после аварии Кира Львовна много времени проводила у постели Лизы, я ведь работал и… А постороннего человека боялся нанять, сейчас люди лишены ответственности. Она меня выручила… и… я ей доверяю. Она опасается за Лизу, опекает ее, если вы заметили…

— А я считаю, прислуга распущена, за это отругал дочь.

— Зря. Во всем виноват я. Хорошо, с Кирой Львовной поговорю. Никто не желает поужинать второй раз… выпить… м?

— Нет‑нет, — отказался Всеволод Федорович. — Иди. Да! — снова задержал зятя тесть. — У меня есть предложение к тебе, полагаю, оно тебе понравится, но о нем завтра. Сегодня, вижу, ты никакой.

Зять ушел в дом, о, если б он оглянулся… Но не оглянулся, не увидел лицо тестя, его взгляд, наполненный даже не ненавистью, а чем‑то пострашней, направленный в спину зятя.

Всеволод Федорович повернулся к Эндрю с немым вопросом, впрочем, тот понимал босса и без слов.

— Он на пределе, — сказал Эндрю. — Прилагает огромные усилия, скрывая настоящее состояние, ему плохо это удается, если вы заметили.

— Заметил, — процедил Всеволод Федорович. — Что еще?

— Утром ваш зять был другим, думаю, его что‑то подкосило.

— Это не связано с тем, что мы увезли… дочь? Будем пока так называть девушку, обойдемся без имен, как и раньше, несмотря на английский.

— Я не провидец, но случилось нечто серьезное.

— Он заподозрил нас в сговоре?

— Вряд ли, — сказал Эндрю. — Английского никто из них не знает, иначе они выдали бы себя, прослушав наши диалоги. Или приняли бы какое‑то решение, которое нам уже было бы известно. А вы, сэр? Вы продумали свои действия?

— У меня нет идей. Я все время думаю о дочери. Где она, знает только зять и, полагаю, его банда.

— Есть способ выяснить, но он опасный.

— Я готов. Слушаю тебя, Эндрю.

В столовой проходил ужин в молчании, на стреме у двери стояла Кира Львовна. Родион единственный, кто ел без аппетита, собственно, почти не ел, хотя чувствовал голод. Последний взгляд Влады, затем она на ступеньках… не явится ли сегодня ее призрак?