Книга Пассажирка из Кале (сборник) - Артур Гриффитс

Сыщик бросился к двери и позвал проводника. Конечно, он имел на это полное право, но такая поспешность показала, что он не поверил услышанному, и это вызвало у генерала улыбку. Правда, потом он захохотал во весь голос, когда все еще плохо соображающий полусонный проводник, не задумываясь, подтвердил его слова.

– По чьему требованию был остановлен поезд? – спросил сыщик, и судья одобрительно кивнул головой.

Ответ на этот вопрос позволял найти нового подозреваемого.

Но проводник ответить не смог.

Кто-то подал аварийный сигнал, во всяком случае, так заявил проводник, иначе поезд бы не остановился. Однако он, проводник, этого не делал, и никто из пассажиров не признался, что звонил машинисту. Тем не менее, поезд останавливался.

– Что ж, это меняет дело, – признался судья. – Вы пришли к каким-то выводам? – обратился он к генералу.

– Делать выводы – ваша работа. Я всего лишь указал на факт, который опровергает вашу теорию. Но, если хотите, я расскажу, что сам думаю.

Судья кивнул в знак согласия.

– Сам по себе факт остановки поезда не имеет никакого значения. Любой робкий или впечатлительный человек, оказавшись невольно вовлеченным в такое жуткое преступление, от страха первым делом бросился бы останавливать поезд. Вызывает подозрение, что никто не признался в том, что это сделал. Отсюда следует один вывод: для остановки поезда имелась более веская, тайная причина.

– И что же это за причина?

– Неужели вы сами не понимаете? Для чего же еще могли остановить поезд, если не для того, чтобы дать кому-то возможность сойти с него?

– Но как такое могло быть? Вы бы увидели этого человека, кто-нибудь увидел бы его, тем более при таких обстоятельствах. В коридоре вагона толпились люди, оба выхода были под наблюдением.

– Я считаю – поймите, это всего лишь мое мнение, – что тогда этот человек уже покинул вагон. Точнее сказать, внутреннюю часть вагона.

– Как? Куда? Что вы имеете в виду?

– Покинул через окно купе, в котором нашли мертвое тело.

– Значит, вы видели открытое окно? – быстро спросил сыщик. – Когда вы его видели?

– Я вошел в купе, как только поднялся шум, и мне сразу пришло в голову, что кто-то мог сбежать через окно.

– Но женщина не смогла бы этого сделать. Выбраться из движущегося на полном ходу экспресса не по силам никакой женщине, – упрямо произнес сыщик.

– Господи боже, да что вы заладили: женщина, женщина? Почему это не может быть мужчина?

– Потому что… – заговорил судья, но тут же на миг замолчал, увидев протестующий жест мсье Фльосона. Маленький сыщик был очень обеспокоен беспечностью коллеги. – Потому что, – решительно продолжил судья, – в купе было найдено вот что. – Он протянул генералу кусок кружева и обрывок стекляруса, быстро добавив: – Вы видели это или нечто подобное раньше. Наверняка. Я призываю вас, я требую, нет… Я обращаюсь к вашему чувству долга, сэр Коллингем. Прошу вас, расскажите, что вам известно.

Глава X

Генерал какое-то время сидел, молча глядя на кружево и стеклярус, потом твердо произнес:

– Долг велит мне не скрывать ничего. Дело не в кружеве. Хотя поклясться в этом я не могу – я, да и большинство мужчин, не отличу одно кружево от другого, но мне кажется, что эти бусинки я уже видел.

– Где? Когда?

– Ими была обшита накидка контессы ди Кастаньето.

– А! – одновременно воскликнули три француза, но каждый со своей интонацией. В голосе судьи слышался интерес, в голосе сыщика – торжество, в голосе комиссара – возмущение, как будто он поймал преступника на горячем.

– Во время поездки она была в этой накидке? – спросил судья.

– Не могу сказать.

– Ну же, генерал, вы все время находились рядом с ней. Мы настаиваем, чтобы вы ответили на этот вопрос! – запальчиво воскликнул ликующий мсье Фльосон.

– Повторяю, я не могу ответить. Насколько я помню, графиня была в длинном дорожном пальто, ольстер, как мы его называем. Может быть, одежда с таким украшением была под ним. Но, если я видел ее – а я уверен, что видел, – то не во время поездки.

Тут судья шепнул мсье Фльосону:

– Во время обыска никакой второй накидки не нашли.

– Мы не знаем, насколько тщательным был обыск, – ответил сыщик. – По крайней мере, теперь у нас появилось прямое указание на стеклярус. Наконец-то петля затягивается вокруг этой графини. – Во всяком случае, – громко произнес он, поворачиваясь к генералу, – этот стеклярус был найден в купе убитого. Мне бы хотелось услышать объяснение.

– От меня? Как я могу это объяснить? К тому же это не имеет отношения к вашему вопросу – покинул ли кто-нибудь вагон.

– Почему не относится?

– Графиня, как нам известно, вагон не покидала. А насчет того, входила ли она в это купе… раньше… это очень маловероятно. Более того, подобное предполагать весьма бестактно.

– Они с Куадлингом были близкими друзьями.

– Это вы так говорите. Не знаю, на каком основании, но я с этим не согласен.

– Тогда как мог стеклярус с ее одежды попасть туда? Она его носила.

– Когда-то да, согласен, но не обязательно во время поездки. Она могла кому-то отдать накидку, горничной например. Насколько мне известно, женщины часто дарят вещи служанкам.

– Все это не более чем предположение, простая версия. Эта горничная… О ней мы пока еще вовсе не говорили.

– В таком случае я предлагаю вам это сделать незамедлительно. Мне она кажется… довольно интересным человеком.

– Вы ее знаете? Разговаривали с ней?

– Знаю, некоторым образом. Я видел ее на Виа Маргутта и поздоровался с ней, когда она входила в вагон.

– А во время поездки вы часто с ней разговаривали?

– Я? Боже, я с ней вообще не разговаривал. Конечно, я обращал на нее внимание, невольно, и, возможно, мне стоило поговорить об этом с ее хозяйкой. Мне показалось, что она слишком легко заводила друзей.

– Например.

– Хотя бы проводник. Я видел их вместе в Лароше в буфете. И этот итальянец, с которым вы разговаривали до меня. Да и сам убитый. Она, похоже, со всеми познакомилась.

– Вы хотите сказать, что горничная может оказаться полезной для следствия?

– Несомненно! Как я говорил, она постоянно приходила и уходила из вагона и более-менее близко сошлась с несколькими пассажирами.

– Включая ее хозяйку, графиню, – вставил мсье Фльосон.

Генерал рассмеялся.

– Я полагаю, большинство хозяек близки со своими горничными. Говорят же, что господин не может быть героем для своего лакея, и у противоположного пола, думаю, то же самое.