Книга Ушебти - Александр Асмолов

– Оказалось, на «плащанице» изображение было позитивным, а не негативным, как на оригинале, – он не выдержал и рассмеялся в голос. – Зато краска была отличной. Американец рассказывал потом, что при торге с продавцом даже пробовал краешек ткани обработать растворителем. Не взял! Откинувшись на высокие спинки своих стульев, молодые люди смеялись до слез.

– А не ты ли был тем продавцом? – едва переведя дух, спросила Маша.

– А что, похож?

– Мне кажется, ты бы так смог.

– Спасибо, – смеясь, отмахнулся Антонио. – Я подумаю над твоим предложением.

Опустив глаза, чтобы опять не прыснуть со смеху, Маша отдала должное креветкам. На этот раз пришлось воспользоваться салфеткой. Прощай, помада!

– Очень вкусно, – она потянулась за сигаретой.

– Когда ты приедешь в Трапани, – очень серьезно произнес сицилиец, – я приготовлю тебе одно редкое блюдо из креветок.

– Я подумаю, – в тон ему хотела пошутить Маша, но, встретившись с напряженным взглядом черных глаз, остановилась. – Что-то не так?

– Нет-нет, – поспешил загладить свою оплошность Антонио. – Предлагаю тост!

– Предлагай.

– За его величество случай, что направил мои стопы одним ранним утром к церкви Санта-Мария в Милане, где я встретил удивительную женщину, по имени Мария.

– Ты веришь в случай?

– О, да! Ему подвластно многое в этом мире.

– Тогда за случай!

Фредерико бесшумно появился, предлагая выбрать мясное блюдо.

– Ты не против отбивной по-флорентийски? – обратился к Маше Антонио.

– Полагаюсь на твой вкус.

– Это стоит попробовать. Мясо молодого бычка, вымоченное в молодом помино, поджаренное на углях, и обязательно с хорошим кьянти.

– Почему кьянти?

– Мы же в Таскано! Это родина кьянти – самого знаменитого красного вина Италии, – Антонио был в ударе. – Известно ли тебе, дорогая Мари, что первое упоминание о кьянти относится к 1398 г. За столетие до рождения знаменитой фрески Леонардо и за два до начала строительства базилики для Священной плащаницы в Шамбери. Технология изготовления вина долгое время скрывалась. Секрет, под названием метод «говерно», состоит в том, что сначала сладкий сорт винограда санжовезе вялят на солнце, потом готовят сусло, а затем добавляют к молодому вину из сортов канайло неро, треббьяно таскано или мальвазия. Зависит от сорта кьянти и района его изготовления. Выдерживают от двух до пяти лет.

– Употребляют только с мясом?

– Нет, конечно. Сейчас мы попробуем его с паштетом кростини ди фегато.

– Это не корабль? – попыталась отшутиться Маша.

– Это гусиный паштет на тостах их ржаной муки.

– Прощай, моя талия!

– С кьянти это полностью исключено, – Антонио уже нашептывал что-то Фредерико.

Через четверть часа трапезная наполнилась божественным запахом свежеиспеченных гренок и паштета. В бокалах слегка пенилось Кьянти, а глаза собеседников наполнились теплом.

– Знаешь, – призналась Маша, – мне уже нравится твой Феруччи.

– А как же плащ с золотым шитьем?

– Отсюда не очень заметно, – уклончиво пояснила она.

– С такого расстояния от плаща до плащаницы один шаг.

– А ты считаешь, что плащаница в Турине тоже подделка?

– Трудно сказать. Если и подделка, то просто мастерская. Я знаю лишь одного человека, кто смог бы это сотворить.

– Интересно, кто же?

– Только да Винчи.

– Почему?

– До сих пор никто не понимает, как это сделано, нет ни одного повтора, в огне не горит и в воде не тонет.

– Знак божий?

– Возможно. А может быть, и счастливый случай. Просто удача. Как раз в период написания «Последнего ужина» Леонардо экспериментировал с красками, выполняя некий заказ Папы Клемента VII. Это было бы вполне в стиле мастера– сделать то, что ни повторить, ни понять.

– Но ведь был же рыцарь де Шарни, который участвовал в Крестовом походе на Византию в четвертом веке, и внучка некоего латифундиста де Шарни, что подарила Святую плащаницу в шестнадцатом веке герцогу Людовико Савойскому.

– Простите, – он поднял руки. – Я никогда не вторгаюсь в область веры. Это святое.

Бесшумно подошел Фредерико с небольшим серебряным подносом, на котором лежал сотовый телефон. Антонио взял трубку и, извинившись, поднялся из-за стола. Маша краем глаза поглядывала, как сицилиец спокойно говорит с кем-то, расхаживая по трапезной.

– Мари, – голос его прозвучал прямо у нее над ухом. – Обстоятельства складываются так, что мне нужно срочно уехать.

– Как, – от неожиданности она привстала. – А как же… Устремленный на нее взгляд черных глаз был грустным и безнадежным.

– Я специально отключил свой телефон, надеясь побыть только с тобой. Но…

– И ничего нельзя сделать?

Антонио лишь покачал головой в ответ. Потом, положив руку на плечо Фредерико, громко и отчетливо произнес по-английски:

– Фред все расскажет и покажет. Комната во флигеле тебя уже ждет. Захочешь, можешь вернуться в Милан на день, чтобы уладить все свои дела. Джино тебя отвезет в любое время туда и обратно. Можешь просто объясниться по телефону со своим знакомыми, а Джино скажи, что ему привезти из твоей квартиры. Я скоро позвоню, – Антонио наклонился и галантно поцеловал Маше руку. – Только не пропадай.

Он стремительно направился к выходу. Второй раз Маша видела его легкую походку и не могла понять, будет ли он всегда так же неожиданно появляться и исчезать в ее жизни.

Глава IX. Санкт-Петербург

Александра решила пройтись перед встречей по Невскому проспекту. Приветливые лица петербуржцев и гостей, зачарованных увядающей красотой северной столицы, были намного привлекательнее москвичей. Концентрация власти и денег в одном месте огромной страны привела к формированию особого типа деловых людей, поставивших перед собой единственную цель – успех. Любой ценой. Незаметно это отразилось и в одежде, и в походке, и во внешности, и особенно во взаимоотношениях. Что там провинция, даже Питеру еще не была свойственна эта волна агрессивности. Здесь еще гуляли в погожий летний день интеллигентного вида старушки, а не прятались по своим углам, как в столице. Перед обедом на Невском еще встречались детские коляски, напоминая прохожим те далекие времена, когда шеренги молодых женщин катили перед собой не такие красивые и многофункциональные колясочки, как теперь, но счастливые лица мамаш с лихвой компенсировали эту разницу. В Москве лица прохожих давно приобрели маску сосредоточенной решимости, не говоря уже о водителях, чьи машины совершенно по-хамски обгоняли, подрезали, выскакивали на красный свет и тротуар с единственной целью опередить и выхватить у ближнего своего мнимую удачу.