Книга Такая глупая любовь - Татьяна Веденская

– Ты не видела моего телефона? – спросил он Машу нейтральным, но совершенно отчужденным голосом.

– Николай?

– Наверное, я оставил его в машине, – кивнул он, берясь за дверную ручку.

– Николай, не надо, – прошептала Маша.

– Чего не надо, Маша? Разве я чего-то сделал не так?

– Я не виновата. Я понятия не имею, почему они решили, что ты – Роберт.

– Определенно, из-за того, что ты была «так сильно» влюблена в него! Как долго, Маша? – Гончаров раскрыл дверь и вышел на лестничную клетку. Маша выбежала за ним, босая, перепуганная тем, какой странный, ужасный оборот приняли события.

– Какая разница? – бросила она ему. – Неужели нужно ставить мне в вину какие-то прошлые чувства? У тебя же тоже наверняка кто-то был! Откуда я знаю, может быть, у тебя даже кто-то есть прямо сейчас?

– Что? – прошипел Гончаров, а глаза его сузились в злом прищуре. – Ты таким человеком меня считаешь?

– Я никаким таким тебя не считаю. Я просто прошу – не злись, это просто глупость какая-то.

– Как долго ты была в него влюблена? – снова спросил он зло. – Достаточно долго, чтобы твоя мама даже на секунду не усомнилась, что это он.

– Она просто повторила за Сашкой. Она его никогда не видела.

– Но ты его любила, – с болью произнес он. Это не было вопросом, это было утверждением.

– Какая разница? Я думала, что люблю его.

– Может быть, ты все еще его любишь?! – сказал Гончаров.

– Ты хоть сам себя слышишь? Зачем бы тогда я провела с тобой ночь, если бы я все еще любила его? Ответь мне!

Стоять босиком на грязном кафеле было неприятно и холодно, но и уйти она тоже не могла. Что-то непонятное, сильное и властное, держало ее, и мысль о том, что Гончаров сейчас уйдет, была невыносима. Николай молчал и смотрел в сторону.

– Я не знаю, – сказал он после долгой паузы. – Я видел, как он смотрел на тебя. И видел, как ты на него смотрела, Маша. На меня ты так никогда не смотрела. Может, ты хотела ему отомстить. Может, ты поэтому согласилась работать на меня. Может, ты и переспала со мной из-за этого.

– Что? – Маша отшатнулась и прижалась спиной к холодной стене. Что-то колючее поранило ее изнутри, как осколок пресловутой льдинки, и она вдруг онемела. Ком подступил к горлу. Она попыталась вдохнуть, но не смогла. Так больно ей, пожалуй, никогда не было. Разве что когда в детстве у нее была страшная ангина, такая, что она и глотать не могла, только плакала. Теперь тоже хотелось разреветься, но не делать же это при нем. Переспала, чтобы отомстить? Значит, вот в каком мире он живет, в котором женщины мстят любимым, занимаясь сексом с кем-то еще. И… делают вид, что нанимают девушек на работу, чтоб заманить в свою постель.

– Маша… – глухо пробормотал Николай.

– Я не понимаю, чего ты жалуешься? – холодно усмехнулась Маша. – Это же идеальная для тебя ситуация, разве нет? Ты ведь меня зачем к себе взял? Переспать со мной? Ну так ты же, в конце концов, получил именно то, чего и хотел!

И Маша, не дожидаясь ответа, убежала домой, хлопнув дверью так, что та чуть не свалилась с петель.

Глава двадцатая

Буря мглою…

Изнуряющая и ленивая летняя жара сменилась серым туманом, сквозь который вниз проталкивались мелкие капли моросящего дождя. Осень, уже? Не слишком ли быстро? Может быть, это какой-нибудь антициклон, ветер с севера, из Питера, принес эту противную морось и грусть, от которой хочется забраться в машину и уехать куда-нибудь подальше, в дальние страны. Может быть, завтра лето вернется? Когда оно покидает Москву, на его место приходят долгие месяцы сплина.

Маша забежала в квартиру, захлопнула дверь, закрыла глаза и застыла так, опираясь спиной на дверное полотно. Силы как-то разом оставили ее, и хотелось только плакать и жаловаться на жизнь. Вот только… кому жаловаться-то? Маме, которая до сих пор небось сидит на кухне, пьет валериану, пытаясь осознать «страшную» мысль, что ее дочь, ее прилично воспитанная девочка, влюбленная битые полгода, а то и больше, в одного мужчину, вдруг была найдена в постели с совершенно другим.

И как объяснить ей, что Роберт для нее был меньше, чем призрак, расплывчатее, чем тень от пустоты в солнечный день?

Роберт считал, что Гончарову незачем нанимать Машу, если он не планирует с нею спать. Гончаров считает, что Маша переспала с ним, чтобы отомстить за что-то Роберту. Щучка считает, что для продвижения контракта хороши все средства, и даже такие, как устройство личной жизни главного заказчика.

– Маша! Открой дверь. – Голос звучал так спокойно и так близко, словно разделяющей их стены и не было. И так, будто Гончаров даже не сомневался, что дверь перед ним откроется, что для этого достаточно только его команды. Маша сжала кулаки, обернулась и прижалась к двери щекой.

– Уходи, – прошептала она в ответ, не уверенная, что ее сдавленный голос был услышан.

– Почему? Я хочу остаться, – услышала она в ответ. Тогда она развернулась и побежала в сторону своей комнаты, но споткнулась на брошенных в коридоре чемоданах, которые, конечно же, еще даже не начали разбирать. Она перелетела через груду вещей, подвернула ногу и наконец со стоном рухнула на пол.

– Маша! – вскрикнула вылетевшая на звук грохота мама. – Что происходит?

– Ничего! – буркнула дочь. – Навалили тут хлама.

– Ах ты боже мой. Ты ушиблась? – запричитала мама, в то время как папа уже побежал за аптечкой. Путем тщательнейших медицинских манипуляций и обследований, ощупываний и простукиваний было выяснено, что Маша вывихнула правую ногу. Вот беда, то порежет, то вывихнет лодыжку. Невезучая нога, невезучая Маша.

– А куда ты дела этого… – начал было Сашка, но Маша подняла с пола тапку и швырнула в брата.

– Отвяжись, таракан!

– Мама, она опять обзывается!

– С чего ты вообще решил, что это Роберт?

– С чего? Ну, не знаю. Сначала ты спала с его фотками, я и подумал, что ты решила перейти на оригинал.

– Саша! – гаркнул Машин отец, и братец наконец заткнулся.

– Маша, но кто же это тогда был? – спросила Татьяна Ивановна, нахмурившись. Не то чтобы ей сильно нравился Роберт. Она его вообще-то никогда и не видела. Просто сейчас ее дочь сидела совершенно несчастная и разбитая, и Татьяну Ивановну это категорически не устраивало.

– Можешь забыть об «этом»! Ты его больше не увидишь, – заверила ее Маша, но маму, кажется, этот ответ устроил еще меньше. Она поморщилась и принялась качать головой.

– Как ты можешь так говорить? У вас ведь все зашло так далеко!

– Ты права! – кивнула Маша. – У нас все зашло слишком далеко, мама. Ты совершенно права.

– Ты куда? – всплеснула руками мама, когда ее непредсказуемая, своевольная дочь, хромая, поковыляла куда-то сломя голову. – Сдурела совсем, да?