Книга Дежа вю - Юлия Комольцева

Повседневные хлопоты, которые давно не обременяли ее, благополучно переданные в руки нянек, теперь занимали все время и забивали голову обычными, мелкими, но важными вопросами. Вовремя обнаружить и стащить с чужой яхты Ксюшку, проследить, чтобы Сашка не закопался в песок с головой, предотвратить ссору с последующим ревом, не забыть положить в пляжную сумку пластырь, сменные трусики, обожаемые дочерью печенья и любимый сорт яблок для сына. Объяснять, успокаивать, укладывать спать, выманивать из воды, грозить пальцем, держать наготове носовые платки…

Она слишком долго не занималась всем этим! И теперь чувство вины вылезло на первый план, заслонив все остальные. И неумолимо росло, когда Тина задумывалась внезапно, а не использует ли она детей нарочно, чтобы занявшись по маковку их проблемами не иметь возможности копаться в себе и мучиться.

По ночам она плакала, только причина была вовсе не в Морозове, а в ней самой, и в подлости ее натуры, открывшейся внезапно, и в собственном бессилии против этого. Что она могла поделать с тем, что стала плохой женой и никудышной матерью? Стала или была всегда. Впервые в жизни Тина жалела о карьере, давшей ей свободу, но лишившей права выбора. Работа позволила ей устроить жизнь, как хотелось, но подчинила ее саму. Она не знала, готова ли изменить в этом хоть что-то, но, пробыв с детьми две недели, она словно заново открыла для себя радость материнства и теперь смутно противилась тому, что по возвращении в Москву придется от нее отказаться. Снова только час, максимум два, перед сном, когда она едва дышит от усталости. Снова удалые воскресные планы, которые, увы, так нечасто удается воплотить в жизнь.

Все до кучи, как выражается Вероника.

Все слилось в единую картину, и только сейчас открылось, что корона, водруженная на голову много лет назад, – всего лишь иллюзия. И то, что раньше считалось лишь издержками королевской профессии, от чего Тина отмахивалась привычной фразой «за все нужно платить» и над чем особо не задумывалась, сейчас легло на сердце осознанной болью.

Наверное, рано или поздно к этому приходит любая деловая женщина, думала Тина. Пусть долгие годы кажется нормальным четырнадцатичасовой рабочий день, вымотанность, вечная горячка, хронический недосып. Но однажды, проснувшись утром, вдруг понимаешь, что тебе неизвестно, как учится дочь, с кем дружит сын и где в доме хранятся фотографии. И чувствуешь, как ужас подступает к тебе со всех сторон…

ГЛАВА 36

Сашка вытащил леденец изо рта и сосредоточенно поинтересовался:

– Мам, а папа нас встлетит?

– Спроси еще раз, – подцепила его Тина, – выговори все буквы толком, и я тебе отвечу.

За две недели она выяснила, что сын, оказывается, картавит только тогда, когда хочет попросить о чем-то. И заранее подозревает, что его просьба несколько… некорректна.

Вот почему логопеды разводили руками. А ведь она могла бы и раньше понять это, если бы… Не стоит заводить эту песню снова, за это время она достаточно упивалась чувством вины. Так недолго и захлебнуться!

– А правда, мам, папа придет или нет? – заерзала рядом Ксюшка, отлепившись от иллюминатора.

– Пусть Шурик спросит.

– Он не умеет.

– Умею!

– Не умеешь!

– Умею! Я при тебе не хочу и не буду! Я с тобой вообще не разговариваю!

– Он сказал! Мама! Он сказал!

Сашка надулся, досадуя, что в очередной раз попался на уловку сестры.

– Папа приедет, правда, точное время я ему не сообщала, так что нам, возможно, придется подождать его в аэропорту, – Тина погладила сына по макушке. – Вы соскучились, да?

Дети переглянулись, подозрительно быстро забыв о ссоре. И одинаково засопели носами. Тина знала, чем грозит такая согласованность. Уже знала… Ха-ха, не прошло и шести лет!

…Ну, ладно, что же на этот раз?

– Так, братья и сестры, быстренько признавайтесь, в чем дело?

– Как ты думаешь, мам, – поразмышляв, спросила Ксюша, – он за это время мог вылечиться?

Тина закашлялась.

– А что, наш папа чем-то болеет?

– Он алегорик, – авторитетно заявил Шурка.

Хм… спасибо, что с алкоголиком не перепутал, но в целом мысль Тина уловила.

– Аллергик это называется, сынок, от слова аллергия… – Тут до нее внезапно дошел смысл беседы: – Я надеюсь, вы не везете с собой крокодила?

– Мамочка, у крокодила нет шерсти, – напомнила Ксюшка, – так что с ним бы проблем не было.

– Тогда с чем у нас проблемы? Вернее, с кем?

– Мы точно не знаем, как он называется, – печально высказался сын.

Тина с силой потерла виски.

– Значит, он? И где это чудовище?

Оба синхронно ткнули пальцы в маленький Ксюшкин рюкзак, на который при досмотре, конечно, никто не обратил внимания.

Спустя полчаса, оставшиеся до посадки, Тина успела выяснить, что неизвестный зверь «вроде похож на тушканчика, забавно грызет ногти и обожает леденцы». Окинув юннатов негодующим взглядом, Тина взялась звонить мужу. Опять пришлось врать, сколько раз за это время ей приходилось обманывать Ефимыча, а? Наверное, при небольшом усилии можно было попасть в книгу рекордов Гиннеса. Сославшись на то, что ожидание в аэропорту не входит в число увлекательных мероприятий, и выслушав резонную отповедь мужа: «Почему ты не сообщила заранее, когда вы прилетаете?!» – Тина повесила трубку. Почему не сообщила? А сама не знает!

Ко всем прочим противоречиям, вопросам, проблемам и полной неразберихе в голове прибавилась забота о суслике. То есть, о тушканчике. Воочию на чудесного грызуна Тина решилась посмотреть только на стоянке, и весь путь до этого страшно переживала, то краснея, то бледнея. Если бы служащим в зале досмотра пришло в голову заглянуть в миленький рюкзачок ее дочери, обладатели тушканчика вполне могли загреметь за решетку, как контрабандисты. Торговцы живым товаром. Поди потом объясняй, что дети всего-навсего изучали фауну чужой страны.

Он был ничего, порядочный малый. В рюкзаке не нагадил, громко не кричал. Может, не умел, а может – воспитание не позволяло.

– Ну, что, мам, ты не сказала папе?

– Представьте себе, не сказала! Но обязательно скажу!

– Мама! Зачем его беспокоить? – тоном профессионального психотерапевта вещала дочь. – Вот если бы он приехал, тогда, да, конечно, нервотрепки было бы не избежать! Он почуял бы шерсть, и все бы точно раскрылось. А так… Мы ведь можем потихоньку пронести Кузьку к себе в комнату, и папа будет в порядке!

Тина закатила глаза, показывая, что вдохновенная речь произвела на нее должное впечатление. Сашка же кинулся спорить, что Кузька вовсе не Кузька никакой, а Грильдриг. Причем произнес все трудные «р», не коверкая, да еще добавил: «Потому что тушканчик похож на человечка, но маленький, все равно что Гулливер для великанов!»