Книга Vip-зал - Йенс Лапидус

Интересно, почему он пришел один. Разве у него нет никого, кто мог бы ему помочь? Какого-нибудь юриста, управляющего, друга или родителей.

– Вообще-то, у меня уже есть адвокат, с которым я работаю, но я послушаю, что вы скажете.

Эмили знала, что иск к Филипу подписал юрист, но этот юрист не был адвокатом. Право так называться было только у юристов, входящих в Союз адвокатов Швеции. На секунду ей стало жаль этого парня, который не знает, что человек, представляющий его интересы, даже не адвокат.

– Тогда я расскажу, как я это себе представляю, – начала она. – Я ознакомилась с вашими претензиями к Филипу и поняла следующее. Ваша фирма «К.А.Продактс» и компания Филипа Шале «ПиАй АппИнвест» стали компаньонами, когда Филип вложился в «Пиксель Флоу». Согласно заключенному договору держатели акций, то есть ваши компании, имели возможность инвестировать дополнительные средства, если это требовалось для развития бизнеса. Через пять месяцев, когда ваш продукт стал приносить доход, вы выпустили дополнительные акции, но их купила только компания Филипа. Ваша доля уменьшилась, а у Филипа после еще одной эмиссии оказалось девяносто процентов акционного пакета.

– Да, правильно, но дело в том, что…

– Подождите, я дойду до этого. Пока еще все в порядке, у вас было соглашение, по которому владельцы могли привлекать дополнительный капитал и таким образом увеличивать свой пакет акций. Но вопрос в том, на каких условиях выпускались новые акции. В соответствии с имеющимся договором цена акций определяется исходя из стоимости компании. Это довольно скользкая формулировка, как мне кажется. И если я вас правильно поняла, эта неопределенность привела к тому, что Филип убедил вас, что речь идет о собственном капитале компании.

– Точно так все и было. Мы же были друзьями, все шло как по маслу, я работал над программой, и нам нужно было нанять менеджера по продажам, еще одного программиста и гендиректора. Филип сказал, что раз фирма до сих пор не принесла ни кроны дохода, то он не станет платить за акции больше, чем в первый раз, то есть по десять крон за штуку.

– Вот именно. Но вы ведь считаете, что стоимость самой компании на тот момент значительно возросла, потому что вы серьезно продвинулись в работе над проектом. И он должен бы был заплатить не меньше пяти сотен за каждую акцию.

– Точно. Все ведь было готово, дело было только в расширении. И через четыре месяца «Пиксель Флоу» продают за двадцать миллионов крон. Понимаете, через четыре месяца. Филип получил четырнадцать, гендир – пять, а я – один. Это же просто бред. Это ведь я все придумал.

– Согласна. И вы подали на него в суд?

– Да, еще бы. Он меня использовал как идиота, а потом взял и вышвырнул. Я целый год жизни положил на этот проект, даже школу не смог закончить, мне потом пришлось ходить в вечернюю, чтобы сдать экзамены. Да я бешусь, когда об этом думаю.

– Но один миллион вам все-таки достался?

– Один миллион? После налогов и прочей оплаты мне осталось тысяч триста. Мы же в Швеции живем, в этой стране налогов больше, чем в какой-нибудь Северной Корее.

– Триста тысяч – это тоже немалые деньги. Предполагаю, что вы сможете этой суммой оплатить университет.

– О чем здесь вообще говорить-то? Он получил в четырнадцать раз больше, чем я, и вложил в проект, может, часов пятьдесят своего времени. Что это значит по сравнению с моим трудом адским, те триста тысяч часов, когда я вкалывал сутки напролет, завалил экзамены да еще и остался с чувством, что меня неплохо так кинули? К тому же «Пиксель Флоу» – это вообще была моя идея.

– Но из этой идеи могло бы что-то выйти, если бы Филип не предоставил свои деньги? Не обижайтесь, мне просто интересно.

– Для чего меня сюда вообще позвали? Я уверен, что смог бы найти другого спонсора.

– И у вас не было консультанта, который бы разъяснил вам условия договора?

Кевин вытащил изо рта резинку и положил ее на поднос.

– Нет, откуда? Я в школу ходил, и у меня не было денег, чтобы нанять адвоката. Мой отец работал в фирме отца Филипа, и этот Шале сказал ему что-то типа «Твой парень в надежных руках, Филип все устроит».

– И последний вопрос, просто из любопытства. Почему вы так поздно подали в суд? Это все ведь произошло года два назад.

– Действительно хотите знать?

– Да, поэтому я и спрашиваю.

– После продажи фирмы, когда мы с отцом поняли, как мало я получил, мой отец пошел к его папаше и попытался все обсудить. Но ни хрена из этого не вышло. Я понимаю отца, он взбесился. В конце концов его уволили. Конечно, не сам Карл-Юхан, но понятно, что по его приказу. Отец обратился в суд, чтобы получить компенсацию. Деньги от продажи «Пиксель Флоу» ушли на оплату адвокатов. Но отец проиграл дело, и все это тянулось два года. Мы отдали больше трехсот тысяч крон, и все равно оказались в жопе, и не только из-за работы.

– То есть?

– Отец этого не вынес. Совсем сломался, винил себя прежде всего за то, что это он вовлек Филипа и его семейку в мой проект, а потом не помог мне разобраться с договором, ну и так далее. И он до сих пор себя чувствует дерьмово.

– Чем он занимается?

– Работает в другом месте, но оно так себе.

– Почему?

– Ему там не нравится. Но главная проблема в другом.

– В чем?

– Вы же не станете никому говорить, хоть я вас еще и не нанял?

Это был прямой и неудобный вопрос. Эмили подлила кофе в чашки и протянула руку за молоком. Разумеется, есть адвокатская тайна, но гарантия неразглашения касается только ее клиентов. В данном случае клиентом был Карл-Юхан Шале, то есть противник Кевина.

Если сейчас ответить «да» на заданный Кевином вопрос, то она солжет ему прямо в глаза. До сих пор он все рассказывал добровольно, в той или иной степени благодаря правильным вопросам. И она ему не обещала, что будет на его стороне. Теперь дело касалось совершенно иной сферы, деловых отношений, которых между ними, конечно же, не было.

Она посмотрела прямо в чистые голубые глаза Кевина. Он совсем не выглядел взрослым, хотя был всего на пять-шесть лет моложе нее.

– Честно говоря, наш разговор не является предметом адвокатской тайны. Вы еще не мой клиент и, возможно, никогда им и не станете. Так что решайте сами, что вы хотите мне рассказать, а что нет.

– Ага, понятно. Ну, тогда забудем об этом.

Ничего не говорить прямо было идеей Магнуса. По правилам адвокат всегда должен ясно дать понять, чью сторону он представляет. Тем не менее она надеялась, что Кевин захочет поговорить и о других вещах.

– Во всяком случае, вы недавно подали в суд. И его фирма теперь заявляет, что в соответствии с заключенным договором такими вопросами уполномочен заниматься только третейский суд.

– Да, вот именно, потому что он долбаная трусливая крыса. Он не хочет встречаться в суде. Они там заявляют, что в нашем договоре даже есть третейская оговорка, знаете, такой пункт: если вдруг возникнут разногласия, их нужно решать через негосударственный суд.