Книга Домен - Андрей Вербицкий

Изначально я полагал, что процесс будет выглядеть примерно как не раз видел в исполнении Корниса: пасы руками, редкое непонятное бормотание, разливающееся тепло по телу и легкое покалывание. Бран же в первую очередь заставил меня раздеться донага. И даже помог аккуратно стянуть штаны (вот чего не ожидал от него, так это проявления заботы!), чтобы неловкими движениями не потревожить порезы и ожоги. Оказавшись нагишом, я невольно поежился от холода. В доме отсутствовала печь как таковая, а обогревательная конструкция, находящаяся в соседнем помещении, никак до нее недотягивала. Максимум неказистая буржуйка, сложенная из камня. Жара от нее едва хватало на обогрев одной комнаты и приготовление еды. Сюда тепло доходило, но с ощутимыми потерями. В общем – низкий КПД на лицо.

Меж тем измененный достал флягу емкостью примерно в четверть литра и кисточку.

– Что ты собираешься делать? – заинтересованно спросил у мутанта.

– Буду рисовать на теле знаки, – ответил Хитрец, срывая с фляги крышку. Воздух мигом наполнился неприятным запахом.

– И? – намекнул ему, что неплохо было бы получить более детальное объяснение.

– Сейчас сами увидите.

Так и не растолковав ничего, Бран приступил к задуманному. На каких-либо пояснениях настаивать не стал, опасаясь помешать. К тому же если Хитрец не хочет о чем-то говорить, то от него проблематично добиться внятного ответа. Приходится буквально выдавливать сведения, вызвавшие мое любопытство. Казалось бы – это качество свойственно молчунам, но нет. Бывают периоды, когда измененный просто не затыкается. Однако требуемой информативностью его речи, как правило, не блещут. Обычный словесный понос. Правда, имеется у меня подозрение, что Бран, словно опытный шпион, хорошо контролирует сказанное. Конечно, и из болтовни можно почерпнуть немало. Например, я узнал из обмолвок в разговорах на привалах о качестве жизни мутантов, обычаях, семейных и социальных отношениях. Для меня, как землянина, эти сведения бесценны в плане познания обретенного мира, и никто другой, кроме самих измененных, мне в полном объеме их не предоставит, но все-таки это немного не то, что необходимо. Меня больше волнуют другие вопросы. Я не имею в виду сиюминутные, как сейчас (хотя и они, безусловно, важны), а более глобальные знания о мутантах. Жалко, что Бран не идет на контакт. Не доверяет.

С близнецами все проще и сложнее одновременно. С одной стороны, они неопытны в общении с людьми и разговорить их большого усилия не составило бы, но… Когда кто-то из них пытается раскрыться, то откуда ни возьмись появляется Хитрец и вмешивается в диалог, пресекая попытки молодых мутантов потрепаться. К сожалению, долго наедине со мной никто из братьев не остается. Думаю, на этот счет у них имеется четкий приказ. Печально. Единственное, что достоверно установил из общения с измененными, – люди имеют превратное и неверное представление о жителях леса. Осознание сего факта еще больше подогревает мой интерес. Но ничего. Как говорится – вода и камень точит.

– Печет, – выразил я недовольство, когда кисточка запорхала в руках Хитреца, выписывая на коже непонятные символы, постепенно складывающиеся в единый рисунок.

С каждым мазком по телу пробегала горячая волна, вызывая недоумение. Как такое возможно? Почему? Что за состав у «чернил», раз организм так странно реагирует?

Бран прекратил возиться минут через двадцать. Критически осмотрев свое «художество» и, видно, не найдя изъянов, отложил кисточку и флягу в сторону.

– Сейчас, главное, молчите и не отвлекайте, – предупредил Хитрец. – Колдовство не прощает ошибок.

Я лишь коротко кивнул. Мне было страшно и вместе с тем жутко любопытно. Даже боль превратилась в далекий фон, настолько внимание захватило меня.

Бран уставился в одну ему ведомую точку на рисунке и запел-запричитал на своем тарабарском наречии. Или это не оно, а специально разработанный для колдовских ритуалов язык? Не знаю, но обязательно спрошу.

Рисунок засветился блеклым светом. Свет запульсировал в такт пению. В груди и ногах разгорелся настоящий пожар, который быстро распространился по всему телу, проник в каждую клетку. Испытываемые ощущения нельзя назвать полноценной болью. Как и обещал Хитрец – это было неприятно. Очень сильно неприятно. А затем в глазах резко потемнело, и мир померк.

Бран Хитрец

Барон неожиданно провалился в беспамятство, и Бран вздрогнул, едва не прервав ритуал. Он мысленно с досадой ругнулся. За всеми перипетиями дня совершенно вылетело из головы, что люди не обладают выносливостью измененных. Они просто не в состоянии долго выдержать усиленные нагрузки, инициированные задействованным ритуалом. Теперь же прерываться никак нельзя. Запущенные процессы без должного контроля просто убьют Ласкона, что равносильно провалу, и Хитрец полностью отдался работе, стараясь не допустить печального исхода.

Измененный пел, и магическая энергия, словно идя на зов, напитывала собой рисунок все больше и больше, насыщая его до определенного предела, указанного волей колдуна. Когда яркость свечения достигла пика, песня зазвучала тише и медленнее, постепенно уменьшая давление потока, а кое-где Бран даже старался оттянуть на себя излишки, стараясь сбалансировать выстроенную им систему. Так, постепенно, пляска магии прекратилась, свечение угасало и, наконец, исчезло вместе с рисунком, впитавшись в тело.

Хитрец еще какое-то время наблюдал, как края порезов сходятся, превращаясь в красноватые полоски шрамов, как прямо на глазах пузыри лопаются и высохшие струпья отваливаются, а на их месте нарастает новая розовая кожа. Вместе с тем Грав Ласкон худел, теряя массу. Значительная часть запасов организма шла на воссоздание плоти. Самый ответственный момент настал, когда у молодого барона возник сильный жар и часть необходимых веществ начала выходить вместе с потом. Пришлось срочно вмешаться, корректируя энергетические токи. Слава богам, обошлось. Ласкон мерно задышал. Его бессознательное состояние перешло в обычный спокойный сон. Измененный не выдержал и облегченно выдохнул, смахивая рукой испарину со лба. Давно он так не перенапрягался.

Бран поднялся на ноги и поплелся в соседнюю комнату. Он подумал, что надо попросить Долору сменить под Ласконом мокрые простыни, и, можно сказать, дело сделано. Единственное – из-за ошибки придется потратить дополнительное время и усилия на приведение физического состояния барона в норму, но это ничего. Пара дней усиленного питания, немного магической подпитки, и все. Будет словно новорожденный.

Стоило Хитрецу показаться на глаза членам отряда, как дружинники сразу забросали его вопросами. Бран отмахнулся. Говорить совершенно не хотелось. Он устало присел на лавочку у стены и закрыл глаза.

Люди, не дождавшись ответа, одновременно вскочили и ринулись проверять здоровье своего господина. Фиш перед самой дверью опомнился и зашикал на подчиненного и Зурима. Десятник тихонько приоткрыл створку и охнул. Подошедшая хозяйка дома тоже не осталась безучастной и громко возмутилась.

– Ты что, близорово твое отродье, с мальчиком сделал? Одни кожа да кости остались! Да краше на тот свет отправляются! Ох, зря я тебя тогда не прирезала!