Книга От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

А чего стоят безответственные угрозы «закопать империалистов» и сказки о баллистических ракетах, которые СССР производит как «сосиски на мясокомбинате»; грозное стучание ботинком по столу в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН, за что делегация СССР была оштрафована на 10 тысяч долларов.

Личная встреча с президентом Дж. Кеннеди в июне 1961 года в Вене не только не принесла положительных результатов, но и надолго закрепила личную неприязнь между двумя лидерами.

Поразителен был и лексикон Никиты Сергеевича. «Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала!» — выкрикнул он во время выступления американского представителя при обсуждении проблем деколонизации.

Грубо прервал выступление филиппинского министра, Хрущев назвал его «слюнтяем, ничтожеством, шутом гороховым, лакеем американского империализма».

Знаменитая «кузькина мать», чуть было не свела с ума не только многочисленных переводчиков, но и знатоков-советологов.

В своих воспоминаниях «Время. Люди. Власть» Никита Сергеевич дает расшифровку понятия «кузькина мать». Кузька — вредитель вредных злаков, пластинчатоусый жук, чьи личинки живут в почве, где дважды зимуют. Показать личинку (т. е. кузькину мать) можно лишь разрыв землю. Отсюда — переносное значение выражения: все разрыть, перетормошить, развалить, а также вскрыть правду.

Чего стоят также его полемические выступления-шоу перед не знающими в большинстве своем русского языка американцами с балкона своего особняка в Нью-Йорке. Опять Бурлацкий: «Он выходил на балкон и начинал с ними (американцами) полемизировать. Или рассказывал что-то. Без бумажки Никита Сергеевич говорил сумбурно. Начинал — и уже не мог остановиться, распалялся, порой уходил от изначальной темы и говорить мог бесконечно. Несмотря на то, что говорить приходилось через переводчика».

С одной стороны, американцы были поражены, что государственный деятель такого уровня может вести себя так скандально. Но с другой, — им нравилось, что он, несмотря на высокое положение, остался раскованным, откровенным человеком. Ничего не стесняется. Какой есть, такой есть.

Как писал американский советолог X. Робинсон: «Инцидент, в котором Хрущев, со сверкающей лысиной, снял ботинок и стучал им по столу в ООН, протестуя против замечаний западной делегации, видели миллионы телезрителей. В этом проявлении личности Хрущева было что-то грубое и неприятное, но также трогательно человеческое и душевное, что американцы могли понять и оценить». Можно сказать, что они — американцы после этого стали относиться к Хрущеву даже с большей симпатией.

Торопливость, скоропалительность, бестактность, эмоциональность отмечали его встречи с Эйзенхауэром и Кеннеди.

В 1960 году в Париже на встрече лидеров держав-победительниц Хрущев глубоко разочаровал де Голля. Он напомнил президенту Франции «хитрого мужичонку, который никак не может взять в толк, что его стране нужны перемены, да еще пытается завербовать его, французского генерала, в ряды строителей коммунизма».

Много дров он наломал и в отношениях с КНР.

Хрущев породил практику включения в число сопровождающих лиц близких ему людей, родственников, преданных ему чиновников. Пребывание в составе зарубежной делегации, возглавляемой первым лицом государства с тех пор стало признанием не только статуса должностного лица, но и его принадлежности к числу наиболее доверенных лиц лидера.

Для перевозки советской делегации (естественно, не всей) по городам США американцам потребовалось пять пассажирских самолетов.

Волюнтаризм «хозяина» порождал и волюнтаризм его окружения.

Несмотря на запрещение советской охране въезжать в Великобританию с оружием, руководивший подготовкой мер безопасности во время визита Хрущева и Булганина генерал армии Серов дал команду выдать сотрудникам новенькие «макаровы», распорядившись при этом: «Пистолеты иметь при себе, но так, чтобы никто не унюхал!» Кстати, именно это и в большей степени стало причиной его досрочного возвращения в Москву, а не обструкция прессы.

В наши времена спорный вопрос об оружии у советской охраны на территории Великобритании неоднократно обсуждался нами и англичанами и решился просто. Нашли компромисс. Мы запретили охране М. Тэтчер въезд с оружием в СССР, и в очередную командировку нам разрешалось иметь столько стволов, сколько мы разрешали иметь охране британского премьера.

Начальник 9-го Управления КГБ при СМ СССР генерал Захаров с упоением и гордостью описывает случай, как он выполнил просьбу Н.С. Хрущева осмотреть негритянские районы Вашингтона: «…Но мы с Меньшиковым (посол СССР в США) еще заранее договорились в данном случае немножко обойти их охрану. Когда мы ехали по городу, вдруг машина, где сидели Меньшиков и Литовченко (начальник группы охраны Хрущева), повернула в другую сторону. Были и паника, и страх у мотоциклистов и ведущих машин, но мы все-таки поехали и показали товарищу Хрущеву эти районы и вернулись обратно». И не для специалиста комментарии — излишни.

Хрущев, по словам того же генерала Захарова, относился довольно равнодушно к организации своей безопасности, никогда не вникал в детали службы охраны. При подготовке первого визита в США в сентябре 1959 года он не пожелал знакомиться с планом мероприятий по обеспечению своей безопасности.

К сотрудникам охраны относился с недоверием, внимательно наблюдал за ними и всегда был недоволен. Обращался с ними грубо.

Ярко выраженных покушений против Хрущева во время зарубежных поездок не было. Только в Вене в 1961 году при выходе с вокзала, куда он прибыл на поезде, в Хрущева был брошен из толпы пакет. К нему бросился сотрудник охраны М.П. Солдатов и накрыл его своим телом, полагая, что там могло быть взрывное устройство. В пакете было письмо с личной просьбой.

Горячая линия

Карибский кризис 1962 года, когда мир реально стоял на грани ядерной войны, показал необходимость иметь возможность лидерам общаться без посредников. Это прежде всего должно было сэкономить время для срочной передачи важнейших сообщений, а также устранить возможность т. н. «испорченного» телефона. Ведь для расшифровки послания Хрущева Дж. Кеннеди, состоящего из 3000 слов, американцам понадобилось целых 12 часов.

Именно после этих страшных дней 20 июня 1963 года в Женеве США и СССР был подписан меморандум о взаимопонимании, предусматривающий создание первой прямой — «горячей» радиотелеграфной линии связи между Белым домом и Кремлем.

1 августа 1963 года «красный телефон» для экстренного прямого контакта между руководителями двух сверхдержав в моменты международных кризисов был установлен и начал действовать. «Горячая линия» прямой документальной связи Москва — Вашингтон находилась в ведении Управления правительственной связи КГБ СССР.

26 июня 1990 года в составе правительственной связи была создана система связи для Президента СССР.

Вопреки распространенному названию «прямая телефонная» линия связи не была ни «прямой», так как проходила через третьи страны по маршруту Вашингтон-Лондон — Копенгаген — Стокгольм — Хельсинки— Москва (и только с 1978 года через международные спутниковые системы), ни «телефонной» — обмен сообщениями происходил только в текстовом виде, а не посредством голоса (и сейчас современные лидеры стран разговаривают лишь при личных встречах, а горячей линией пользуются все так же письменно. Из Москвы в Вашингтон тексты уходят на русском языке, из Вашингтона в Москву — на английском; перевод каждая сторона делает самостоятельно).