Книга Женщины. Разговор не о мужчинах - Лолита Агамалова

Таким образом, проституция — это не труд, не работа, и «проститутка» — это не профессия. Такая деятельность не регулируется Трудовым законодательством. Проституция — это узаконенное насилие одной социальной группы над другой. Отношения с женщинами, вовлеченными в проституцию, всегда насильственные. Проституция легализует насилие — физическое, сексуальное, психологическое, эмоциональное, экономическое. И проституция всегда сопряжена с наркоманией, алкоголизмом и другим разрушительным для личности поведением.

Белла:

Для меня весь феминизм рассыпается как карточный домик, если мы начинаем аккуратненько обходить или соглашаемся с концепцией особых мужских сексуальных потребностей и права реализовывать эти потребности за счет нежелающих секса/невозбужденных людей. «Они соглашаются»: конечно, они соглашаются, ведь это право декларируется и реализуется на всех уровнях на протяжении тысячелетий! Мало кому может прийти в голову, что что‑то не в порядке, ведь такая практика существует дольше антисемитизма, темнокожего рабства, арабо‑израильского конфликта, гомофобии и проч. (жертвам которых тоже часто не приходит или не приходило в голову возмущаться, а то и получается извлекать из своего положения какую‑то сиюминутную выгоду). Соглашаются проституированные женщины, соглашаются жены, соглашаются подруги, соглашаются собутыльницы, соглашаются девушки на втором/пятом свидании после похода в дорогой ресторан. Можно оставить в покое мужчин, которым все равно, что их не хотят, а просто соглашаются. Только зачем тогда нужен этот ваш феминизм? Чтобы женщина стала президентом Соединенных Штатов? Да, и за этим тоже. Но без критического отношения к тому, что составляет ядро эксплуатации, женщина‑президент или женщина‑топменеджер будет как Екатерина Вторая или Валентина Матвиенко, которых сексисты приводят в качестве примера «русского матриархата». Ничего нового, только лицо другое. И никакие тренды не заставят меня изменить к этому отношение.

Ольгерта:

Разорвать порочный круг насилия можно только сменой парадигмы: вместо патриархата следует построить общество, основанное на феминистских ценностях, — в этом случае насилие как фундамент патриархата уйдет и человечество будут связывать человеческие личностные связи и отношения. Самая большая трудность в этой смене парадигмы — ненасильственное разрушение культуры насилия. Убивать патриархат патриархатным насилием — приумножать его, а не уничтожать. Методы перехода на другую ступень, к другому ненасильственному устройству общества следует разрабатывать с особым тщанием, потому что эти методы уже и есть цель. Только в этом случае можно надеяться на коренное изменение строя.

Парадигма — означает совокупность идей, основополагающих для общественного устройства, явных и неявных (и часто не осознаваемых) предпосылок, определяющих иную эволюционную ступень в развитии общества, модель‑идеал данного этапа развития.

Чтобы понять, куда двигаться, надо понять, что следует изменить. Именно об этом мы и говорили. Мы говорили о сексизме и о культуре насилия — это то, что существует во всех современных обществах: от самых цивилизованных до многочисленных племен, живущих без технического прогресса. Везде женщины считаются не совсем такими же людьми, как мужчины, везде вопрос о равенстве так или иначе поднимается. Конечно, женщина ТОЖЕ человек — это признали во многих культурах, — но… женщины — слабый пол, прекрасная половина человечества, предназначение женщины — стать матерью и родить человека. Она может родить человека, потому что она сама человек, но… это, пожалуй, и все, что она может сделать для человечества.

Эти многочисленные «но…» оформляются со стороны женщин в другое высказывание: «Я не‑феминистка, но…» Все женщины сталкиваются с проявлениями сексизма, многие их замечают, но… почти никто не хочет становиться феминисткой. Это при том что Феминистской партии в России нет, членские взносы платить не надо, да и на лбу никто не пишет о своей приверженности феминистскому мировоззрению, но… В России сложилось устойчивое восприятие феминизма как чего‑то пугающего или смешного, отталкивающего или развращающего, чего‑то просто неприличного. Хотя именно Россию называли страной победившего феминизма: здесь женщины еще в 1917 году были уравнены в правах с мужчинами. Женщинам разрешили голосовать и быть избранными в законодательные органы советской власти. Женщинам не просто позволили получать образование, их специально усаживали за парту в борьбе за ликвидацию безграмотности. Женщинам не просто позволили работать, их настоятельно приглашали на производство, потому что советская власть отчаянно нуждалась в рабочих руках. В первые годы советская власть защищала и репродуктивные права женщин: разрешила аборты, строила детские сады и ясли, пыталась облегчить быт, поддержание которого лежало на плечах женщин. И если в Европе и Америке СМИ изображали женщин практически весь ХХ век как примерных домохозяек или гламурных красоток, то все годы советской власти женщина была труженицей и матерью. Но… не такого «феминизма» хотела советская женщина. И как только советская власть пала, так девочки в 1990‑х в анкетах стали писать, что они хотят стать проститутками или просто и сразу выйти замуж за иностранца. Конечно, не все, но образ «Интердевочки» стал знаковым для того времени.

Как бы ни изменила советская власть отношение к женщине, ее положение все равно осталось вторым — после мужчины. В правительственных органах в основном сидели мужчины, общественным производством руководили мужчины, 456 профессий остаются запрещенными для женщин до сих пор, домашняя работа — по‑прежнему обязанность женщин, и в эту же обязанность вписывается еще репродуктивный долг. Женщина не стала равноправной участницей общественной жизни, да и в общественном сознании сохранились стереотипы о вторичности, о меньшей значимости женщин по сравнению с мужчинами. Гордое звание «Человек», как всегда, носит мужчина. А женщина остается… в зависимости от него. Поэтому и стремятся женщины замуж — прожить в этом «мужском» мире без мужа трудно.

Можно говорить о том, что «быть женой и матерью» — это свободный выбор самих женщин. Хочется прожить жизнь, варя борщи и напекая пирожки для любимых людей, — пожалуйста! Никто не запрещает. Но такой же выбор есть и у мужчин — стать домохозяином и примерным отцом, берущим декретный отпуск по уходу за новорожденным и т. п. Однако в российской жизни мы таких примеров практически не наблюдаем. И в теории такой идеал самореализации для мужчин не проповедуется ни психологами, ни идеологами, ни СМИ. Никто не предлагает мужчинам бесплатно обслуживать других. Быть инструментом, который облегчает жизнь отдельному мужчине и всему обществу, предлагается женщинам. Роль жены и матери подходит для этого как нельзя лучше. Вдохновляя мужчин на карьерные высоты, написание полотен или гениальных произведений, вкладывая в других свои идеи, силы, мечты, вдохновение, женщины сами ничего не реализуют, ничего не создают, и успех, деньги, статус автоматически женщинам не переходят. Это все легко потерять при разводе, уходе или смерти партнера.

Есть замечательный совет от психологов и коучей: самое ценное вложение — это вложение в себя: в свое здоровье, образование, знания, умения и навыки. Активы можно потерять, собственность может сгореть, имущество можно отнять, но вложенное в себя остается с человеком, что бы ни случилось. И мужчины это понимают, они инвестируют время, деньги и силы в себя. Поэтому выигрывают. Мужчина к сорока годам обладает чаще всего статусом, деньгами, уважением и возможностями, вне зависимости от того, женат он или нет, есть у него дети или нет. Женщина в сорок становится практически невидимой — ее нет в общественном пространстве. В лучшем случае, они выступают в роли жены большого человека либо матери подающей надежды восходящей звезды. Ну а если женщина разведена и ее сыновья о ней не вспоминают, то…