Книга Изгнание торжествующего зверя - Джордано Бруно

Он совершил тягчайшие преступления в том, что касается ереси, но это – один из самых выдающихся и редчайших гениев, каких только можно себе представить, и обладает необычайными познаниями и создал замечательное учение.

Принимая во внимание, что это дело было начато в Неаполе и Риме и гораздо более подлежит этому суду, чем тому, который находился здесь, и ввиду исключительной тяжести преступлений, а также, что это – чужеземец, а не подданный, – полагает, что надлежит удовлетворить [требование] его святейшества, как и делалось в других подобных же случаях. Несмотря на это, представляет дело на усмотрение исключительной мудрости светлейшего.

Нельзя умолчать также и о следующем. Дело было сообщено преступнику, чтобы он выразил свое мнение и желание, и что он думает, если его выдадут, и как отнесется к этому. Он заявил, что намеревается представить письменное произведение, которое, насколько он это может, откроет ему путь к доброй жизни, и тогда он будет доволен, если его направят к римскому правосудию. Вероятно, это было сказано для того, чтобы как-нибудь добиться отсрочки и протянуть время, ибо он боится быть отправленным таким способом. Но поскольку он находится в строгом заключении и поскольку светлейший рассудит, как ему угодно поступить в данном вопросе, то будет поступлено по его воле. Синьоры обязаны иметь в виду, что это сообщение должно держаться в строгой тайне и не подлежит оглашению ни публично, ни частным образом. Однако заявил, что всегда готов без всяких возражений подчиниться велению светлейшего и выполнить долг перед отечеством, как и во всех иных делах сего мира. Затем он просил разрешения покинуть собрание, воздав похвалу мудрости государя и его готовности служить интересам государства.

ПЕРЕДАЧА ДЖОРДАНО БРУНО

АПОСТОЛИЧЕСКОМУ НУНЦИЮ ДЛЯ ОТПРАВКИ В РИМ

7 января 1593 г.

Монсеньор нунций сделал нашей синьории настоятельное представление от имени верховного первосвященника о выдаче Риму брата Джордано Бруно, неаполитанца. В первый раз он был предан суду и заключен в тюрьму в Неаполе, а затем в Риме по тягчайшим обвинениям в ереси. Затем он бежал из тюрьмы того и другого города и, наконец, был обвинен и задержан святой службой инквизиции этого города. Ввиду этого святой трибунал Рима должен выполнить над ним надлежащее правосудие. В таких случаях, а в особенности в таком исключительном деле, подобает удовлетворить [требование] его святейшества.

Во исполнение требования первосвященника указанный брат Джордано Бруно должен быть отослан к трибуналу инквизиции Рима, о чем необходимо известить монсеньора нунция, чтобы он установил, под какой охраной и каким образом угодно будет его преосвященству отправить указанное лицо. Об этом надлежит сообщить нунцию завтра при свидании с ним или передать ему извещение на дом через посредство нотария нашей канцелярии. Кроме того, нашему послу в Риме должно быть отправлено уведомление, чтобы он сделал надлежащее представление его святейшеству и засвидетельствовал постоянную готовность нашей республики выполнить все, угодное ему.

ИЗВЕЩЕНИЕ, ПОСЛАННОЕ ВЕНЕЦИАНСКОМУ ПОСЛУ

В РИМЕ О ВЫДАЧЕ ДЖОРДАНО БРУНО

9 января 1593 г.

Послу Парута в Рим

Как видно из прилагаемой копии извещения монсеньора нунция, им было сделано настоятельное представление от имени его святейшества разрешить отсылку в Рим к святому трибуналу инквизиции брата Джордано Бруно, находящегося в тюрьме этой службы инквизиции. Мы со своей стороны охотно удовлетворяем требование святейшества, отсылая его правосудию Рима.

Он будет передан монсеньором нунцием с такими предосторожностями и таким способом, какие покажутся ему наилучшими.

Доводя это до сведения его преосвященства, сообщаем также и вам, чтобы вы сделали первосвященнику представление об этом как об акте почтения и сыновнего повиновения его святейшеству. При этом нам надлежит выразить от нашего имени сочувствие по поводу его нездоровья, если же с получением настоящего письма его здоровье улучшится, то передать надлежащее приветствие. Уповая на милость божию, надеемся, что вы возрадуетесь с ним.

СООБЩЕНИЕ О РАДОСТИ ПАПЫ КЛИМЕНТА VIII ПО ПОВОДУ ВЫДАЧИ ЕМУ ДЖОРДАНО БРУНО

Письмо посла Поло Парута дожу Венеции

16 января 1593 г.

Я известил его святейшество о полученном от вашего сиятельства поручении сообщить относительно брата Джордано Бруно и представил на его усмотрение. При этом я засвидетельствовал, что это решение еще раз подтверждает желание вашей светлости выполнить приятное ему дело. Он действительно принял это сообщение как в высшей степени радостное и ответил мне весьма любезно и обязательно. Он заявил, что очень желает всегда находиться в согласии с Республикой. Сверх того, он не хочет, чтобы ей приходилось разгрызать сухие кости, подкладываемые теми, кто не в силах спокойно глядеть, как высоко он ценит засвидетельствованную ему преданность. На это я ответил столь же обязательными словами, выразив искреннее почтение Республики к нему. Так как в моих словах ничего существенного не заключалось, то я не передаю их содержания.

Протоколы допросов Джордано Бруно

ПЕРВЫЙ ДОПРОС ДЖОРДАНО БРУНО

26 мая 1592 г.

Председатель – Алоизи Фускари.

Присутствовали – Лодовико Таберна, апостолический нунций; Лауренцио Приули, патриарх Венеции; Габриэле Салюцци, магистр-инквизитор .

В присутствии указанных лиц был введен человек среднего роста, с каштановой бородой, на вид лет сорока. Ему предложено принести присягу. Он поклялся, возложив руки на евангелие. Когда его увещевали говорить правду, прежде чем подвергнется дальнейшему допросу, сказал от себя:

«Я буду говорить правду. Много раз мне угрожали предать суду этой святой службы. Я всегда считал это шуткой, ибо готов дать отчет о себе».

Добавил к допросу: «В прошлом году, когда я находился во Франкфурте, я получил два письма от синьора Джованни Мочениго, венецианского дворянина. В них он передавал приглашение приехать в Венецию, желая, как он писал, чтобы я обучил его искусствам памяти и изобретения, обещая мне хороший прием и уверяя, что я буду прекрасно вознагражден. Я приехал семь или восемь месяцев тому назад. Я обучал его различным понятиям, относящимся к этим двум наукам. Сперва я поселился не в его доме, а затем переехал в его собственный дом. Убедившись, что я выполнил свои обязательства и достаточно обучил его всему, что он от меня требовал, я решил вернуться во Франкфурт, чтобы издать некоторые свои работы, и в прошлый четверг я попросил у него разрешения уехать. Узнав об этом, синьор Мочениго заподозрил, что я хочу покинуть его дом, чтобы обучать других лиц тем же самым знаниям, которые преподавал ему и другим, а вовсе не для того, чтобы ехать во Франкфурт, как сказано было мною. Он всеми силами старался удержать меня. Когда же я решительно настаивал на своем желании уехать, он сперва стал жаловаться, будто я не обучил его всему, чему обещал, а затем начал угрожать, заявляя, что если я не пожелаю остаться добровольно, он найдет способ задержать меня…