Книга Источник судьбы - Елизавета Дворецкая

– Можешь вернуться в Дорестад. Если осмелишься показаться во владениях Лотаря… Может, ты сам желаешь рассказать обо всем Гизеле?

– И куда ты предлагаешь мне отправиться?

– Куда хочешь. Ты же собирался в Свеаланд? Я не буду мешать тебе собрать дружину. Пусть с тобой отправляются все, кто захочет.

Рерик помолчал. Вот оно случилось: Харальд прогоняет его от себя.

– Ты собираешься просто выставить меня… – Он запнулся, потому что трудно сказать «из дома» тому, кто свой «дом» уже не первый год носит с собой. – Мы вместе дали тот обет. Мы вместе выполнили его. И ты собираешься забрать себе одному все, что мы завоевали?

– Я старший. Если бы мы выросли здесь, в Ютландии, то власть после отца досталась бы мне. А тебе достались бы корабли с дружиной и широкое синее море. Как и другим младшим сыновьям. Мы вместе восстановили честь нашего рода. Это нужно и тебе не меньше, чем мне. Пришло время делить, и мы поделим так, как все братья делят наследство по закону.

Рерик еще помолчал, а потом развернулся и вышел. От жгучей обиды и негодования он не находил слов. По закону Харальд прав: даже здесь, в Ютландии, конунгом был только старший, Сигурд, а остальные правили на морях своей дружиной и искали себе чести и добычи в других странах. Если бы не было никакого Сигимара, если бы их отец мирно правил в Южной Ютландии до самой смерти, теперь именно Харальд звался бы здесь конунгом, а он, Рерик, ходил бы с дружиной по морям. Все правильно. Но нестерпимо обидно было сознавать, что они вместе боролись за восстановление чести рода, а пользоваться плодами их трудов Харальд будет один. По закону. По закону все было правильно, но Рерик чувствовал себя оскорбленным и ограбленным. От гнева на глазах выступали слезы, и он жестко сжимал челюсти, стараясь сохранить невозмутимость. Орм во дворе обратился к нему с каким-то вопросом, но Рерик не мог разговаривать ни с кем и ни о чем, поэтому круто отвернулся и ушел в конюшню. Взяв коня, он умчался со двора, сам не зная куда – туда, где никого нет.

Полдня он скакал и бродил у моря, стараясь совладать с собой, но чем больше он думал, тем сильнее осознавал тяжесть и глубину нанесенной обиды. Именно он когда-то нанес смертельный удар Харду Богачу, отомстив за Ингвара конунга и тем доказав Смалёнду, что сыновья Хальвдана – настоящие мужчины. Благодаря его подвигу тинг согласился собрать войско и пойти с ними в поход. Иначе они, возможно, до сих пор тянули бы сети в усадьбе Хельгелунд и числились в дружине Гудлейва, своего младшего двоюродного брата. Благодаря его, Рерика, изобретательности и отваге они одержали победу над норвежским войском под Аббевиллем. Он сумел договориться с графиней Гизелой и обеспечить победу над Ингви конунгом, месть за отца и возвращение в род Золотого Дракона.

Золотой Дракон! Он, воплощение родовой удачи, останется у Харальда. И власть над Ютландией досталась ему. Они сражались вместе, но Харальд удивительным образом ухитрялся захватить все, чего они добивались. Он, Рерик, нашел, отбил и привез Теодраду, но мужем ее стал Харальд. И графом Фландрским, а потом и Фрисландским стал Харальд. У Рерика словно открылись глаза, и он почувствовал себя полным дураком. Да, наверное, дружина уже давно смеется за его спиной над глупым младшим братом, который уже не первый год таскает из углей печеную рыбу для старшего!

Рерик сам не замечал, куда идет вдоль берега моря, ведя коня в поводу. Совсем рядом волны бились о камни, накатывались на песок и уходили снова, выглаживая берег и оставляя за собой полосу песка, гладкую, как шелк.

Впереди открылась небольшая лощина в скале. В ней, на сухом песчаном полу, лежало несколько больших камней, а на одном из них сидела женщина и пряла шерсть. Шерстяную кудель она держала просто в горсти, а другой рукой вытягивала нить, подвесив на этой же нити веретено, ловко закрепленное накинутой на верхний конец петелькой. Рерик вздрогнул от неожиданности и тут же узнал женщину: это была фру Ульвхильд.

Поначалу он хотел тут же уйти – ему не хотелось видеть никого, ни своих, ни чужих, – но, узнав женщину, остановился. На душе вдруг стало спокойнее. Фру Ульвхильд была и не своя, и не чужая. Он видел ее всего два раза, но она присутствовала при его появлении на свет. Как норна… Верданди – Становление. Она что-то говорила ему об этом в тот день, когда он не дал Хериберту поджечь святилище. Норна Скульд вырезала для тебя палочку с рунами судьбы, но Становление ее зависит от тебя самого и твоих усилий… А толку в этих усилиях? Стараешься, рискуешь жизнью, то и дело суешь голову в пасть Фенрира, а все выгоды достаются кому-то другому!

– Заходи, Рерик конунг, садись, – увидев его, фру Ульвхильд ничуть не удивилась и приветливо кивнула, будто он пришел к ней в гости, а она ждала его.

– Почему ты… здесь? – Накинув повод на выступ скалы, Рерик подошел к ней и окинул взглядом лощину, намекая, что это место для прядения кажется ему странным.

– А где же еще говорить с норнами, как не здесь, где море встречается с землей? – фру Ульвхильд слегка повела плечом. – Мы с ними работаем вместе и болтаем, как все женщины за работой.

– Они… тоже здесь? – Рерик еще раз огляделся.

– Конечно. Ты их не увидишь. Но они видят тебя, не сомневайся.

Рерик осторожно присел на соседний камень с таким чувством, будто он – маленький мальчик, лет трех-четырех, которому мать разрешила посидеть рядом, пока она работает, если он будет вести себя тихо и не шалить.

– И ты ведь не случайно здесь оказался. – Фру Ульвхильд бросила на него проницательный взгляд своих темных и горящих, как угли, пронзительных глаз. Во время разговора она не прекращала работы, и ее сухие смуглые пальцы продолжали проворно сучить серую тонкую нитку. – Ты пришел за ответом?

– Каким?

– На тот вопрос, что вы задали мне вчера. Кто повинен в смерти твоей невестки.

– Уже не важно. – Рерик встал с камня, улегся на песке рядом и вытянулся, глядя в голубое небо между выступами скал. На душе у него воцарился полный покой, будто не было горя и обиды и все происходящее на земле его вообще ни в коей мере не касалось. – У нас с Харальдом вчера дело чуть не дошло до поединка. И он уже принял меры. Пусть он морским великанам расскажет про свой, дескать, неодолимый гнев. Если бы он и правда гневался, он бы заставил нас обоих таскать камни из кипятка. То есть меня бы не заставил, но попытался бы, чтобы я плюнул ему под ноги и ушел. Он просто убрал эту выдру, чтобы никто ничего не доказал. Он не хотел ничего доказывать, не хотел разбирать это дело! Теперь-то я все понял. Он не хотел доказать, что это я убил Теодраду – потому что я его брат и он тоже об этом помнит. Но он не хотел и доказывать, что я ни при чем – потому что ему нужен повод избавиться от меня! Он больше не может и не хочет делить власть в стране и влияние в дружине со мной. Я ему мешаю. Он мой брат и не хочет моей смерти, но он просто хочет, чтобы я был где-нибудь далеко и не путался под ногами. И туда он меня отправил.

– Так чем же ты недоволен? – почти небрежно осведомилась фру Ульвхильд, не отрывая глаз от своей работы, будто речь шла о самом незначительном житейском деле.