Книга Смерть под парусом - Чарльз Сноу

— Но зачем тогда привязывать судовой журнал к пистолету? — мрачно спросил я, понимая, что Финбоу вполне может оказаться прав и скоро придется услышать вещи, которые принесут мне невыносимые страдания.

— Человек, совершивший это преступление, умнее любого из нас, — ответил Финбоу. — Если бы убийство с самого начала походило на самоубийство — обычное, с прощальным письмом и револьвером около тела, — то у всех непременно возникли бы сомнения. Однако преступник устроил все так, чтобы картина выглядела как убийство — по крайней мере сначала, — причем в высшей степени загадочное, когда под подозрение в равной степени попадают все пятеро. Затем обнаруживается револьвер. Его так предусмотрительно выбросили на участке реки с твердым дном, чтобы найти было легко, но не слишком — здесь ничего не должно быть слишком просто или очевидно. Какой вывод полиция делает, найдя револьвер? Что это самоубийство, замаскированное под убийство. Вероятно, это первый в истории случай, когда убийца обставляет все как самоубийство, которое выглядит убийством. Разве вы не видите, насколько совершенен план преступника? Подозрения падают на всех пятерых — в том случае если не сработает трюк с самоубийством. Кроме того, в результате расследования будет проанализирована личность Роджера. И тогда на первый план выйдет месть с помощью самоубийства. Очень, очень умно! У преступника хороший вкус — ничего вульгарного, ничего слишком очевидного, все уравновешенно и гармонично. Единственный человек со вкусом, оставшийся в этом журнальном мире!

Я молчал.

— Истинная ценность находки Биррела состоит в объяснении нескольких загадочных фактов, — продолжал Финбоу. — Теперь мы знаем, почему пропали судовой журнал и вымпел. Уверен, что судовой журнал был использован — как я и предполагал на поле для крикета — для того, чтобы отвлечь Роджера. Кроме того, это подходящий груз. Вымпелом оказалось очень удобно привязать журнал к пистолету — как вы помните, он лежал на той же полке.

— Теперь понятен и смысл того, что никто не признался, когда в обмен вы пообещали молчание. Очевидно, преступник — не важно кто — рассчитывал, что смерть будет признана самоубийством, и не собирался раскрывать себя.

Мы сошли в Поттер-Хейгеме и медленно двинулись назад, через широко раскинувшуюся деревню и поля. Я очень страдал — все-таки это убийство и развязка еще не наступила. Когда мы приближались к бунгало, Финбоу тихо сказал:

— Я собираюсь сообщить всей компании, что верю в версию Биррела. Вы должны сделать вид, будто вас тоже убедили. Притворитесь, Йен, постарайтесь быть нормальным и счастливым, как если бы это было самоубийство.

Я пообещал, хотя еще никогда в жизни не испытывал такого отвращения к притворству.

Финбоу вышел в сад, где собрались остальные; в компании царила напряженная атмосфера. Филипп и Тоня лежали на траве, повернувшись друг к другу; Эвис и Кристофер тихо сидели в шезлонгах. Уильям расположился в кресле-качалке, углубившись в книгу. Однако когда мы с Финбоу заняли свои места, стало ясно, что всем не терпится задать нам вопрос, который не давал им покоя с той секунды, когда Алоиз Биррел объявил о начале поисков.

Однако привычка скрывать свой интерес к тому, что тебя действительно волнует, оказалась очень сильна; кроме того, все чувствовали, что было бы неразумно демонстрировать свое любопытство. Поэтому все пятеро вежливо слушали, как Финбоу рассуждает о достоинствах и недостатках английских железных дорог по сравнению с немецкой железнодорожной сетью местного сообщения. Кристофер и Уильям высказали свое мнение относительно железных дорог разных стран.

Наконец Филипп не выдержал:

— Финбоу, а что там насчет пистолета?

— Ах да, — спокойно ответил Финбоу, опуская взгляд на лежащего на траве молодого человека. — Алоиз Биррел его нашел.

— Неужели? — пробормотал Кристофер.

— Да, — подтвердил Финбоу. — Нашел. В полумиле от Хорнинга. К пистолету при помощи шнуров от вымпела был привязан судовой журнал. Все согласились, что Роджер застрелился, предварительно привязав судовой журнал к пистолету, чтобы тот упал за борт, — так что все выглядело как убийство. Биррел объяснил Скотленд-Ярду, что это всего лишь довольно необычное самоубийство.

На секунду все замолкли. Потом Эвис тихо вздохнула и ее бледное лицо расплылось в улыбке. Филипп с Тоней обнялись, и их губы слились в долгом, страстном поцелуе. Кристофер с довольным видом оглянулся и дотронулся до руки Эвис. Уильям разразился резким, язвительным смехом.

— Милая шутка, — сказал он. — Все подозревают друг друга, а этот проклятый идиот застрелил себя сам.

— Да, забавно, — согласился Финбоу.

— Убедились, что я не убивал Роджера? — прибавил Уильям. — Ведь вы подозревали меня, да?

Финбоу улыбнулся:

— Собственно говоря, я всегда знал, что это не вы.

— Я вам не верю. — Уильям рассмеялся. — Откуда вы могли знать?

— Возможно, когда-нибудь расскажу. Все дело в том, что вы довольно агрессивный молодой человек.

Весь этот жуткий фарс был для меня настоящей пыткой. Омерзительно было сидеть здесь и слушать, как Финбоу рассказывает всем, что причин для беспокойства больше нет. Мне приходилось изображать спокойствие, понимая, что скоро станет известно имя убийцы. Мои мысли прервал низкий голос Эвис:

— Хорошо опять чувствовать себя свободной. Последние несколько дней… Боже, мне кажется, я постарела на десять лет!

— Да, было не очень приятно, — признался Кристофер.

— Не хотелось бы пережить такое еще раз, — сказала Тоня, обращая к нам раскрасневшееся лицо.

Все дружно согласились, и я почувствовал жалость ко всем пятерым, и особенно к одному, который еще несколько часов будет пребывать в блаженном неведении.

— Идея! — воскликнул Филипп. — Давайте расскажем миссис Тафтс.

Позвали экономку, и через несколько минут она появилась — неохотно, с неодобрительной миной на лице.

— Миссис Тафтс, вам будет приятно услышать, что ни один из нас не совершал убийства, — сообщил Филипп.

— Кто это сказал? — с подозрением спросила экономка.

— Сержант Биррел, — ответил Филипп.

Лицо миссис Тафтс немного смягчилось.

— Ну, если так… Он умный человек, сержант Биррел, и джентльмен, чего нельзя сказать о многих других, которые называют себя джентльменами.

Она бросила взгляд в мою сторону; похоже, миссис Тафтс меня глубоко презирала, причем независимо от того, совершил я убийство или нет.

— Что ж, раз никто из вас этого не делал, — сказала миссис Тафтс, — вам больше нет нужды здесь оставаться. Когда вы уезжаете?

— Немедленно, — буркнула Эвис.

— Вечером, — сказал Уильям.

— Мы должны здесь переночевать, — запротестовал Филипп. — Просто для того, чтобы показать, что мы снова друзья и когда-нибудь опять соберемся вместе, чтобы приятно провести время.