Книга Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф

Странно, я никогда не был особенно верующим, но вот теперь, когда религия моих предков приказала долго жить, я почувствовал, что мне чего-то не хватает. Чего-то такого, чего нельзя выразить словами, но без чего невозможно ощутить внутренний покой.

Странное все-таки существо — человек. Непонятное.

Вообще странная история. Что бы ни произошло во времена Троянской войны, все события по отношению к нам находятся в прошлом, и все изменения находятся в прошлом, так что они просто не могут быть изменениями для нас. Для нас они — история. По крайней мере, для всего человечества. Один я помню, что все могло быть по-другому. Или не один?

Хорошо, воспримем как факт, что изменения возможны. Гибель Энея спровоцировала изменения. Но почему они проявились именно сейчас? Ведь на том конце темпорального туннеля Анхисид все еще жив.

И есть ли возможность все переиграть заново? Скажем, отправить полковнику Трэвису сообщение, дабы он хранил Итальянца, как Ахиллес свою пятку.

Интересно, а полковник Трэвис христианин? И если да, знает ли он, что христианства больше нет?

Полковник Трэвис

Прогулка по морскому берегу, теплый ветер, дующий с моря, прибой, с тихим рокотом набегающий на песок… Что еще нужно для счастья отставному полковнику? Разве что пара сигар.

И штаны. До смерти надоело ходить с голыми ногами.

Неуязвимый Пелид рысью пересекал ахейский лагерь на пути к ставке Агамемнона. Воины с удивлением смотрели на вечерний, едва ли не ночной, моцион героя. Пожимали плечами, переговаривались.

Бегать промеж костров? Перепрыгивать через спящих людей? Не отвечать на обращенные к тебе приветствия?

На то он и сын богини, чтобы быть непохожим на других. Хотя тут все предводители — потомки олимпийцев.

Агамемнон, против обыкновения, был в своем шатре один, без брата. Обдумывал план предстоящей битвы с закрытыми глазами, или попросту дрых. Разбудила его перепалка несущих караул у шатра стражников и сына Пелея.

Разобравшись, кто именно требует аудиенции, Атрид окончательно продрал глаза и велел впустить Пелида.

Думаю, скоро он об этом пожалеет.

Пелид с размаху бухнулся на скамью, отказался от предложенного ему вина и сразу взял быка за рога:

— Я пришел поговорить с тобой о размерах моей награды, Агамемнон, — заявил он и не мигая уставился в глаза вождю вождей.

— Проси все, что хочешь, богоравный Пелид, — сказал Агамемнон, не догадываясь, что за нефильтрованный базар, как выражаются русские братки, скоро придется платить. — Золото? Драгоценности? Вина? Рабыни? Ты получишь сверх жребия все, что захочешь, ибо твоя доблесть не имеет себе равных.

— Моя доблесть много значит для тебя?

— Конечно, богоравный.

Не столько доблесть, сколько пророчество, подумал я. Пророчество о том, что Троя не падет, если против нее не выступит Ахилл.

— Тогда я хочу за нее соответствующей платы, измеряемой не в мерах золота и не в числе рабынь. Ты строишь империю, Агамемнон, великую империю, простирающуюся от края до края нашего мира. Это ведь твоя истинная цель?

— Да.

— Ты войдешь в историю как великий завоеватель.

— Быть может.

— Я хочу быть рядом.

— Ты и так рядом, богоравный, — осторожно сказал Агамемнон. Хитрый лис еще не понимал, куда клонит Пелид, но опасность почувствовал за километр.

Ключ к империи — армия. Армия присягала на верность Золотым Микенам. Следовательно, нельзя стать императором, не правя Микенами.

— Я хочу быть твоим наследником, — безапелляционно заявил Ахиллес.

— Но это невозможно. Мы ведь с тобой не состоим в родстве.

— Это досадное упущение, которое легко исправить, — сказал Пелид. — Награда, которую я прошу у тебя, — твоя дочь Ифигения.

— Что?! — возопил Агамемнон.

Ахилл молчал. Ход был сделан.

— Щенок!

Реакция Агамемнона оказалась именно той, на которую я и рассчитывал.

— Да кто ты такой, чтобы жениться на дочери владыки Золотых Микен?! Предводитель жалкой кучки мирмидонцев, герой без роду и племени?

Насчет племени это он зря. Теперь завелся и Ахиллес.

— Неизвестно, чей род древнее! — завопил он в ответ. — Мой отец — Пелей, великий герой! Моя мать — Фетида, дочь морских глубин! И даже если бы я был безродным бродягой, ты все равно выдашь за меня свою дочь! Потому что без меня ты не возьмешь Трою, Атрид!

— Возьму! Я возьму Трою без тебя, щенок, даже если мне придется завалить ее стены трупами своих солдат! А ты можешь убираться домой, плыть на Скирос или в сам Тартар, потому что Агамемнон Атрид не нуждается в твоей помощи!

— Она понадобится тебе быстрее, чем ты думаешь! — Казалось, Ахилла в любой момент может хватить удар, такой он был красный. — И ты еще будешь валяться у меня в ногах и ползать по песку вокруг моего шатра, умоляя меня выйти в поле! И ты не дочь, жену свою будешь готов мне отдать!

— Никогда!

Так они орали еще минут двадцать, а потом разгневанный Ахилл пулей вылетел из шатра царя царей, так же как раньше вылетел из собственного.

Знаменитая свара Ахилла с Агамемноном из-за женщины состоялась, хотя и женщина имела место быть не совсем та, о которой говорил Гомер.

Чудесно, подумал я. В ближайшее время Пелид не будет участвовать в войне. И, значит, у троянцев появляется лишний шанс.

Ахилл побежал к морю, а я продолжал наблюдать, как вождь вождей в ярости мечется по своему шатру и посылает стражника за Менелаем и Нестором.

Реалити-шоу «Троя»

Побережье Троады

Ахилл

Неуязвимый Пелид отбегает в сторону от лагеря, останавливается на безлюдном берегу, поворачивается лицом к морю и орет:

— Мама!

Глотка у героя луженая, крик разносится далеко над морской гладью.

— Мама!

Рокочут волны. Лунная дорожка молчит.

— Мама!

Пелид падает на песок на колени, рвет на груди хитон, а из груди его исторгается один и тот же вопль:

— Мама!

И мама услышала.

Волны расступаются перед героем, и из моря выходит неземной красоты женщина, одетая в прозрачные одежды цвета морской волны. Ее волосы водопадом ниспадают с головы, ее глаза полны синевы моря, ее движения плавны и изящны, словно она сама и есть вода, перетекающая, меняющаяся, не имеющая формы.

— Ты звал меня, сын, — говорит она. — Что случилось?