Книга Стажёр - Игорь Власов

И, конечно же, повсеместно царили доносы и лжесвидетельства. По этим обвинениям были истреблены тысячи талантливых людей. Особенно досталось врачевателям. Дошло до того, что их практически не осталось. Даже в теперешние времена Город ощущает нехватку хороших лекарей. На одного настоящего приходится не меньше дюжины шарлатанов.

Арчи Мудрый прекратил эту практику, посчитав, что так Городу рано или поздно придет конец. Он издал Закон, по которому запрещалось умерщвлять ущербных младенцев. А Даром Наложенных приговаривать к смертной казни путем отсечения головы только при доказанности совершения ими преступления с использованием своих способностей.

Конечно, и потом ни одно празднество не обходилось без публичной казни, но их количество заметно сократилось. Женщины же получили право самостоятельно принимать решение, оставить ли ущербного новорожденного себе или отправить его на выселки. Однако дремучие традиции оказались настолько сильны, что и по сей день в большинстве случаев роженицы продолжают отказываться от своих детей. Те, кому повезет, если это можно назвать везеньем, попадают в поселения отверженцев.

Вот и сейчас, в который раз размышляя об этом, Шептун, прикрыв глаза, пытался нащупать незримые следы вмешательства. Пока он не заметил ничего необычного. Возможно, когда число участников сократится, это сделать будет легче. Или когда Ритуал подойдет к своей решающей стадии. Он мысленно улыбнулся, представив себе все тщетные усилия Особенных, когда они попытаются воздействовать на Ника. Потом Шептун одернул себя: «Нашел чему радоваться! Надо как-то еще раз предупредить Ника, чтобы раньше времени не привлек к себе внимание». Но как это сделать? Он, конечно, был записан как сопровождающий участника и мог находиться все время рядом с ним. Но кто даст гарантию, что его не узнают? Нет, если и придется открыться, то только в самый последний момент. Тут Шептун пожалел, что Ник не обычный человек. Так он мог бы подсказывать ему прямо отсюда, не вставая с этого места. С другой стороны, невосприимчивость Ника делает его неуязвимым и для врагов. «Палка о двух концах», – в который раз вздохнул Шептун и понял, что ужасно волнуется.

На арене в это время уже начались состязания в метании копий. Первый этап был на дальность, второй будет на точность. Здесь у Ника затруднений не должно возникнуть. Шептун помнил, как он играючи зашвырнул копье Сита на поля собирателей. Мальчик потом долго его искал и нашел, по его словам, шагах в трехстах от дороги. Тут же надо было перебросить копье через деревянное ограждение в два локтя высотой с расстояния чуть больше ста пятидесяти шагов. Таковой, по преданию, была ширина Быстрой Воды в самом ее узком месте, когда первые люди, бежавшие из Старого Города, переправились через нее.

Им тогда преградили путь степняки. Кочевники наспех возвели невысокий заградительный барьер на другой стороне реки и пресекали все попытки переправы. Тогда решено было выбрать самых умелых метателей копий. Эти герои забросали степняков копьями через реку, дав тем самым возможность без особых потерь форсировать ее ударному отряду.

Каждый бросок участника сопровождался многоголосым ревом толпы. Зрители уже вовсю делали ставки. Сила эмоций возрастала с каждой минутой. Подошла и очередь Ника. Он коротко разбежался и, казалось, без особых усилий метнул копье. Оно взмыло высоко в воздух и, на мгновение словно зависнув, перелетело далеко за ограждение. Бросок был красивым, и по рядам прокатились овации. «Тысяча желтобрюхов! – не удержался Шептун и, спохватившись уже про себя, добавил: – Я же просил не выделяться».

– Что, старик, не на того поставил? – загоготал толстяк, сидевший позади него. – Бабка-то твоя, поди, не знает, куда ты ее заначку-то профукал!

В ответ Шептун только виновато развел руками, потупив глаза, чем вызвал у толстяка еще большую вспышку веселья.

Состязания продолжались. Участники с разным успехом метали копья во врытые за сто шагов мишени. Более трети уже выбыли из борьбы. Шло все к тому, что их количество увеличится еще в ближайшее время. Проигравшие с поникшим видом плелись к Восточным воротам. Их сопровождал свист и улюлюканье разгоряченной бесплатной выпивкой толпы. По случаю Празднества Город выделил из своих запасников столько бочек вина, что, казалось, им можно было заполнить всю арену до краев. Специально приставленные к ним виночерпии не успевали наполнять фляги и бурдюки всем желающим отведать лучшие вина из погребов самих Хранителей.

Трудно было сосчитать количество горожан и иноземцев, специально приехавших поглазеть на Празднование Исхода. Десятки тысяч людей сидели на каменных и деревянных скамьях, расходившихся кругами вверх от арены. В проходах толпились и оживленно обсуждали происходящие состязания те, кому не хватило сидячих мест. Тут же пронырливые личности собирали сделанные на того или иного участника ставки. В этой многоцветной толпе были и мужчины, и женщины, и дети. Многие пришли на праздник целыми семьями. Народ был в предвкушении дальнейших испытаний.

Шептун в который раз облегченно вздохнул, когда Ник поразил мишень три раза подряд. Старик заметно нервничал. Он понимал это, но чем больше старался себя успокоить, тем меньше это ему удавалось. Впереди оставались два этапа. Мастеровые уже очерчивали барьеры, а смотрители готовились к проведению жребия. В центре поля был установлен большой чан. В него под одобрительный гул толпы бросались одинаковые деревянные таблички с именами оставшихся участников. Когда все начнется, смотрители вслепую, по очереди будут вытягивать дощечки, определяя таким образом пары воинов для нового состязания.

Оно носило красивое название – Примирение. Это состязание вошло в Ритуал с самого начала и с тех самых пор оставалось неизменным.

Примирение нравилось как простому люду, так и представителям высокого сословия. В молодости Шептун читал, что в стародавние времена члены знатных родов часто решали свои споры путем вызова обидчика на бой один на один. Право выбора оружия оставалось за тем, кого вызывали. Чаще всего бой проходил на мечах. Допускалось участие как в доспехах, так и без них. С мечом и щитом или только с одним мечом. Способов убить друг друга существовало предостаточно.

Однако имелся свой кодекс правил и поведения. За этим следили доверенные лица, как правило, по двое от каждой из сторон. Их называли смотрителями. Они заранее оговаривали между собой условия поединка, согласовывали тип того или иного оружия, а также что'считать моментом наступления сатисфакции, или, иначе говоря, примирения. Далеко не всегда Примирение заканчивалось гибелью одного из противников. Если суд чести признавал оскорбление легким или средней тяжести, то бились обычно до первого серьезного ранения.

Обычай таким образом решать спор со временем также пришелся по нраву и простому люду и вскоре приобрел массовый характер. Если Высокородные прибегали к Примирению только в случаях, касающихся удовлетворения поруганной чести, то для безродных достаточной причиной для вызова могло стать несвежее мясо, проданное торговцем на рынке. Так как простой люд в подавляющем большинстве не умел владеть мечом, да и свободное ношение оружие простолюдинами было под запретом, большое распространение получило именно метание друг в друга дротиками. За их ношение полагался только небольшой штраф, тогда как за меч можно было легко получить несколько лет каменоломен. Да и стоили они куда как дешевле. Здесь также существовало несколько разновидностей выяснения отношений. Но самым распространенным стал такой. Противники вставали на расстоянии до пятидесяти шагов друг от друга и по команде начинали сходиться к барьерам, расстояние между которыми не превышало десяти шагов. Кто первым метнул дротик, должен был оставаться на том же месте, ожидая ответного броска. Если оба броска не поражали цель, то противники расходились, и все начиналось сначала. Это повторялось до тех пор, пока один из соперников из-за ранения или смерти не выбывал из поединка или не объявлялось Примирение по обоюдному соглашению сторон.