Книга Имперские танцы - Сергей Мусаниф

В принципе, второй пилот «Одиссея» вел себя нормально… для Клозе. Просто, в отличие от Юлия, успевшего привыкнуть к стилю поведения барона и порой ведущего себя ничуть не лучше, ученые никак не могли адаптироваться к постоянным провокациям и сугубо военным шуткам.

Большую часть полетного времени Юлий проводил в кресле первого пилота, рассчитывая траектории для гиперпрыжков, поэтому Клозе обладал полной свободой действий в плане общения с гражданским персоналом. И пользовался этой свободой напропалую.

Вот и сейчас Юлий только что вошел в кают-компанию, чтобы принять участие в таком важном мероприятии, как ужин, и застал разглагольствующего Клозе на окончании какой-то гневной тирады. На этот раз объектом нападения оказалась доктор Остин.

– Таким образом, из всего вышеизложенного можно сделать выводы, что алхимия, френология и ксенопсихология являются лженауками. – Клозе завершил длинный монолог. Юлий ничуть не жалел, что не успел к его началу.

– Вы ошибаетесь, Генрих, – сказала доктор Остин. Клозе терпеть не мог, когда его зовут по имени. Наверное, доктор об этом знала. – Ксенопсихология является весьма уважаемой наукой и существует уже больше двухсот лет.

– Алхимия тоже существует достаточно долго, – сказал Клозе. – Но никто не называет ее наукой. Я еще могу понять ксенобиологию – мы встретили много чужих видов жизни. Но ксенопсихология изучает то, чего нет, ибо все эти чужие виды жизни – неразумны.

– Ксенопсихология занимается построением теоретических моделей поведения инопланетных цивилизаций.

– Это все равно, как если бы строительство лодки доверили человеку, который никогда не видел воды.

– Ваша аналогия неуместна.

– Человек, который никогда не видел воды, не может построить ничего в принципе, – вмешался Снегов. – Потому что он умер от жажды. Еще в детстве.

– Хм, – задумался Клозе. – А ведь верно.

– Так его, Георгий, – одобрил Юлий профессора. – Все его построения гроша ломаного не стоят, потому что они абсолютно лишены логики.

Юлий взял в автоподатчике свою порцию того, что условно можно было называть «едой». Сегодня кто-то попытался заставить автоповара сотворить рагу. Но единственное блюдо, которое автоповар хорошо умел готовить, – это тосты.

К сожалению, корабль был слишком мал, и нормальный камбуз на нем просто не поместился.

– И ты, Брут, – возмутился Клозе. – Не ожидал.

– Сюрприз. Кроме того, я – не Брут. Я – Юлий.

– А вы знаете, что Брутов было двое? – спросил Снегов. – Марк Юний Брут и Децим Юний Альбин Брут. Оба были военачальниками и оба участвовали в заговорах против Цезаря. Первый – более удачно.

– Они были родственниками? – поинтересовался Клозе.

– Полагаю, что да.

– Георгий, я редко могу составить вам компанию и не хотел бы терять время на обсуждение древней истории, особенно когда у нас есть проблемы поважнее, – сказал Юлий. – Расскажите лучше, что вы думаете о корабле Чужих.

– Чужой – это старый эпитет для обозначения представителей иной разумной жизни, и он носит явный негативный оттенок, – заявила доктор Остин. – Лучше использовать термин «братья по разуму».

– Лично я никогда не признаю таракана-акселерата своим братом по разуму, – сказал Клозе.

– Я не думаю, что они произошли от тараканов.

– Мне плевать, от кого они произошли. Главное, что они выглядят как самые натуральные тараканы. И вы никогда меня не заставите назвать эту тварь «братом».

– Похоже, что у них разума куда больше, чем у вас, Генрих.

– Туше, мэм, – сказал Клозе. – Одно очко в вашу пользу.

– Не обращайте на них внимания, Георгий, – сказал Юлий. – Капитана вашего судна интересует корабль чужих братьев по разуму.

– Чужие братья по разуму – это куда лучше, – признал Клозе. – Главное, что не мои.

– Второй пилот, окажите любезность капитану и заткнитесь.

– Есть, сэр.

– Самый важный момент – на корабле отсутствует гипердвигатель, – сказал Снегов. – Корабль может двигаться на скорости, близкой к скорости света, но совершить гиперпространственный прыжок он не способен. Скорее всего, они не открыли гиперпространство. Это очень важно для нас, потому что в таком случае мы имеем явное преимущество в скорости.

– Скорость – это еще не все, – сказал Клозе. – Решающим фактором любой космической битвы является огневая мощь. Мы можем напасть на их флот и отскочить на скорости, в которой мы имеем преимущество, но свои планеты с их пути мы убрать не в состоянии. А эвакуировать сорок восемь миллиардов человек – задача несколько трудновыполнимая. И потом – куда?

– Верно, – сказал Снегов. – Технологическое превосходство не имеет решающего значения при тотальном численном перевесе противника. Если, конечно, это не превосходство в несколько порядков.

– Но такого превосходства у нас нет? – уточнил Юлий. В принципе он это знал и раньше, их с Клозе очень долго вводили в курс дела, но мнение профессора было ему интересно. Вдруг оно окажется более оптимистичным.

– Нет. Уровень технологий чуть ниже, но очень близок к имперскому. Если они стоят с нами не на одной ступени, то на соседней.

Клозе опять заржал.

– У меня есть один знакомый, – объявил он, – который перечислил мне три фактора, делающих невозможными звездные войны. Первый – пришельцев нет в принципе. Второй – если они есть, то мы не совпадаем с ними в пространстве и во времени. Третий – если они есть, и мы совпадаем с ними и в пространстве и во времени, то должен не совпадать уровень нашего развития.

– Очень разумный знакомый, – сказал Снегов. – Все так и есть, и я даже могу назвать вам четвертый фактор – совсем необязательно, что пришельцы будут агрессивно настроены. Это называется законом больших чисел. Вселенная – достаточно большая штука, знаете ли. Если там, куда мы летим, мы на самом деле встретим флот вторжения Чужих, можете считать, что нам феноменально, катастрофически не повезло. Кто этот ваш знакомый? Я был бы не прочь с ним побеседовать.

– Мы уже беседуем, – сказал Юлий. – Это я. Признаю, я облажался, и мой чертов второй пилот не забудет мне этого до конца жизни.

– А ты больше не строй из себя пророка, капитан.

– Ваш друг скор на язык и невоздержан в своих суждениях, – сказал Снегов. – И как вы его терпите?

– Мы – не друзья, – отрезал Клозе. – И потом, он сам такой. Только сейчас он не может быть полностью таким, потому что на него давит бремя капитанской ответственности. А на меня не давит.

– Что это значит, вы – не друзья? – удивился Снегов.

– То и значит, – сказал Клозе.

– Позвольте, но я читал ваши досье…