Книга Спецгруппа "Нечисть". Экспансия - Александр Ищук

– Я поражён. Можно сказать, разочарован!

– Командование спецназа подумало так же, Карл, – вступил в разговор полковник. – Когда Унылый давал им свои рекомендации, над ним посмеялись. И где теперь его люди? Ты знаешь, сколько человек вернулось с захвата «Урала»? Ты знаешь, сколько бойцов Унылого он угробил лично? Лично, Карл! Наша солдатня, даже офицеры, могут справиться с ними только при соотношении два к одному. Поэтому отбрось своё неправильное впечатление об этом человеке и вспомни аналитику Унылого.

– И кто у нас Унылый? – поинтересовался я у Полоза. – Кто та сволочь фашистская, что так правильно думает?!

– Процесс поиска запущен, как получу ответ – сразу сообщу.

Как именно Полоз будет осуществлять поиск, я спрашивать не стал. Майор всё же решил поговорить со мной.

– Бармалей, ты меня слышишь? – спросил он по-русски. Акцента в майорской речи не было.

Я молчал, изображая из себя «безвинно убиенного». Майор посмотрел на врача, тот пальцем показал на свои уши, напоминая про мою контузию и возможную глухоту.

– Русский, – заорал майор, – ты меня слышишь?

– Не ори, фашист. Я не глухой, – рявкнул я в ответ.

Майор, явно не ожидавший такой реакции с моей стороны, отпрыгнул назад. Полковник рассмеялся, капитан прятал улыбку руками, надзиратели подались вперёд.

– Сволочь, – сообщил мне майор.

– Кто? – поинтересовался я.

– Ты.

– Ты, фашист, не сказал мне ничего нового. Чего хочешь, убогий?

Судя по лицу майора, у него возникло нескромное желание съездить мне по морде, но что-то его останавливало.

– Так, Бармалей, я хочу…

– Кто Бармалей? – перебил его я.

– Ты – Бармалей.

– Почему Бармалей?

Немец задумался. Вопроса на мой ответ он не нашёл и повернулся к полковнику.

– Карл, он умышленно уводит тему разговора в сторону. Не обращай на это внимания, – посоветовал полкан.

– Ты стажёр, что ли? – спросил я у немца, в очередной раз уводя тему разговора в сторону.

– Я-я-я-я… – затянул немец.

– Карл, ты снова попался, – подсказал полковник. Капитан плюнул на субординацию и улыбался во все зубы.

– Сука, – сообщил мне Карл.

– Тебе, фашист, чего нужно-то?

– Здесь вопросы задаю я! – обрадовал меня майор.

– Так задавай, кретин! Уже час кашу по тарелке размазываешь!

Карл не удержался и ударил меня кулаком в солнечное сплетение. Я шумно выдохнул, изображая, что его удар «пробил» меня, и повернул голову в сторону полковника:

– Товарищ полковник, с таким специалистом мы тут до второго пришествия прелюдией будем заниматься.

– Карл, не нужно, – остановил подчиненного полкан. Его подчинённый как раз собирался пробить по мне «двоечку». – Успокойся и начни допрос. На его реплики внимания не обращай, – посоветовал полковник, проигнорировав, гад такой, моё обращение к нему.

Вняв совету мудрейшего, Карл притащил из угла камеры стул и складной столик. Поставил на столик лампу, свет которой, естественно, направил мне в глаза, сам уселся за стол и выудил из портфеля толстенную папку.

– Так, – начал бубнить он, раскрыв ее, – что тут у нас есть про «Урал»…

Минуты три он что-то вычитывал, а потом спросил:

– Фамилия, имя, отчество!

– Ты чего дуркуешь, немец? Там же всё написано. Я со своего места вижу анкету на меня и копии моих наградных листов.

Тот приподнял край папки, закрывая её содержимое от обзора.

– Нет тут копий наградных листов, – пробубнил, оправдываясь, он.

– Так, полковник, – я с усмешкой посмотрел на старшего немца. – Ты в курсе, что, согласно Женевской конвенции от тысяча девятьсот мохнатого года, пытки запрещены?

– Ты о чем? – снизошел до меня фриц. Видать, ссылка на конвенцию сбила его с толку.

– Твой подчинённый своей остротой ума практически довел меня до мигрени. Я на вас жалобу подам, коллективную.

Полковник сжал губы, пряча улыбку, а Карл сорвался с места и от души засветил мне по зубам. Вспышки в глазах и боли не было. Полоз погасил все болевые симптомы, но кровь во рту появилась.

– И бьёт он как баба, – я сплюнул на пол кровь.

– Ах ты сука! – Карл снова навернул мне по зубам.

– Карл, прекрати!

Полковник подошел ко мне, оценил труды своего подчиненного, уже отразившиеся на моей морде.

– Карл, сколько раз тебе объяснять, что бить по лицу пленного, обладающего нужной информацией, чревато неполучением этой информации. А если бы ты ему челюсть сломал? У него вон куча ребер и пальцев без дела простаивают…

Он проследил за моей реакцией, не увидел и намёка на испуг и продолжил:

– Но, судя по поведению данного экземпляра, ломать его – только время зря тратить. Лучше прибегнем к плодам деятельности наших химиков.

– Так-так-так! – заинтересовался Полоз.

– Карл, ты успокоился? – Полковник посмотрел на майора. – Тогда продолжай работу.

Карл воссиял ликом и скомандовал:

– Доктор, ваш выход.

Лохматый представитель германской медицины вытащил из маленького кофра очередной шприц и шагнул ко мне.

– Стоп-стоп-стоп! – заголосил я. – Фашисты, вы чего удумали?

– Сейчас мы тебе витаминчик вколем, – расплылся в мерзкой улыбке Карл, – и ты нам всё расскажешь!

– А как же традиция? – продолжал я тормозить процесс введение «витаминчика».

– Какая традиция? – не понял Карл.

– Ты, фашист, должен налить мне стакан шнапса и дать закусить. Я его выпью и с гордостью скажу, что «русские после первой не закусывают!». Ты нальёшь мне второй стакан. Я снова его дерябну без закусона. Ты нальёшь третий, я выпью, занюхаю рукавом, после чего ты похвалишь меня, дашь буханку хлеба, палку копченой колбасы и отправишь в барак!

Майор непонимающе переглядывался с доктором.

– Я вроде не сильно его бил, – сообщил Карл врачу.

Тот пожал плечами и повернулся к полковнику. Полкан улыбался во все зубы, откровенно потешаясь над своими подчиненными.

– Эх, русский, – рассмеялся полковник, – жаль, что таких, как ты, мало в плен попадает… Не хочется мне тебя в расход пускать. Весело с тобой.

– Ты, полкан, даже не представляешь, как тебе дальше весело будет…

– Поживем – увидим. Карл, не обращайте внимания на бред этого циркача. Ставьте сыворотку.

Доктор с опаской приблизился ко мне и сделал в правое плечо укол.