Книга Исповедь свекрови, или Урок Парацельса - Вера Колочкова

— Ты думаешь, у нас это получится?

— А вы сомневаетесь? Я вот, например, нисколько не сомневаюсь. Потому что я очень, очень люблю вашего сына, Александра Борисовна. Значит, и вас люблю. Если вас это слово не коробит — автоматически люблю.

— Нет, нисколько не коробит… Спасибо, Наташ. И я… Я тоже буду стараться…

— Да не надо стараться, Александра Борисовна. В том-то и дело, что не надо стараться, пусть все идет естественным путем. Тоже автоматически. Вот как вы думаете, почему у вас такой борщ вкусный получается? Потому что вы очень стараетесь, когда его готовите, и напрягаетесь в страхе, что не получится?

— Нет… Вовсе не стараюсь. Тем более не напрягаюсь. А это ты к чему, Наташ?

— Да все просто, Александра Борисовна. Любая семейная жизнь, как борщ. Или она вкусная, или нет. Если ты бросаешь в кипящий бульон автоматически то, что надо, да прибавляешь нужные специи, да при этом думаешь с любовью о тех, для кого этот борщ готовишь… Любому процессу излишек старания только вредит. Но с другой стороны, опять же! Если борщ остротой не приправить, не положить туда чеснока, перца и шкварок, тоже невкусно будет! Вот и семейных отношений, я думаю, без перчика и чеснока не бывает! Так что равнодушной тишины в доме я тоже вам не обещаю… Будем и мы с вами лбами сталкиваться, и отношения выяснять, и ревновать сына и мужа… А потом будем мириться. И дальше жить. Хорошо и вкусно. А как иначе?

— Ну да, конечно… Вот вы уедете в Лондон, и останусь я здесь одна… Какой мне борщ, какая счастливая жизнь?

— А мы уже ни в какой Лондон не едем, Александра Борисовна.

— Почему?!

— Потому что я беременна. Только что была в женской консультации, все подтвердилось.

— Ой… Ой! Наташа! Наташка?.. Ой!

— Да все нормально, чего вы… Хотите, валерьянки накапаю?

— Нет, зачем… А Лева уже знает?

— Конечно. Я ему позвонила.

— И что он?

— Обрадовался, естественно. Велел мне бежать в магазин и покупать морковку. А еще — бросить велосипед около консультации и ехать домой на такси. Вот скажите, почему в этот момент мужики всякую ерунду несут, а?

— Так, наверное, он прав, Наташ… Не знаю, как с морковкой, а относительно велосипеда точно прав…

— Да я знаю. Но пока срок небольшой, пока можно и на велосипеде.

— Нет!

— Да!

— Нет, Наташка, нет!

— О! Вот видите? Уже и ссоры пошли. Первые чеснок, перчик и шкварки. Ой, что-то еще дальше будет…

— Наташ, а свадьбу? Надо же вам жениться, свадьбу играть…

Наташка смешно сморщилась, глянула на нее с веселым удивлением. А помолчав, проговорила тихо, но твердо:

— А вот с этими актами как раз успеется, Александра Борисовна. Я бы предпочитала без актов. А вообще, мне без разницы… Или вам очень нужна эта музыка? — смешно сделала она ударение на букве «ы». — Если только для вас…

— Да я наоборот… Думала, что ты хочешь… Все же девушки хотят белое платье и светлый праздник.

— А у меня уже есть праздник, он во мне. Я люблю и любима, зачем мне лишнее? Лишнее еще никому счастья не прибавляло.

— Да, если по правилу Парацельса, то именно так…

— По какому правилу?

— Я тебе потом о нем расскажу, на досуге. У нас еще с тобой будет общий досуг, надеюсь? Эх, Наташка ты, Наташка… Оранжевая девушка с музыкой внутри… Вон какую музыку выдаешь, хоть плачь, хоть пляши!

— А вам моя музыка разве не нравится?

Саша не успела ответить — в прихожей требовательно заверещал звонок.

— Ой, это Лева! Я открою! — сорвалась с места Наташка.

Вскоре в проеме кухни снова появилась ее озабоченная мордашка:

— А это не Лева… Это к вам…

— Кто?

— Это я, Александра Борисовна! — раздался из прихожей голос Арины. — Вы извините, что я без предупреждения, но у вас мобильник не отвечает!

— Ой, да… Он в сумке, я не слышала…

— Я к вам на работу заехала, а мне сказали, вы заболели, домой ушли. С вами все в порядке, надеюсь?

— Да, я в порядке…

В ту же секунду, как вошла на кухню Арина, образовалось определенного рода неудобство. Наташка молча и вполне доброжелательно рассматривала гостью, чего, наоборот, нельзя было сказать об Арине. Облила ее с ног до головы оценивающим взглядом, скривила в легком сарказме губы.

— Арина, познакомься, это Наташа… Наташ, а это Арина…

Ну не добавлять же было, что, мол, это первая жена, а это вторая! Совсем бы неловко прозвучало, наверное! А может, и нет…

— Александра Борисовна, я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз. Это можно или теперь никак?

И — острый взгляд на Наташку. Подумалось вдруг в сердцах — чего ты стреляешь в нее взглядами? Ишь, развоевалась в чужом теперь монастыре!

Наташка пожала плечами, развернулась, ушла. И Арина будто обмякла сразу, тяжело плюхнулась на стул. Глянула на нее виновато:

— Простите меня, Александра Борисовна… Я неприлично себя веду, да?

— Арин… Ты поговорить со мной о чем-то хотела.

— Да. Конечно. Можно я сразу с главного начну?

— Давай…

Вдруг сжалось сердце в дурном предчувствии. Показалось, что она наперед знает, что сейчас услышит от бывшей невестки…

— А мы уезжаем, Александра Борисовна. Всей семьей. В Америку. Ой, что это с вами? Вы… Побледнели так! Может, воды?

— Нет, ничего… А как же Гришенька, Арина? Как же я… И Лева…

— Так я как раз и хочу об этом поговорить! Вы не против, если я Гришу у вас оставлю на первое время? Хотя бы до школы, а там видно будет? Понимаете, мы же едем практически в никуда… Пока мы там устроимся, пока появится возможность что-то арендовать или купить… У отца Глеба в Бостоне двоюродная сестра живет, она нас приютит первое время, но у нее дом небольшой. А потом нам в университете обещали помочь с жильем, там отец Глеба лекции читать будет… Чего вы молчите, Александра Борисовна? Нет, если вы против, то я Гришу могу с моей мамой оставить… Правда, она себя в последнее время очень плохо чувствует.

— Нет! Нет, что ты! Что ты! — закудахтала, очнувшись от испуга, Саша, замахала неуклюже руками. — Нет, пусть Гришенька у нас! Пусть с нами, что ты! Просто я испугалась, сразу и не дошло…

— Да. Я знала, что вы обрадуетесь. Что вы очень обрадуетесь, Александра Борисовна…

Аринино красивое лицо вдруг задрожало, поехало вниз уголками губ, но в следующую секунду напряглось усилием. Обмахнула глаза ладонями, тронула дрожащей щепотью под носом. И заговорила вдруг тихо, осторожно, будто немного жалуясь:

— Вот так, Александра Борисовна… Такой сложился у вас жизненный счет, два-один, ничего не поделаешь… А у меня — один-один… Выходит, счет в вашу пользу все-таки.