Книга Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

Мэндевилл искренне улыбнулся ей, что случалось крайне редко. Его лицо сразу сделалось по-мальчишески привлекательным. И она вспомнила, как эта улыбка расположила ее к нему. Может, благодаря этой улыбке она и согласилась стать его женой?

Он поклонился:

— Пойдемте, моя дорогая, посмотрим, что ждет нас в столовой.

И Геро в полном смятении последовала за ним.

Может, с него вполне достаточно интимных свиданий на балах и светских раутах? Эта мысль впервые посетила Гриффина. Одних дам возбуждала опасность быть обнаруженными, а для других было проще встретиться на балу, чем рисковать, позволяя ему влезть ночью к ней в окно.

Подобные изощренные способы обольщения сиюминутно оказывались привлекательными, но после легко забывались. Бесконечная суета в чужих темных гостиных со временем приелась.

Геро была другой. И в этом он успел убедиться… и не один раз.

Как только он вернулся в бальный зал, все его внимание было приковано к ней. Жалела ли она о случившемся? Возможно, в этот самый момент она думала о том, как отвратительно и низко устраивать любовные свидания на светском приеме? Черт! Ему не нужно было преследовать ее в том коридоре. Геро не похожа на циничных, обольщенных им матрон. Она живет в нереальном мире, она горда, уверенна в своей непогрешимости. А он — тот мужчина, который взялся доказать ей, что ничто человеческое ей не чуждо.

Эта мысль ему не польстила. И что хуже — такая вот женская непорочность может заставить повесу подумать о собственном исправлении. Он так громко хмыкнул, что дородная дама рядом с ним вздрогнула. Может, ему пора остепениться и проводить вечера, сидя у камина с чашкой теплого молока?

Грустные мысли были нарушены появлением Мегс, такой хорошенькой в желтом платье с черной и красной вышивкой. Правда, она немного смахивала на цветок лютика.

— Ох, Гриффин, — вздохнула она, увидев его.

Он поднял брови и насмешливо произнес:

— Ох, Мегс.

Она неуверенно теребила складки юбки.

— Как ты думаешь, джентльмен может захотеть меня поцеловать?

— Надеюсь, не тогда, когда я рядом, — проворчал Гриффин.

Она выкатила глаза.

— Я не могу вечно оставаться девицей, Гриффин. Я рассчитываю когда-нибудь иметь детей, которые появятся на свет не в результате божественного чуда. Конечно, — тут она вдруг сникла, — если хоть какой-то мужчина проявит желание взять меня в жены.

Гриффин подозрительно посмотрел на нее:

— Что этот осел Боллингер сделал?

— Лучше сказать, чего он не сделал, — со стоном ответила Мегс. — Он отказался пройти со мной в сад.

— И правильно, — сказал Гриффин. Одному богу известно, что может случиться на балу в саду. Уж кто-кто, а он-то знает.

— Гриффин, послушай, я понимаю твои опасения старшего брата, но постарайся понять и меня. Как я могу думать о браке с человеком, который приходит в ужас при одной только мысли о том, чтобы поцеловаться со мной?

— Откуда ты знаешь, что он думает о поцелуе? Может, он боится простудиться или… о господи, Мегс, он боится за твою репутацию.

— Знаю, потому что я его попросила, — прервала брата Мегс.

— Попросила что?

— Поцеловать меня. А у него был такой вид, как будто я попросила его облизать спрута. Живого спрута.

— О! — Вот все, что он произнес.

Но, как ни странно, Мегс этим удовлетворилась.

— Да. Ты понимаешь, в чем дело? Если он даже не попробовал, если ему противна одна эта мысль, то как я могу надеяться, что нас ожидает удачный брак?

— Я не знаю. — Гриффин покачал головой, пытаясь что-нибудь придумать. — Ты ведь понимаешь, Мегги, что люди нашего положения не женятся по любви. Так уж устроена жизнь.

Он и не подозревал, что эта мысль удручит его самого настолько сильно.

— Неужели ты думаешь, что мне это неизвестно? — сказала Мегс. — Я прекрасно сознаю, что от меня ждут удачного замужества. И что если мне повезет, то у моего мужа не будет десятка любовниц и он не наградит меня дурной болезнью.

— Мегс… — Гриффин ужаснулся. Когда же его маленькая сестричка успела это узнать?

Мегс отмахнулась:

— Но я могу по крайней мере обрести… ну, хоть какие-то дружеские отношения. Как ты считаешь? Понимание, желание. Чтобы в спальне думали не только о том, что надо произвести наследника.

— Конечно. — Гриффин понимал, что ему надлежит отругать ее за такие неподобающие слова, но в этот момент сил для подобного лицемерия у него не было. — Мы найдем тебе хорошего мужа, Мегс.

Она вздохнула.

— Это ведь возможно? Каро вполне довольна своим Хаффом. И Томас, кажется, доволен помолвкой с леди Геро.

При упоминании имени Геро Гриффин замер, но Мегс ничего не заметила.

Наморщив нос, она сказала:

— Он слабо проявляет свои чувства к ней, но она приятная леди. Мне она нравится, и она, думаю, замечает, что Томас иногда бывает чересчур напыщенным.

Гриффин не удержался от смеха.

— Да, это так. — Мегс задумчиво посмотрела на сверкающие канделябры у себя над головой. — Ну, если леди Геро неожиданно умрет — несчастный случай, упадет с лошади, например, или ее ударит молния, — то, как мне кажется, Томас будет расстроен, но не убит горем. — Мегс перевела взгляд на Гриффина. — И не захочет умереть сам. Хорошо, наверное, быть замужем за человеком, который по-настоящему станет горевать о моей смерти, если я умру. Я правильно рассуждаю?

— Да, — ответил он и тут заметил Геро на противоположной стороне зала. Неземную, прелестную и недосягаемую. И вдруг понял: если она умрет, то ему нет смысла жить. — Да, ты правильно все говоришь.

Глава 13

Королева радостно улыбнулась, увидев желудь на шее маленькой коричневой птички. Желудь растет на дубе, самом сильном дереве в лесу, а в лесах ее королевства было много огромных дубов. Значит, желудь — это самая сильная вещь в ее королевстве.

Королева Черновласка осторожно сняла желудь с шеи маленькой коричневой птички. Она взяла птичку в ладони и шепотом поведала ей свои секреты, а потом отпустила ее, и та улетела. Королева облокотилась о балкон, глядя на земли, простиравшиеся перед замком. Кругом все было тихо и темно. Лишь в конюшне мерцал единственный огонек…

Из сказки «Королева с черными как вороново крыло волосами».

— Мы потеряли еще одного, — сказал Ник, когда следующим утром Гриффин вошел в винокурню.

Гриффин вздохнул и положил привезенные с собой пистолеты на деревянную бочку. Работники были заняты делом, но молча, без обычного смеха и громких разговоров. Тишина казалась какой-то зловещей.