Книга Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами - Майкл Р. Бешлосс

Бессмертных взволнованно спросил:

— Что значит «очень скоро»? Речь идет о минутах или часах?

Бейкер ответил, что коалиция «в ближайший час» ударит по целям вокруг Багдада.

— А вы никак не можете это отложить? Моему президенту нужно время. Пожалуйста, дайте нам побольше времени!

— Извините, Саша, но вы знаете, как оно бывает, когда речь идет о военных действиях. Проводится очень тщательная подготовка. Приказы уже отданы, и я не думаю, чтобы их можно было отменить.

Бессмертных позвонил Горбачеву:

— Американцы начинают наступление на Ирак.

— Когда это произойдет? — спросил советский лидер.

— В течение ближайшего часа.

— Позвоните Бейкеру и попробуйте добиться отсрочки на сорок восемь или хотя бы на двадцать четыре часа, — сказал Горбачев. — Скажите ему, что это моя единственная личная просьба к Бушу.

Бессмертных позвонил Бейкеру и передал слова Горбачева. Госсекретарь обещал сообщить эту просьбу Бушу, но заметил:

— Должен вам сказать, Саша, я сомневаюсь, что у нас есть время что-то изменить.

Он попросил Бессмертных подождать, пока он справится, как обстоят дела у военных. Взяв снова трубку, он сказал, что небо над Багдадом уже освещено взрывами.

В четверг, еще до зари, Горбачев собрал в кремлевском кабинете за современным овальным столом темного полированного дерева свою команду по национальной безопасности. Еще не вполне проснувшиеся и небритые, здесь присутствовали: Бессмертных, вице-президент Янаев, министр обороны Язов, председатель КГБ Крючков, Валентин Фалин, Примаков, Черняев и новый пресс-секретарь Горбачева Виталий Игнатенко.

Язов грозно помахал картами, на которых было указано расположение войск США, затем разложил их на столе. Он всячески старался не показывать смущения от того, что был застигнут врасплох. Он сказал, что «еще задолго» до того, как Бейкер позвонил Бессмертных, советская военная разведка из перехвата разговоров между пилотами, направлявшимися в зону военных действий, вычислила, что атака сил союзников с воздуха неминуема.

Горбачев расцвел в атмосфере международного кризиса. Это давало ему передышку в решении сложной проблемы в Прибалтике и позволяло снова играть излюбленную роль государственного деятеля и миротворца мирового масштаба. По обыкновению, он говорил больше всех. Он сказал: «Очень жаль, что эта проблема не могла быть решена мирным путем». Он понимает, почему коалиция решила, что Саддама надо наказать, сказал он, но союзникам следует избегать «тотального уничтожения» Ирака, что «для всего мира будет хуже самой войны».

Горбачев и Язов привели советские вооруженные силы вдоль советской южной границы в состояние боевой готовности. Бессмертных выступил с публичным заявлением, в котором подчеркнул, что эти военные меры предосторожности приняты «исключительно» в связи с войной в Заливе и «абсолютно не связаны» с этническими и политическими беспорядками в советских Среднеазиатских республиках…

В субботу, 19 января, когда в Советском Союзе было относительно спокойно — во всяком случае по сравнению с Персидским заливом, — Кондолиза Райе сказала своему заместителю Николасу Бэрнсу: «По-моему, я для разнообразия могу сегодня уйти пораньше. Похоже, все немного поуспокоились».

А в это время в Риге, где уже спустилась ночь, трассирующие пули осветили небо, и пятьдесят черноберетников ворвались в латвийское Министерство внутренних дел якобы с целью конфисковать нелегально спрятанное там оружие. Один человек был убит в здании и четверо — на улице. Заместитель премьер-министра Латвии Илмарс Бисере объявил: «Гражданская война началась!»

Утверждая, что в них стрелял снайпер, несколько «черных беретов» бросились в расположенный напротив отель и выпустили автоматную очередь в холле. Наверху в это время находились трое американских дипломатов — Роберт Пэттерсон, Джеймс Кении и Стюарт Суонсон, составлявшие одну из нескольких групп, направленных в Прибалтику консульством США в Ленинграде для наблюдения за развитием кризиса. Услышав стрельбу, Суонсон немедленно позвонил в Ленинград — его сообщение было молнией передано в Вашингтон.

В оперативном центре Госдепартамента дежурный сказал: «Снова началось. Становится жарко!»

Горбачев опять публично снял с себя всякую ответственность за случившееся, а в частных разговорах он сказал помощникам, что теперь убежден: кровавые события в Вильнюсе и Риге являются политической провокацией, направленной против него лично и «попыткой реакционных сил свернуть с колес процесс реформ».

В 1989 году Скоукрофт создал группу для изучения возможности вспышки в Советском Союзе широко распространенной волны насилия. Он дал указание Роберту Гейтсу «надеть свою шапку кремлевского часового, стереть пыль с магического кристалла и начать задаваться вопросом, что мы станем делать, если будет разыгран тот или иной бредовый сценарий».

Гейтс в свою очередь создал две межведомственные комиссии: одну — из чиновников высокого ранга под своим председательством и другую — из экспертов «рабочего уровня» во главе с Кондолизей Райе. И вот теперь, когда в Прибалтике, казалось, началось худшее, эти две группы были срочно созваны на совещание. Они быстро сфокусировали внимание на главном вопросе: расположении и надежности хранения советского ядерного оружия. Существует ли опасность, что группы повстанцев или диссидентов могут захватить это оружие и использовать его в целях устрашения или еще хуже?

ЦРУ сообщило известные управлению данные о сугубо секретных механизмах «команды и контроля», а также «звеньях, разрешающих акцию», разработанных таким образом, что ядерное оружие и разрешение на его запуск находятся в руках очень немногих людей.

Благодаря сложным кодам и опознавательным сигналам советское стратегическое оружие, похоже, находилось под, строгим контролем: можно было почти не опасаться того, что какая-нибудь из отделившихся республик сможет воспользоваться имеющимся на ее территории стратегическим ядерным оружием, чтобы шантажировать Москву или — если уж на то пошло — Вашингтон. И все же комиссию беспокоило то, что какие-нибудь незарегистрированные группы диссидентов могут завладеть тактическими ядерными боеголовками на артиллерийских снарядах или химическим и биологическим оружием.

Когда Буша проинформировали о ходе дискуссий, он сказал своим помощникам, что события подтвердили его убеждение: нельзя позволить «выйти из-под контроля» сепаратизму, необходимо, чтобы Горбачев «по-прежнему полностью владел там ситуацией».

Кровавые события в Прибалтике крайне осложнили для Буша продолжение прогорбачевской политики. Сенатор Роберт Бэрд из штата Западная Виргиния обвинил администрацию в том, что она «подмигивала, кивала и смотрела в другую сторону», когда Горбачев своевольничал в Вильнюсе и Риге. «Возможно, это было ценой, заплаченной за сотрудничество Советов в Персидском заливе, — сказал Бэрд. — Если да, то мне это кажется плохой сделкой».

Другой демократ — Билл Брэдли из Нью-Джерси — сказал: «Это было бы печальной иронией, если бы американцы заплатили за поддержку Советов в освобождении Кувейта согласием на советскую агрессию против другой незаконно аннексированной страны».